Обращает на себя внимание то, что в последнее время происходит между Москвой и Киевом некоторым образом напоминает то, что происходило в недавнем прошлом между той же Москвой и Тбилиси.

Связано и все это с тем, что и Украина, и Грузия стремятся войти в НАТО? Ответить на такой вопрос сколько-нибудь однозначно вряд ли возможно. Но определенно одно: и администрация В.Ющенко в Киеве, и администрация М.Саакашвили в Тбилиси открыто ведут курс на максимальное сближение с Западом с одновременным ослаблением основанных на исторической общности политических связей с Россией.     
В США еще в 2007 году был одобрен законопроект о поддержке вступления Грузии и Украины в НАТО. А также был положительно рассмотрен вопрос о выделении из федерального бюджета финансовых средств этим странам в рамках программы «содействия в сфере безопасности» для подготовки к вступлению в альянс. Но, с другой стороны, 28 октября 2009 года помощник министра обороны США по делам международной безопасности Александр Вершбоу, выступая на слушаниях, посвященных политике администрации Барака Обамы в отношении Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), заявил, что процесс вступления Грузии и Украины в НАТО займет годы. В ответ на просьбу сенатора Сэма Браунбэка назвать сроки приема Тбилиси и Киева в североатлантический военно-политический блок он сказал так: «Определить этот график чрезвычайно сложно». Более определенно на этот счет высказался несколько ранее генеральный секретарь этой организации Андерс Фог Расмуссен. В сентябре он заявил, что Грузия и Украина «будут приняты в члены НАТО, когда станут отвечать необходимым критериям».

- А как же сами эти постсоветские республики? Готовы ли они к вступлению в НАТО?
- В Украине у сторонников и поборников включения страны в эту организацию, пожалуй, могут возникнуть серьезные трудности. Ибо там значительная часть населения тяготеет к близости с Россией и продолжает относиться к НАТО, ее идеологии и целям весьма и весьма настороженно. Есть в Украине и откровенные противники североатлантического военно-политического блока. Они уже проводили в Киеве крупный митинг протеста, на котором жгли флаги НАТО.
Другой вопрос – Грузия. Она в целом, кажется, больше подготовлена ответить «да» такому приглашению. Тем более, после событий, произошедших в августе 2008 года. В последнее время эта страна входила во все более тесные связи с США. И все менее дружественно вела себя с Москвой. Тут в качестве примера достаточно упомянуть то, что в принятой относительно недавно, так сказать, на вооружение военной стратегии Грузии присутствие российских миротворцев на территории республики квалифицируется как военная угроза. Одним словом, официальный Тбилиси имеет большую свободу действия для ведения проамериканской и прозападной политики в пику Москве.
Для прикаспийских же государств, в число коих входит и Казахстан, вступление Грузии в НАТО будет означать открытие для американских военных и их союзников доступа к их региону.  С точки зрения логики развития событий в этой части света ничего неожиданного в такой новости нет. Район Каспийского моря американцы уже привычным образом воспринимают как зону своих жизненных интересов. Однако говорить о том, что подобные их притязания не вызывают никаких проблем, не приходится.
Эту часть Евразии делят между собой Россия, Центральная Азия, Закавказье и Иран, и поэтому такая позиция американцев порождает среди тех, кто считает себя непосредственно причастным к зоне Каспийского моря, немало вопросов.
Особенную актуальность эта тема приобретает в свете событий последних лет в Грузии и Украине. Сейчас, с точки зрения прогнозов относительно будущего нашего региона, наиболее интригующим  представляется вопрос о том, насколько далеко в рамках Центральной Азии могут в действительности простираться названные жизненные интересы США и где должна проходить линия разграничения между ними и аналогичными интересами России и Китая.
Крайне двусмысленным оказывается в данном случае положение Казахстана. Потому что прикаспийская часть его территории – это еще далеко не вся страна. В свете заявленного притязания США в подобном же положении оказались, казалось бы, и Россия с Ираном. Но для этих двух государств прилегающие к Каспийскому морю части их территорий не имеют исключительного стратегического значения. Это – во-первых.
Во-вторых, Россия и Иран – это государства с давними традициями державного позиционирования себя в региональном и мировом контексте. Возникновение таких ситуаций и нахождение выхода для них не внове.
Что же касается закавказского Азербайджана и центрально-азиатского Туркменистана, их территории целиком и полностью находятся в пределах того, что имеется в виду под названием «Каспийский регион».
Так что заявление американцев, которым они обозначили пространственные параметры своих жизненных интересов в этой части света, в тех странах не прокладывает в отличие от случая с Казахстаном незримой внутренней разделительной линии. Однако пока сами американцы не принялись подкреплять свои заявленные претензии конкретными делами, никому особенно в голову не приходила мысль задаваться предметным вопросом.
Сами американцы совершенно недвусмысленно дают понять, что вся Центральная Азия для них, с точки зрения долгосрочных экономических интересов, не является привлекательной. И, как следствие, считают они, нет достаточно крепких уз, способных связывать США с этим регионом. Общая их точка зрения такова, что там, кроме нефтегазовых производств в западной части региона, на побережье Каспийского моря, нет достаточно большой индустрии или значительного рынка, которые могли бы заинтересовать американские компании. Отсюда следует закономерный вывод: если только или как только в Афганистане стабильность будет восстановлена, вряд ли такой отдаленный и индустриально слаборазвитый регион может продолжать оставаться долгосрочным приоритетом среди геополитических доминант США.
Другое дело – его прикаспийская часть. Особенно казахстанский участок этой части. Там крупнейшими американскими компаниями вложены уже миллиарды долларов.
Еще больше собираются они инвестировать в здешнюю нефтегазодобывающую индустрию в предстоящие годы. Их примеру следуют компании других западных стран. Так что заявление о жизненных интересах - вовсе не пустые слова. Интересы есть. И они уже сейчас очень большие. Параллельно растет значение Прикаспийского региона Казахстана в качестве новой нефтяной провинции.
Но такого же роста интереса к остальной части нашей страны, а также к Узбекистану, к тем странам Центральной Азии, где нет богатых запасов углеводородов, к Кыргызстану и Таджикистану, не наблюдается. Ведь это просто слова. В 2006 году 26-миллионный Узбекистан привлек в качестве прямых иностранных инвестиций всего 211 млн. долларов. Это в десятки раз меньше аналогичного показателя одного только Западно-Казахстанского, то есть прикаспийского региона нашей страны. Такое отставание имеет место и в других регионах самого нашего же государства.
Вследствие этого как Казахстан, так и весь регион на наших глазах как бы начинает делиться на две части. Это, с одной стороны, получающая миллиарды долларов прямых иностранных инвестиций и поднимающаяся экономически как на дрожжах прикаспийская зона, а с другой – лишенная сколько-нибудь серьезных финансовых вливаний извне юго-восточные районы как нашей страны, так и всей Центральной Азии. Такая реальность сама по себе может в будущем явиться фактором, способным дестабилизировать ситуацию. И игнорировать ее нельзя.