Мальчики в нашем городе делились на дворовых и домашних. Дворовые курили, постоянно сплёвывая табачную крошку, потому что сигареты были без фильтра, пили разнообразные напитки, носили ножики с длинными лезвиями и с желобком на них. Желобки будто бы предназначались для того, чтобы с них стекала кровь жертвы. И ножи были запрещенным оружием. У домашних мальчиков их не было. Они были только у мальчиков­изгоев и у взрослых.

    Взрослые нашего города не разрешали мальчикам курить, пить и носить ножики. То есть делать то, что они делали сами. А домашним и запрещать ничего не надо было. Они и так слушались. Не курили, знали иностранные языки, занимались шахматами, носили костюмы. Им привозили изза границы жвачку.

    А между большинством цивилизованных мальчиков и меньшинством изгоев были мы. Нас водили в кружки и секции, старательно приобщали к кругу домашних, ставили их в пример, но мы всё равно вырывались во двор: пить, курить, драться и с восхищением рассматривать «зэковские» ножики, сделанные умельцами на какой­нибудь дальней зоне.

    Клички у нас, тех, кто был и не цивилизованным, и не изгоем, были одинаковые: «Дима­домой!» или допустим «Алик­домой!». Это потому, что, когда взрослым казалось, что мы уж слишком заигрались с дворовыми, в домах распахивались окна и оттуда раздавались требовательные крики: «Домой!». Мы делали вид, что не слышим, но после третьего крика домой, всётаки идти надо было. Со взрослыми не поспоришь.

    Дворовые часто дразнили нас. Искажая голоса, они вдруг кричали изза кустов «Алик! Домой!», но прощались за руку, понимая всю сложность нашего положения.

    Домашние мальчики, видимо, по совету взрослых, часто звали нас в свою кампанию. Но с ними было скучно. Сытно, чистенько, цивилизованно, но скучно. Взрослые не понимали нас: «Что значит скучно? Это современные, воспитанные в западном духе, мальчики. У них — большое будущее. С ними и вы вырастите воспитанными и цивилизованными без этой вашей дворовой дикости и хулиганства». Я жил в Баку, и к слову «дикость» родители иногда добавляли эпитет «восточная». В общем, в своём кругу мы ругали взрослых и послушных им мальчиков.

    Так мы и выросли между Западом и Востоком, я, Дима, Алик, Тимка и прочие «домой!». Между двором и домом. Постепенно детство сменялось юностью и во дворе оставалось всё меньше ребят. Потому что и дворовые, взрослея, постепенно становились домашними, покупали костюм, и начинали курить сигареты с фильтром, экологически более безопасные. Тем же, кто предпочитал прежнюю стихию и запрещенные ножики, взрослые устраивали «бурю в пустыне» и прочие акты возмездия. На манер ковровых бомбардирорвок Афганистана или точечных ударов по Югославии.

    В результате ребята исчезали со двора: кто в «малолетку», кто в тюрьму, кто вообще неизвестно, куда. Оказалось, что прежние короли двора слабее взрослые и хорошо выучившихся бывших домашних мальчиков.

    Детство кончилось. У страны тоже бывает детство. Ей до 16ти позволяют шалить, куролесить, играть с изгоями, делать вид, что не она не слышит окрика из окна. Ей позволяют плохо знать политес, быть немножко дикой, невоспитанной, нецивилизованной. Ей позволяют даже ругать взрослых и послушных им мальчиков. Но недолго.

    Потом всё равно распахнётся окно и позовут. Надо попрощаться за руку с пацанами. И идти домой. Уже два раза звали. Со взрослыми не поспоришь.

Редактор-координатор газеты "Наш Мир"Рустам Арифджанов