Газета Наш Мир, со ссылкой на Литер.kz В понедельник в Тегеране в возрасте 85 лет скончался один из духовных лидеров страны Али Мешкини. Таким образом, в Иране начинает хоть и медленно, но набирать темп процесс смены элит, где на место «старой гвардии» приходит новая генерация политиков.

    В Иране после непродолжительной болезни умер один из влиятельных людей страны – Али Мешкини, который на протяжении многих лет возглавлял Совет экспертов. Состоящий из 86 депутатов коллегиальный орган играл роль «ночного дозора» в рамках клерикального режима и способен был выразить недоверие духовному лидеру аятолле Али Хаменеи, а в случае необходимости отстранить от власти. Кроме того, Али Мешкини известен тем, что был одним из ближайших сподвижников лидера исламской революции в Иране аятоллы Рухоллы Хомейни и в такой ипостаси выступал одним из отцов-основателей современного политического режима страны. Согласно официально обнародованной информации, причиной смерти высокопоставленного религиозного чиновника стала легочная инфекция, из-за которой он еще в начале июля оказался на больничной койке. Как отметил аятолла Али Хаменеи в своей речи, Али Мешкини «являлся примером для молодежи и его соратников», а его смерть – «огромная потеря» для Ирана. Соболезнования родным и близким выразили президент Махмуд Ахмадинежад и представители высшего политического руководства Ирана. В среду в стране пройдут траурные мероприятия.

    Уход с политической сцены Али Мешкини фактически знаменует новый этап развития Тегерана, который в ближайшие десять лет обещает предрешить судьбу страны. Главная причина заключается не столько в политических потрясениях, охвативших страну в годы правления президента Хатами, сколько в естественных демографических процессах. Проблема в том, что средний возраст людей, которые в 1979 году с оружием и Кораном в руках стояли у истоков исламской революции, сегодня превышает 80 лет. У политического режима, который долгие годы покоился на прочном религиозном фундаменте и не был подвержен серьезному внешнему влиянию, оставалась единственная возможность претерпеть изменения, это – внутренние факторы развития общества и возрастной порог правящего истеблишмента. Собственно, последнее и приходится наблюдать сегодня. Тем более что уход с политической арены Али Мешкини – далеко не единственное событие из этого ряда. В середине июня текущего года страна проводила в последний путь Великого аятоллу Мохаммада Фазелья Ланкарани. Он также был сподвижником лидера иранской революции Хомейни и активно боролся с шахским режимом в Иране. А потому следует ожидать, что иранская «старая гвардия» начинает постепенно уступать свои места плеяде руководителей новой генерации, а сам Иран вступает в «трудный переходный период».

    Прежде всего, страна оказалась перед непростым выбором: куда ей двигаться дальше? Несмотря на то, что иранская версия Ислама не предполагает плюрализма, тем не менее на поверку выясняется, что идеологический арсенал у иранских лидеров достаточно широкий. Известно, что еще при жизни Ланкарани намеревался осуществить «исламский ренессанс» в обширном регионе Ближнего и Среднего Востока. В данном ключе многие эксперты запомнили его слова, что «время студенческих учений и проповедей двадцатилетней давности прошло». Таким образом, Ланкарани подвел черту под многолетней эпохой, навеянной революционными событиями 1979 года. Свой стратегический замысел «ренессанса» он намеревался воплотить посредством повышения авторитета Ирана в исламском мире. А потому Ланкарани намеревался мобилизовать внутренние силы в исламском мире и призвать их к восстанию против навязываемого западом миропорядка. Отголоски этой стратегии сегодня слышны на Ближнем Востоке, где заметно активизировались ХАМАС и «Хезболла». Однако реализовать свой нехитрый замысел Ланкарани не удалось. А вопрос, поднимет ли кто-нибудь в Иране знамя революции на Востоке, пока остается открытым.

    Ланкарани показал, что у него хорошо развито тонкое политическое чутье, которое ему на этот раз говорило о необходимости перемен. Идеологические брожения в Иране отмечались и ранее. Здесь нельзя не вспомнить опального теолога Хосейна Али Монтазери. Он один из немногих духовных лидеров, кто носит сан шиитского законоведа – аятоллы, а в конце 90-х годов позволил себе усомниться в легитимности нынешнего духовного лидера Ирана Али Хаменеи. В конфликте со своим оппонентом Али Монтазери выступил как наиболее последовательный сторонник исламского фундаментализма, в то время как Али Хаменеи придерживался более сдержанных позиций. В конце концов бунт закончился тем, что Али Монтазери подвергся домашнему аресту, но уже в 2003 году снова оказался на свободе. А потому он представляет собой бомбу замедленного действия, заложенную под иранский режим. Усиление его позиций обещает свернуть страну на путь ультраконсерватизма, что обострит не только отношения с Западом, но и внутренние противоречия в самом Иране. Свою лепту в процесс модернизации внес президент-реформатор Мохаммад Хатами. Первый с момента окончания исламской революции либеральный глава государства не смог подточить фундаментальные основы клерикального строя, но при этом сформулировал для правящего истеблишмента новую повестку дня. В частности, как ускорить модернизацию общества и интеграцию экономики в процесс глобализации, но при этом сохранить незыблемость исламского порядка. Эту проблему взялся разрешить его преемник – президент Махмуд Ахмадинежад, который сегодня направил Иран по пути освоения «мирного атома» и передовых военных технологий. Однако нельзя не отметить скрытого разногласия между президентом и духовенством страны. В текущем году он попал в опалу после того, как публично прикоснулся к женщине. Весть о политическом прецеденте дошла до кабинетов религиозного руководства, которое не только подвергло Ахмадинежада критике за «моральную распущенность», но, что не менее интересно, расширило фронт наступательной борьбы. В начале июля текущего года духовный лидер аятолла Али Хаменеи подверг критике ряд заявлений представителей правозащитных организаций. «Мы становимся свидетелями того, как в нашей стране некоторые женщины и мужчины пытаются играть с исламскими законами, чтобы они соответствовали международным нормам, касающимся женщин», – сказал он.

    Таким образом, изношенные на протяжении 30 лет шестеренки исламской революции в XXI веке начинают туго вращаться, а попытка Мохаммада Хатами расслабить сильно затянутые гайки режима не дали положительного результата. В связи с этим становится очевидным, что политический истеблишмент страны остро нуждается в неконсервативной идеологии, способной сгладить противоречия и наметить перспективы развития Ирана в новом столетии. По мнению наблюдателей, первые осторожные попытки предпринимает сам Ахмадинежад. Он дистанцируется от духовенства, а в основу собственной политической платформы закладывает не религиозные псалмы, а светские традиции консерватизма. Таким образом, в иранском политическом истеблишменте осознают, что поддерживать существующий статус-кво долго не удастся. Тем более, как показывает опыт, в исламском мире подвергаются коррозии даже стойкие режимы. А потому рано или поздно клерикальный строй исламского духовенства в Иране также претерпит внутренние изменения. Но приобретет ли он лоск западной респектабельности с демократическим шармом или, напротив, станет жестко консервативным, пока неясно.

Замир КАРАЖАНОВ, Алматы

Мнение редакции газеты Наш Мир может не совпадать с позицией автора статьи.