С завидной сплоченностью азербайджанцы, узбеки, таджики и др. вновь идут встречать Наурыз, в то время как Рамадан остается для многих из них тяжелой обязанностью, сложной для выполнения «в современных условиях».В последние годы с особым усердием многие мусульмане Средней Азии, Кавказа, да и России, чествуют «персидский Новый год» – Навруз, уходящий корнями в зороастрийские верования. Так, праздник, не имеющий отношения к Исламу, стал прочно ассоциироваться с возрождением национальных традиций у тех, кто под таковыми, видимо, понимает укоренившиеся суеверия и доисламские пережитки.
    История Наурыза, по разным источникам, восходит ко временам Авесты - священной книги зороастризма. По легенде, в этот день произошло много легендарных событий: " Заратуштра был избран богом, чтобы принести людям счастье", мифический царь Тахмурас "отправил в темницу злых дивов и безжалостных людей", а "Гоштосп, царевна Каетун и Джомосп приняли веру Маздаясна", т.е. зороастризм, и т.д.
    Зарождение Наурыза также связывают с мифическим царем Джамшидом, на которого в этот день упали лучи солнца. А согласно учению Авесты, люди должны каждую весну отмечать появление жизни на земле, которая зарождалась «в шести видах» (небо, вода, земля, растения, животные и человек).
    В Средневековье у разных народов Наурыза продолжался тринадцать дней. В конце торжеств люди выходили в поле, где и встречали Новый год. Такова была примета. Считалось, что вышедшему в эти дни в поле насладиться природой, в течение всего предстоящего года будут сопутствовать счастье и благополучие. Чем не русская поговорка «Как новый год встретишь, так его и проведешь?»
    Однако общеизвестно, что мусульманский новый год никаких особых торжеств не предусматривает и уж тем более никакими приметами не сопровождается. Счастье и благополучие же сопутствуют тому, кто соблюдает повеления Всевышнего и сторонится запретного, к коему, в том числе, относится и празднование Наурыза.
    Неисламский характер Наурыза становится еще более очевидным, если вспомнить, почему перед ним широко отмечается последняя среда, или т.н. среда радости. Ей предшествуют среды, посвященные природным стихиям: воздуху, воде и земле, в соответствии с тем самым учением Авесты о «шести видах» зарождения жизни. Поскольку, согласно этим верованиям, в последнюю среду зарождается растительность, что весьма важно для культа природы и плодородия, именно она и выбрана в качестве особо почитаемой.
    В столь же далеких от Ислама культах мы найдем и объяснения мистическим обрядам, превратившимся сегодня в народную забаву. Так, воде посвящен обряд обрызгивания друг друга членами семьи перед сном в последнюю ночь старого года. А через проточную воду перепрыгивали, дабы «очиститься» от прошлогодних грехов. Это сопровождалось весельем, но никак не искренним раскаянием – непременным условием, сопутствующим обращению ко Всевышнему с просьбой о прощении прегрешений.
    А жители Междуречья, по свидетельствам древнегреческого летописца Страбона, собирались на Наурыза в «Храме огня». Видимо, этим объясняется широко распространенный сегодня обычай разжигать в дни празднования Наурыза костры на улицах.
    Перепрыгнуть через костер семь раз или через семь костров по одному разу в последнюю среду перед Наурызом стало не просто юношеским подвигом, а чуть ли не обязанностью. Парадоксально, но девушки, которым страшно надеть платок, ибо эта «традиция» несовременна и вдруг да вызовет пересуды, смело прыгают над огнем вместе с ребятами, «возрождая» другую «традицию» и боясь осуждения со стороны «радетелей старины».
    Несмотря на традицию посещать на Наурыз больных и одиноких, кладбищ в этот праздник сторонятся, ибо, согласно зороастризму, дух погибших - Форохар, взошедший на небо, на праздник Наурыз возвращается на землю и на несколько дней остается среди родственников и даже осматривает свое тело. Подобные представления весьма распространены также у индусов и древних римлян и полностью противоречат исламскому вероучению, согласно которому души умерших находятся в могиле до Судного Дня.
    Особое место в этих праздничных обрядах занимает приготовление так называемой «ритуальной пищи» - Наурыз коже. Она являет собой символ плодородия природы и человека. Магические семь предметов и продуктов на подносе становятся символическим даром Солнцу.
    Таким образом, Солнце, «принимая» сей дар, якобы способно позаботиться о богатом урожае, становясь еще одним властителем мироздания, что явно противоречит самой идее Единобожия.
    Очевидная неисламская сущность Наурыза отягощена сегодня еще и тем, что на упоминающих о неисламском происхождении праздника, вешается ярлык «религиозного фанатика-исламиста», отбившегося от стаи «истинных патриотов».
    В общем, Наурыз как праздник, безусловно, существует, тому свидетельство – его история. И конституционным правом отметить его, как и, например, правом отдать должное дубу, почитаемому 21 марта у друидов, обладает каждый гражданин.
    Но означает ли это, что он таким образом припадет к истокам и возродит культуру? Не говоря уже об ущербе, наносимом образу Ислама попытками связать языческие обряды с жизнью мусульман.
    Ведь сегодня многие готовы с радостью «отмечать» «старый» новый год, еврейский, китайский, персидский и какой угодно другой, не обременяя себя историческими условностями. А именно за таким отношением к культуре скрывается опасность вырождения истинных духовных ценностей.
    Однако приверженцы иных конфессий порой смотрят на эти увеселения сквозь призму «национального колорита Востока», придавая пиршествам «мусульманскую» окраску. Даже некоторые деятели от лица Ислама не стесняются нахваливать эту «национальную традицию», приводя в замешательство малограмотных или чрезмерно податливых давлению общественного мнения людей.
    Между тем, воодушевленная стремлением «приобщиться к корням» молодежь с радостью отмечает обновление природы, прыгая через семь костров, обрызгивая друг друга водой, вкушая «ритуальную пищу», загадывая желания. Возможно, ей невдомек, что существуют иные радости жизни, сопровождающие поистине мусульманские праздники.
    С завидной сплоченностью азербайджанцы, узбеки, таджики и др. вновь идут встречать Навруз, в то время как Рамадан остается для многих из них тяжелой обязанностью, сложной для выполнения «в современных условиях».

Мансур Алишаев