Нижний Новгород выбран местом проведения форума «Диалог культур и межконфессиональное сотрудничество», организаторами которого выступили Совет Европы и комиссар Евросоюза по правам человека. В преддверии форума мы задались вопросами о том, как много в действительности известно европейцам о положении мусульманской уммы в России, чем руководствуются европейские мусульмане, живущие в инорелигиозном окружении, и, следовательно, уместно ли говорить о возможности обмена опытом в плане равноправия национальностей и конфессий. На эти вопросы любезно согласился ответить бывший посол Германии в Алжире, сотрудник НАТО и ОБСЕ д­р Мурад Хофман.

    — Насколько серьезна, на ваш взгляд, угроза межконфессиональных конфликтов с участием мусульман в странах Евросоюза?

    — Вот уже на протяжении почти целого столетия в Европе не происходило ничего, что можно было бы назвать межконфессиональными конфликтами. Напротив, представители различных направлений христианства прекрасно уживаются друг с другом. Что же касается антисемитских настроений, то у них нет какой бы то ни было религиозной подоплеки — причины возникающих конфликтов кроются в экономических, политических и националистических проблемах.

    — Являются ли события, подобные французским осенью 2005 года, отражением межцивилизационного конфликта, или же они обусловлены исключительно социальными причинами?

    — На мой взгляд, волнения, прокатившиеся по окраинам Парижа в прошлом году, стали результатом исключительно социальных процессов, и затронули они прежде всего французов африканского и арабского происхождения. Поэтому не вызывает сомнений, что израильская агрессия на Ближнем Востоке спровоцирует новую волну антисемитских настроений в Европе.

    — Как в правящих кругах стран Евросоюза отнеслись к так называемому карикатурному скандалу в начале 2006 года?

    — Мне кажется, что антиисламские карикатуры, опубликованные в датских изданиях, преследовали только одну цель: раздуть сиюминутный скандал, с тем чтобы освежить интерес к прессе. Но даже если это действительно было так, реакция мусульманского мира на этот скандал не была воспринята с пониманием среди правящих кругов Европы. Дело в том, что нерелигиозному человеку крайне тяжело представить и прочувствовать, что такое богохульство. Что характерно, в Германии защитники датских карикатуристов, излагая свои доводы, ни словом не обмолвились о том, что Уголовный кодекс Германии, к примеру, предусматривает наказание за оскорбление религиозных чувств.

    — Можно ли, на ваш взгляд, провести грань между правами отдельной личности и правами целого общества? Насколько в связи с этим обоснованными вам видятся требования иерархов Русской православной церкви, выраженные в заявлении митрополита Калининградского и Смоленского Кирилла, отдавать предпочтение правам религиозного сообщества перед правами человека?

    — На такой вопрос сложно дать общий ответ. Могу сказать только, что в западной модели демократии ни государство (общность), ни отдельный индивидуум не обладают приоритетом. Их права и обязанности должны быть сбалансированы.

     — Должен ли способствовать еврокомиссар по правам человека таким процессам, как ассимиляция европейских мусульман в немусульманской среде в целях их адаптации в Европе, или же, напротив, предпринимать шаги по сохранению их конфессиональной идентичности?

    — Комиссар Евросоюза по правам человека на самом деле не располагает такими полномочиями. Различные международные и региональные соглашения изобилуют красивыми и обтекаемыми формулировками, раскрывающими суть свободы вероисповедания. Согласно любой из них религиозные меньшинства имеют возможность интегрироваться в общество не ассимилируясь.

    — Что известно в Европе о проблемах, которые стоят перед российскими мусульманами? В частности, насколько известно в Европе о проекте православно­церковной клерикализации светских институтов в России — светской школы, армии, чиновничества и т. д.?

    — Многие процессы, происходящие в России сегодня, вызывают обеспокоенность в Европе, и особенно те процессы, которые ставят под угрозу существование институтов демократии и свободы слова в вашей стране. Вместе с тем о проблемах, возникающих с Русской православной церковью, в Европе практически ничего не известно, даже в среде интеллектуалов.

    — Чем должны руководствоваться мусульмане, живущие в инорелигиозном окружении и составляющие меньшинство, стремясь сохранить свою конфессиональную идентичность? Насколько полно европейское законодательство учитывает эту проблему — в школе, армии, на производстве и т. д.?

    — В Европе пока не существует религиозного законодательства, которое регулировало бы отношения церкви с вооруженными силами или государственными школами, поскольку вопросы безопасности и образования находятся в сфере исключительно национальных интересов..

    — Могут ли быть выполнены требования Евросоюза к Греции относительно изменения роли и статуса Православной церкви в этой стране? Представьте, пожалуйста, ваш взгляд на эту проблему в свете сильной религиозности и особого статуса конфессий в некоторых странах мира…

    — Ни одно из европейских государств нельзя назвать «слишком религиозным». Даже те государства, в которых есть официальная религия, к каким относятся, к примеру, Великобритания и скандинавские страны, в настоящее время не так консервативны в этом плане и проводят более терпимую политику в отношении других конфессий. Впрочем, Греция — это особый случай. Неприязнь этой страны по отношению к Турции объясняется скорее историческим страхом, оставшимся в памяти греков со времен турецкой оккупации.

    — Многие лидеры ЕС не раз выступали против принятия в Евросоюз Турции как мусульманской страны, которая может подорвать христианскую суть Западной Европы. Может ли, на ваш взгляд, мусульманская страна — Турция или любая другая — стать полноправным членом ЕС, если проблема будет ограничиваться только религиозной средой ее жителей, а не экономическими и политическими вопросами?

    — Я считаю, что любое европейское государство может стать членом Европейского Союза при условии, что оно будет выполнять все правовые и экономические условия. Настоящая проблема Турции заключается в том, что она, строго говоря, не является Европой — лишь пять процентов ее территории располагается на территории Европейского континента, в основном же она граничит с такими проблемными странами, как Иран, Ирак и Сирия.

    — С учетом многовекового совместного проживания мусульман и христиан в России в нашей стране накоплен богатый опыт толерантного взаимодействия между представителями различных общин. Не считаете ли вы в связи с этим возможным создание постоянно действующего специального органа по обмену опытом между ЕС и Россией, с привлечением конфессиональных общин Европы и России?

    — Ни одна из европейских стран, за исключением Испании, не располагает таким богатым опытом в плане сосуществования с крупными мусульманскими общностями, как Россия. В Западной Европе просто нет аналога татарской нации в России. Но я сомневаюсь, что страны могут чему­то научиться друг у друга. Дело в том, что большое значение имеет коллективная память, которая у каждого народа своя, и поэтому опыт построения отношений уникален для каждого народа, его невозможно повторить.

    — Каким вам видится будущее Северной Ирландии? При каких условиях, на ваш взгляд, возможно отделение этого региона от Великобритании — если возможно вообще? Может ли опыт деволюции (получения широкой автономии Шотландией, Уэльсом, Северной Ирландией) быть заимствован где­нибудь еще в Европе (например, во Франции) и в России (например, в Татарстане)?

    — Деволюция в Великобритании по существу полностью повторяет систему федеральных земель в Германии и штатов в США. Проблема заключается в том, что мусульмане нигде локально не являются большинством. Если бы это было так, то можно было бы рассматривать возможность включения в состав федерации чисто мусульманской административной единицы.

    Что же касается Ирландии, то любая попытка изменить существующее положение вещей может снова повергнуть страну в состояние гражданской войны.

Беседовала Алия Мухарирова