Известно, что европейские колонизаторы во всех странах Востока стремились вести политику «разделяй и властвуй», разобщая местное население по племенному признаку, делая искусственный акцент на языковых и культурных различиях подвластных народов. Такая же политика проводилась русским царизмом среди мусульман. Примечательно, что именно исламская интеллигенция начала XX века, разоблачив официальную политику России, противопоставила ей сознательный курс на единство и солидарность, укрепление духовно-культурной общности мусульманских народов.

    Общая численность мусульман в Российской империи в начале XX века составляла более 20 млн. чел. При этом абсолютное большинство их были тюрками — свыше 18 млн. В культуре тюрков-мусульман имелись такие объе­диняющие факторы, как общее этническое происхождение, родство языка, духовного наследия, религии, общие политические и экономические интересы. Испокон веков идейно-духовным фундаментом общности тюрко-мусульманских народов Российской империи был Ислам. В Центральной Азии Ислам всегда противостоял племенному и этническому сепаратизму, реакционной идее противопоставления тюркоязычных и ираноязычных народов (узбеков и таджиков), племен и жузов (среди казахов, туркмен и др.), кочевников и горожан и т.п.

    Мусульманское образование выступало фактором, консолидирующим и цементирующим местные культуры. Образованная часть общества в обязательном порядке владела тремя языками: тюркским, персидским и арабским. Центрами исламского просвещения для всего региона были города Бухара, Самарканд, Хива, Коканд и др. (позже приобретают большое значение медресе Волго-Уральского региона). Система традиционного образования была универсальной и интернациональной. Большую роль в объединении играл арабский алфавит, ставший национальным алфавитом для тюркских народов. Нередко в казахских и кыргызских школах грамоте обучали узбеки и татары. Но иногда наставниками (особенно в новометодных джадидских мектебах) могли выступать и казахи. Национальный состав школ, особенно на территории Туркестана, также был смешанным: вместе учились узбеки, казахи, кыргызы, туркмены, башкиры, уйгуры, дунгане и т.д.

    Сохранились ценные исторические документы, подтверждающие тесное сотрудничество и духовные взаимосвязи мусульманских народов. Так, в одном из них сообщается, что в городе Туркестане в 1895 году в медресе «Шейх Бадал Датха» обучалось 50 человек, 25 из которых были узбеки, а остальные 25 — казахи. Казах из Чимкентского уезда Шарип Исанбаев, выпускник одного из ташкентских медресе, открыл в 1908 году мектеб в шейхантаурской части г. Ташкента, где совместно обучались узбекские и казахские дети. Из сведений о джадидских «новометодных» школах узнаем, что в г. Верном (Алматы) в начале XX века открылась женская джадидская школа-медресе, где преподавали татарки, а обучалось в ней всего 115 учениц, среди которых было 93 татарки, 12 казашек, 7 уйгурок, 3 узбечки. Педагог-джадид Туляган Каттабабаев (по национальности узбек) в Ташкенте обучал у себя на дому по прогрессивной методике 70-80 студентов-мусульман, среди которых было немало казахов.

    Россия с конца XIX века резко меняет прежнюю политику нейтралитета по отношению к Исламу на активный, наступательный антиисламский курс. В секретных документах чиновникам предписывалось бороться с исламскими настроениями, препятствовать прогрессивному джадидизму, не допуская интеграции мусульман, а наоборот, поддерживать этнические предрассудки, разжигая в массах межэтническую рознь (между казахами и узбеками, между казахами и татарами, между узбеками и туркменами и т.д.). Убедительным доказательством этой политики служат новые «Правила об инородческом образовании 1907 года», которые потребовали, чтобы в мусульманских мектебах и медресе учителя и ученики были одной национальности. В действительности, такие разъединительные меры стали проводиться намного раньше: известно, что военный губернатор Семиреченской области еще в 1877 году запретил прием казахских детей в узбекские и татарские школы.

    Проведение в жизнь Правил 1907 года нанесло большой урон джадидскому образованию в Туркестане: в 1910-1911 гг. было закрыто более полусотни новометодных школ. Русские чиновники изгоняли из Туркестанского края лиц татарской национальности как активных исламистов и поборников идей интеграции и обновления. Справедливости ради нужно сказать, что прогрессивная русская интеллигенция (например, в лице ученого-исламоведа В. В. Бартольда) осудила подобную политику своего государства.

    Несмотря на противодействие метрополии, в начале XX века интеграция мусульман Российской империи получает положительные импульсы. Безусловно, этому способствовали и объективные условия новой, индустриальной эпохи: распространились почта, телеграф, газеты; улучшилась коммуникация (железные дороги). Но главное было в субъективном факторе: новой тенденцией стало то, что джадидская интеллигенция стала сознательно и целенаправленно управлять процессом объединения. Единство и солидарность мусульман требовались для достижения труднейших задач: с одной стороны, в политической борьбе за автономию мусульманских регионов, с другой — для модернизации общества, идейного переубеждения экстремистски настроенных мусульман (кадимистов) и различных консервативных сил внутри каждого народа.

