Газета "Наш Мир"Газета «Наш Мир»
В "Девчатах" в декорациях зафиксирована и кухня как место действия, и театральная мизансцена с фронтальным разворотом на зрителей. Чтобы не возникло ситуации камерного общения участников программы друг с другом. Этого теперь на ТВ чураются.
В период межсезонья всегда был уместен обзор дизайна телестудий – за год набегала какая-нибудь знаменательная тенденция. Так, я честно зафиксировала наступление эры бесконечных диванов. Потом отметила пристрастие к столам и столикам самых разных форм, цветов и фактур.
В нынешнем телесезоне радикальных новшеств не возникло, если не считать нарастающей эклектики. Студия всё больше напоминает склад крутой мебели и аппаратуры в малогабаритном клубе или ДК. Как будто финансирование массово-затейнических мероприятий резко повысилось, а культура распоряжаться средствами и вещами пока не выросла.
Данная тенденция наметилась уже в "Прожекторперисхилтон", а в новом интерьере Сomedy Сlub расцвела особенно пышно. От пухлых буржуазных диванов до эскалаторов то ли из метро, то ли из торгово-досугового центра – там собрали всё, что может сгодиться в качестве реквизита, фона, прикола или источника атмосферы.
Несколько компактнее, но тоже с потребностью нагромождения деталей ради клубно-театральной атмосферы оформлено премьерное "Бульдог-шоу" на НТВ.
Почти абсурдистской эклектикой воспринимается антураж "Девчат" на РТР. Хотя вроде бы чего там такого уж особенного. Ну, сцена, как водится. Ну, кухня на сцене, тоже как водится. Ну, четвёрка ведущих.
Абсурдный нюанс заключается в том, что дамы-ведущие восседают в мизансцене сугубо мужского "Прожекторперисхилтон", но сидят не за нормальным столом, а за разделочным. Это всё равно что усадить ведущих новостей или криминальной хроники за стиральную машину – и пускай там в иллюминаторе крутится наша планета с её главными событиями дня.
В относительно старом "Кулинарном поединке", к примеру, мебель соответствует позам участников. За разделочными столиками там стоят, как оно и подразумевается всей логикой жизни и дизайна. Стоят, иногда что-то режут и мешают, а иногда поют и танцуют. Всё получается между делом, всё в динамике – активное начало дня.
Фасад разделочного кухонного блока монтируется с самими "девчатами". В своих сидячих позах они выглядят так, будто очень хотят спокойно отдохнуть в конце дня, как и положено женщинам. При этом они словно боятся отойти от проклятых атрибутов женской доли и сесть за общечеловеческий стол – вдруг ослабеет акцент на женском начале.
А их ведь пригласили сюда изображать женщин и женские разговоры. Мебель отвечает за гендерную идентификацию. Кухонные шкафчики – это и есть то, что у ведущих "Девчат" реально располагается в кадре "ниже пояса" или ниже талии.
Мебель и человек в студии норовят вступить в незапланированные симбиозы. Возможно, потому, что разница между тем и другим не всегда принципиальна.
В "Дежурном по стране" установлено кресло, в котором восседает Андрей Максимов. А перед ним выступает Михаил Жванецкий, прямо как Пушкин перед Державиным. И всё это на сцене, перед публикой, задающей Жванецкому вопросы.
Тогда вопрос, зачем там ещё и Максимов?
Чтобы осуществлять связь знаменитого сатирика с общественностью?
Или Андрей Максимов там просто для мебели?
В "Девчатах" в одних декорациях зафиксирована и кухня как место действия, и театральная мизансцена с фронтальным разворотом на зрителей. Чтобы, не дай бог, не возникло ситуации камерного общения участников программы друг с другом.
Этого теперь на ТВ чураются. То ли зрителей боятся обидеть отсутствием прямого внимания, то ли существовать всерьёз и без наигрыша отвыкли. Симуляция кухонного трёпа, дружбы и зрелищности дополняется симуляцией остроумия.
Натужно острящие девчата выглядят в своём шоу так, словно вкалывают на очень неблагодарной работе – создают поводы для зрительских аплодисментов, которые тоже существуют напоказ, чтобы мы больше ценили то, что смотрим.
Ведь не все читают данные рейтингов. Да и рейтинги не всегда завидные. Такая ситуация явно не устраивает телевидение. Зрители в телестудии, аплодирующие и эмоционально реагирующие, – это аллегория Высокого Рейтинга. С этой условной фигурой-массой телевидению как-то спокойнее.
