Мусульмане являются самой быстрорастущей группой населения в России. Однако между ними и их единоверцами в других странах существуют значительные различия.
    Сегодня российские мусульмане – или, по крайней мере, их политически активная часть – торжествуют. В прошедшую пятницу было завершено судебное разбирательство по делу, ставшему эпицентром внимания всех последователей Ислама этой страны. Подсудимым в этом процессе являлся этнический русский, который принял Ислам, присоединив к своему славянскому имени Антон Степаненко мусульманское имя Абдулла.
    Достигнув больших успехов в изучении своей новой веры, он стал имамом в городе Пятигорске на юге России. Однако в январе 2006 года, как рассказывают его друзья, он был арестован по сфабрикованным против него обвинениям в похищении человека и краже чужой собственности.
    Мусульманские лидеры страны использовали свой доступ к проправительственной прессе, чтобы публично обратиться к президенту Путину с просьбой об освобождении имама. Неожиданно, в день, когда мусульмане готовились праздновать День рождение Пророка Мухаммада (мир ему), судьба улыбнулась опальному имаму: предъявленные ему обвинения были сняты и заменены гораздо менее серьезными, а самого его освободили из-под стражи.
    Имам, названный в некоторых новостных сообщениях «героической фигурой, ставшей примером для всех мусульман страны», вышел из камеры как раз вовремя для того, чтобы отправиться в свою мечеть и возглавить пятничную молитву.
    Злоключения имама и его неожиданное освобождение олицетворяют собой две характерные особенности жизни мусульман в России. Одна из них заключается в прагматическом сочетании государством авторитарных методов правления с гибкостью в отношении к различным меньшинствам. Другая - свидетельствует о появлении в России активного и при этом абсолютно преданного своей стране мусульманского меньшинства. Русские мусульмане, постоянно умножая свои ряды, начинают требовать от государства честного обращения с собой и увеличения своего политического влияния.
    Какие бы интересы ни были замешаны в деле Степаненко, оно не имело ничего общего с кровавой войной за независимость в Чечне, которая представляется большинству людей вне России – в том числе и многим мусульманам – самым значительным примером противостояния российского государства и Ислама. Конечно, нельзя сказать, что Чечню можно легко списать со счетов.
    Для мусульман всего мира эта «горячая точка» обычно упоминается в одном ряду с Палестиной, Кашмиром и Боснией в качестве одного из тех мест на карте мира, где Ислам подвергается атакам враждебных сил. Репрессии по отношению к чеченцам, а также распространение насилия по всему региону вокруг мятежной провинции является самым большим «мельничным жерновом» на шее Владимира Путина, мешающим улучшению отношений России с мусульманскими странами.
    Тем не менее, в большей части страны идет совсем другой спор о будущем Ислама. Все его участники постоянно отмечают тот факт, что они не имеют ни малейшего желания жить под властью какого-либо иного правителя, чем Владимир Путин. Однако их мнения значительно расходятся по тому вопросу, как и до какого предела они смогут требовать от президента выполнения обещания, данного им в Малайзии в 2003 году, когда он впервые во всеуслышание объявил, что Россия является мусульманской державой и стремится играть значительную роль в исламском мире.
    Мусульманская держава? Звучит невероятно. Однако в России проживает больше мусульман, чем в любой другой европейской стране (кроме Турции); и доля последователей Ислама по отношению к общему населению страны постоянно растет. По данным переписи 2002 года, количество российских мусульман составило 14,5 млн., то есть 10% от 145-миллионного населения России. В 2005 году министр иностранных дел Сергей Лавров назвал цифру 20 миллионов человек, а Равиль Гайнутдин, глава Совета муфтиев России, говорит о 23 миллионах, включая азербайджанских и среднеазиатских иммигрантов.
    Более того, количество мусульман в России постоянно растет даже в условиях падения общей численности населения страны. Многие мусульманские сообщества сформировались на землях, где они сейчас проживают, задолго до установления на них власти Кремля. Шамиль Аляутдинов, имам самой новой и динамично развивающейся из четырех мечетей Москвы, настаивает на том, что само слово «меньшинство» не должно употребляться к последователям той веры, которая появилась на территории России задолго до Христианства.
    Помимо Кавказа, в России существует еще два района компактного проживания мусульман. Один находится в Москве, с ее раздутым от иммиграции населением, где их количество составляет 2 миллиона. Другой - в пределах старых бастионов мусульманской веры: в Башкортостане и, прежде всего, в Татарстане, где возрождение веры успешно проходило под покровительством славящегося своей политической изворотливостью президента Минтимера Шаймиева.
    В некоторых частях Кавказа издавна заключаемые «договоренности» между местными лидерами и «ручными» имамами вызвали отторжение у некоторой части молодежи; однако в Татарстане подобные схемы остаются до сих пор вполне эффективными.