    Именно джадидизм (новый взгляд), новое идеологическое течение начала XX века, фактически остановил растущий с каждым днем сепаратизм и дезинтеграцию мусульманской общины империи. Это выразилось в таком политическом феномене, как «мусульманское движение», в создании мусульманской фракции в парламенте (Государственной Думе), рождении нового литературного языка «тюрки», понятного всем мусульманам-тюркам и др. Неслучайно официальная Россия обвинила джадидов в т.н. «панисламизме» и «пантюркизме».
Реальность той сложной эпохи была такова, что культура, образование и религия становятся неотделимы от идеологии и политики. Благодаря самоотверженному стремлению новой мусульманской интеллигенции взаи­мопонимание и духовное единство мусульман России стало возрастать. Главный идеолог джадидизма Исмаил Гаспралы дважды приезжал из Крыма в Туркестанский регион. В своей газете «Тарджиман» он помещал статьи, защищающие права казахов, призывающие к благоразумию бухарского эмира (в начавшейся в Средней Азии борьбе джадидов и кадимистов) и др. Стойко отражавшей натиски фанатиков-кадимистов мусульманской интеллигенции Бухары, Самарканда и Ташкента оказывали поддержку татарские, казахские, азербайджанские, турецкие прогрессисты. Общими усилиями открывали новые школы, издавали газеты, журналы и учебную литературу.

    Общеизвестна роль татарской интеллигенции в Казахстане и Средней Азии. Многие казахские газеты и книги издавались в типографиях Казани, Уфы, Оренбурга и Санкт-Петербурга при активном содействии мусульман европейской части России. В свою очередь, казахские деятели А. Букейханов, Б. Каратаев, М. Чокай, будучи активистами т.н. «мусульманского движения», выступали в прессе и в стенах Думы с критикой антигуманной политики властей и защищали права и свободу не только казахов, но и всех туркестанцев.

    Интересно, что в одном из своих писем Бахытжан Каратаев, казахский политик, джадид (имевший высшее юридическое образование), писал, что казахам необходимо объединяться с другими мусульманскими народами, что стране нужны религиозные деятели нового образца («новые муллы») и привел в качестве примера обновляющиеся страны — Турцию и Египет. Харизматическим лидером новых мусульман был казах Мустафа Чокай, защищавший идею Великого Туркестана. Его близкими друзьями были башкир Заки Валидов, узбек Махмуд Бехбуди.
Тема исламской солидарности, наряду с идеей новой школы и модернизации общества, стала одной из главных тем мусульманских газет. Так, газета «Улуг Туркестан» (издававшаяся в Ташкенте) в 1917 году писала, что местным мусульманским народам нужно всегда помнить об единстве происхождения и единстве веры («дин бирлиги»). Другая джадидская газета «Таракки» (Ташкент) в 1906 году писала в своей передовице о необходимости выражать солидарность с кавказскими и татарскими мусульманами.
Пропаганда новой мусульманской элиты стала давать свои реальные плоды. В массовом сознании стали изживаться этнические предрассудки, оживившиеся с начала эпохи колониализма. Сохранились любопытные документы, например, рассказывающие о коллективной молитве в мечети

    г. Верного (ныне Алматы) во время маулида в начале 1913 года: «Обыкновенно богослужение производится по разным мечетям, по народностям. В этом году все народности и их муллы собрались в одной мечети, чего раньше никогда не бывало. В мечети как муллы, так и учителя школ произносили речи и тоже уговаривали собравшихся забыть племенную рознь и помнить, что они мусульмане».
Другой архивный документ также подтверждает новые настроения мусульман и результаты идеологической борьбы джадидов. В нем речь идет о выборах в Государственную Думу депутатов из Семиреченской области (центр — г. Верный). По «мусульманской» квоте можно было избрать только пять человек, желательно от разных народностей края (казахов, татар, уйгур, дунган, узбеков). При обсуждении вопроса татарин А.Тазетдинов занял благородную позицию, высказавшись за увеличение представительства от казахского населения, зная их особые нужды и просьбы правительству (в связи с тем, что у них были отобраны земли), тем более ожидалось, что от татар будут представлены депутаты из европейских регионов и городов России. Поддержали и мнение дунганина Джамалетдина-хаджи о том, что «не нужно настаивать, чтобы депутатов избрали именно из нашего народа, а нужно избрать достойного».

    Таким образом, традиционные взаимосвязи мусульманских народов России, основанные на общности вероисповедания, в начале XX века интенсифицируются и дополняются идеей прогресса и модернизации. Царизм добился определенных успехов в разъединении подвластных мусульман. Однако, с появлением джадидизма стала вновь набирать силу тенденция к тесной сплоченности и интеграции. Лишь с уничтожением при сталинском режиме, в 20–30-е годы XX века, последних представителей мусульманской интеллигенции стало возможным полное искоренение в национальном сознании народов идеи исламской солидарности.

Назира Нуртазина