В последнее время наше телевидение никак не может выбрать, чего ему, собственно говоря, хочется. Экшена в студии, мыслительного процесса или застолья. Концерта или уютных посиделок. Возможности устроить дружеское общение или призвать кого-нибудь к ответу.
Пожалуй, самой знаменательной чертой сегодня оказывается – наряду с пристрастием к закадровому смеху – наличие в студии массовки зрителей.
Их лица монтируются с лицами участников действа, с крупными и общими планами того самого главного, что имеет место в программе.
Мелькающие лица неизвестных, рядовых, безымянных иногда с приправой из звёзд, а иногда в обратной пропорции – вместо новой мебели, вместо нового антуража телестудий.
Каждый раз не будешь менять диваны и столики, освещение и общий вид пространства. Лица зрителей в студии разнообразят визуальную палитру программ, добавляют красок, пластических форм, живой эмоциональности.
Отмирают излишества и условности в подаче этой зрительской массы в телестудии. Когда-то в "Народ хочет знать" приглашённым именитым гостям задавали вопросы со своих мест в зале "семья Ивановых" или "семья Сидоровых".
Выглядело это довольно кондово. Мол, успешные личности растолковывают устройство социума каким-то старомодно патриархальным бабушкиным дочкам или троюродным дядюшкам, которые боятся сделать шаг в сторону от родственников и оказаться один на один с проблемами жизни.
К счастью, ток-шоу Киры Прошютинской прекратило симулировать ценность родового начала, и вопросы там задаёт каждый сам от себя.
В "Честном понедельнике" массовка поначалу неистовствовала, стоя вокруг арены с главными участниками, и производила впечатление крайне агрессивное, неуправляемое.
То был образ некоего народного тела, пребывающего в живописных конвульсиях – то ли по привычке, то ли в связи с обсуждаемой проблемой. Теперь Сергей Минаев уже обходится без окриков в адрес организованно хаотичной толпы.
Народ спокойно стоит себе вокруг основных выступающих. Ведущий даже иногда по бумажке вызывает из толпы отдельных субъектов, тем самым признавая, что там у многих тоже есть имя, фамилия, профессия и должность.
Похоже, без статистов "для мебели" или вместо перманентно обновляемых живых "декораций" ТВ оставаться боится. Оно не сильно надеется на то, что само действие в студии способно быть единственным предметом внимания для телезрителей, сидящих на диване у себя дома.
Лучше подстраховаться и создать хотя бы атмосферу увлечённого созерцания. Авось к ней кто-нибудь и подключится. В результате обычная телеаудитория, рассредоточенная по локальным жилищам, смотрит на то, как аудитория зрителей в телестудии смотрит телепрограмму. Телезритель дома смотрит телекино про телетеатр.
В такой вымороченной ситуации совершенно утрачиваются смысл и ценность аплодисментов. Их включают в ситкомах и юмористических шоу тогда, когда обязано быть смешно.
Нам перед своими телеящиками не смешно. А там внутри кому-то или чему-то смешно – там обитает аллегорическая невидимая фигура Довольства уровнем телепрограммы.
Бесконечные зрители в телестудиях аплодируют и тогда, когда им открывают очередной рецепт из народной медицины, и тогда, когда кто-то ругает, допустим, Никиту Михалкова, и тогда, когда Никита Михалков ругает тех, кто его ругает.
Аплодисменты превращаются в обозначение лояльности живого зрительского множества к телевизионному продукту. Именно этот смысл аплодисментов нужнее всего телевидению. Человеческая позиция по определённому вопросу или непосредственная эмоциональная реакция – дело глубоко второстепенное.
Поэтому присутствие артистов в телестудиях в роли увлечённых и благодарных зрителей – это самопиар, взаимовыгодное сотрудничество с телеканалами и акция присягания в верности корпоративных интересам.
Наличие же рядовых "добрых зрителей" – это хорошо функционирующий институт наёмной любительской силы для работы в телестудиях.
Для безработных, пенсионеров или терпеливых поклонников звёзд это вполне пристойный заработок. Телевидение же получает сразу фон, атмосферу, человеческое начало "для мебели", а главное – иллюзии собственной высокой народности и растущей телеориентации нашего общества.
Экономно и эффективно.
|