    В Татарстане также появлялись свои экстремисты, и некоторые из них подвергались жестоким преследованиям. Все семь человек, которых отправили в Россию из американской базы Гуантанамо, были подвергнуты пыткам и издевательствам, как утверждает правозащитная организация Human Rights Watch. Двое из них были при сомнительных обстоятельствах осуждены за теракт на газопроводе в Татарстане.
    В начале 1990-х годов демократические права и свободы – совершение хаджа или посещение мечети – сделали страну открытой для проповедников самых различных направлений Ислама из Саудовской Аравии, Ирана и Турции. В Татарстане рост экстремистских настроений в обществе приписывался деятельности одной религиозной школы, получавшей финансирование из-за рубежа и закрытой по указанию властей. На прошлой неделе шесть человек были осуждены за членство в запрещенном в России Хизб ут-Тахрире, отрицающем насилие происламском движении, которое ставит своей целью восстановление Халифата (подобный запрет также распространяется и на международную организацию «Братья-мусульмане»).
    Однако в целом возрождение Ислама в столице Татарстана Казани проходило достаточно мирно. Впервые с тех пор, как Иван Грозный завоевал этот город в 1552 году, в городском кремле появилась мечеть, чьи минареты выросли по соседству с куполами православной церкви. Имам этой мечети Рамиль Юнусов, получивший образование в Саудовской Аравии, наладил вполне добрососедские отношения с православными священниками.
    Всего лишь 25 лет назад, говорит Гусман Исхаков, глава Духовного управления мусульман Татарстана, в этом регионе было только 20 мечетей. Теперь же их около 1300. В России, рассказывает он, мусульмане живут в лучших условиях, чем во многих арабских странах.
    В Казанском Государственном Университете, где учились Ленин и Толстой, были организованы мусульманские молельные комнаты. Даже когда он ворчливо замечает о том, что иногда у студентов могут возникнуть неприятности из-за ношения ими бороды, один мусульманин-иностранец вмешивается в разговор и говорит о том, что вокруг стало появляться все больше и больше женщин, носящих хиджабы. Татарстан, уверяет он, стал маяком надежды для мусульман всего бывшего Советского Союза.
    Рафаэль Хакимов, советник президента Шаймиева, использует термин «Евроислам» для того, чтобы охарактеризовать веру, которая сформировалась в Татарстане, долгое время бывшем самым северным форпостом Ислама в мире. О чем бы ни говорил Шаймиев, он постоянно упирает на безмятежность и кротость мусульман его региона.
    Сопровождая Путина в поездке по Ближнему Востоку, татарстанский лидер представлял собой набожное мусульманское лицо России, что является частью тактики московской дипломатии в этой части мира. В феврале саудовцы присудили Шаймиеву премию за его успехи в служении Исламу. Тем не менее, при общении с представителями Запада татарстанские руководители стремятся представлять себя более «открытыми», чем главы других российских регионов.
    Многие люди в арабских странах, говорит президент Шаймиев, никогда не жили в равных условиях с другими культурами, и их подходы не работают для татар, имеющих подобный опыт. Его правительство открыло собственные религиозные школы и университеты, пропагандируя местное направление Ислама.
    Среди проживающих в Москве политически активных мусульман, выступавших в защиту имама Степаненко, царят совсем другие настроения. С одной стороны, там продолжается давний спор между двумя соперниками в борьбе за благосклонность властей: осторожного Равиля Гайнутдина и экстравагантного верховного муфтия Талгата Таджуддина, провозгласившего джихад Америке в 2003 году.
    Однако в Москве постепенно начало появляться куда более заметное и яркое явление, чем два этих ретрограда, которое развивается усилиями мусульманских предпринимателей, журналистов и коллективов интернет-сайтов наподобие www.islam.ru. Связанный с этим сайтом издательский дом «Ансар» публикует переводы на русский язык исламских мыслителей, не забывая печатать и более сенсационные вещи наподобие книги «Любовь и секс в Исламе».
    Поскольку ни одна политическая сила в России не имеет никаких шансов в открытом противостоянии Путину, эти московские мусульмане предпочитают поигрывать мускулами, критикуя Запад еще более жестко, чем положено по российским неписаным нормам. Близкий к новому движению депутат Госдумы - мусульманин Шамиль Султанов - хвалит президента Путина за его «смелость в противостоянии Западу» и его коварным планам.
    Такая риторика легко уживается с новой разновидностью русского национализма, который рассматривает Ислам в качестве своего союзника в борьбе с Западом. И столь удачное сочетание российского «политического Ислама» с исконной славянской гордостью может быть одной из тех причин, по которым Кремль терпимо относится к этому движению.
    На взгляд мусульманского журналиста Рината Мухаметова, такие термины, как "евроислам", – порождение покровительственно-снисходительного отношения западного ориентализма к мусульманам. Ничто не может быть страшнее для молодого многообещающего сторонника Ислама в Москве.
Журнал «The Economist» (Лондон)