Есть в мире люди, которые даже после смерти вызывают к себе пристальное внимание общественности. О них говорят, на них ссылаются, их вспоминают, их поминают…
Степной тамариск
Известно, что Халифа Алтай был теологом, религиоведом, общественным деятелем и мыслителем, то есть сочетал четыре в одном. Он прошел через такие тернии, что даже сегодня, читая его автобиографическую повесть, воссоздавая его жизнь, диву даюсь его духовной силе. В те страшные годы миллионы людей ломались под давлением судьбы, а он был как степной ковыль в казахских степях. Бури вырывали с корнем деревья и кустарники, а ковыль сохранял себя и землю от природной стихии.
Казахи обычно сравнивают таких людей с тамариском, степным кустарником, произрастающим практически во всех областях нашей страны и не только. В моей Костанайской области некогда было целое царство тамариска. Но в годы так называемой целинной эпопеи безжалостно распахали миллионы гектаров древних земель. Были уничтожены ковыль и тамариск. Казахи и ботаники знают, что ковыль восстанавливается двести лет. Он создает десятисантиметровый гумусный слой, на котором растет знаменитая мягкая яровая пшеница, кормящая Казахстан и страны, импортирующие «саратовку». Ковыльный гумус защищает землю от засухи, от ветровой эрозии. Так что Халифа ата как бы вобрал в себя свойства родной флоры и даже пережил такую же судьбу.
У меня есть основания так считать. Недавно прочитал его повесть «Алтайдан ауған ел» или «Народ, переселившийся из Алтая». Побудил меня к этому профессор, преподаватель Южно-Казахстанского университета Халифа Альмереков, с которым познакомился в пассажирском автобусе, следующем из Шымкента в Алматы. Сидели рядом, разговорились. Я высказал догадку, что Халифой его назвали в честь великого Халифы Алтая, и попал в точку.
— Маке, обязательно прочитайте его книгу, она на многое откроет вам глаза. Вы русскоязычный журналист, плохо владеющий казахским литературным языком, а прочитаете на казахском и заговорите на родном, как будто с детства хорошо знали его.
Я ответил, что уже писал о нем, и рассказал о встрече с сыном Халифы Алтая, Абдуразаком в квартире отца в Алматы, долгой беседе, знакомстве с историей жизни казахского теолога.
— Я родился в 1957 году 25 декабря в Туркестане — день в день с Халифа ата, вот меня и нарекли его именем. Отец хотел, чтобы я был таким же пассионарием, как Халифа Алтай, а мать все возражала: «Упаси, Боже, дай сыну долю легкую». Стал я историком, профессором, на долю не жалуюсь. Но доле великого казаха не завидую. Он ведь только в Турции передохнул от невзгод. В Восточном Туркестане видел, как китайская военщина тысячами расстреливала казахов, уйгуров, дунган, русских и других эмигрантов в годы сталинских репрессий в СССР, которые перекинулись и туда. Он поседел как раз в те годы. Седина так просто не приходит. Еще раз прочитайте, Маке, и еще раз напишите. И я очень удивился, когда по прибытии из Ташкента, а я как раз ехал оттуда через Шымкент, зам. главного дал задание написать о Халифа Алтае, чтобы память о нем жила в казахстанском народе. Но этому предшествовала перечитка повести.
Читал на казахском и досадовал, что нет русского перевода, через который о жизни и судьбе интересной личности узнали бы миллионы русскоязычных казахстанцев и не только.
Например, читатели узнали бы, что в повести есть параллели с книгой Мурада Аджи «Азиатская Европа» о Великом переселении народов, начало которому было положено в 375 году нашей эры, хотя о нем повествуется с I века: «Алтай в I веке был для предков целым миром. Это и Родина, и горы Южной Сибири, и Байкал (Бай-куль). Отсюда тюрки сделали первые шаги в мир, отсюда начиналась точка отсчета их географии». Но далее звучит: «...Пришел день, когда тесно стало на Алтае: слишком много людей обитало там, земля не могла прокормить всех. Наступила трудная минута, заставившая посмотреть вдаль. С Алтая дороги вели на четыре стороны света. По какой идти? Какую выбрать»?
А наш современник Алтай Халифа начинает повествование о переселении казахов из Алтая с начала XIX века. И называет две причины этому явлению. Первая — плата казахским населением царской казне непосильных налогов, массовое обнищание, голод, а отсюда понятное и вполне обоснованное недовольство. Вторая — притеснение казахов царской властью, превышение полномочий, оскорбление и унижение в Алтае. Это вынуждает казахов сниматься с насиженных мест целыми аулами и кочевьями из Алтая и Тарбагатая и идти в сторону Урумчи.
Так начинает складываться судьба Халифы Алтая. В 1937 году в 20-летнем возрасте он в полную силу познает ужасы китайской военщины, которая в Урумчи проводит политику геноцида.
Сталинский лозунг уничтожать «врагов народа» дает удобный повод китайской военщине начать войну против населения Восточного Туркестана, в том числе против казахской интеллигенции и казахской части мусульман. Двадцатилетний Халифа Алтай полностью разделил трагическую участь поколения тех страшных лет. Как и десятки тысяч казахов, он был вынужден бежать через весь Синьцзян и Тибет, спасаясь от преследования китайских войск, в индийский Кашмир, ставший на время пристанищем для мусульман. Совет старейшин провинции постановил отправлять беглецов на Тайвань, где укрывался Чан Кайши, в страны Европы, Саудовскую Аравию, а также в Турцию. Казахи перекочевали с индийской территории на мусульманские земли Пакистана. А к началу 50-х годов большая казахская община беженцев практически полностью обосновалась в Турции, с сочувствием относившейся к народу тюркского происхождения, к мусульманам, преследуемым коммунистами. Здесь в 1954 году вместе с другими эмигрантами окончательно обосновался и Халифа Алтай, которому уже исполнилось 37 лет. Там, получив все права, которых казахи были лишены в СССР и Китае, вместе с местным гражданством, он начал заниматься литературным и религиозным творчеством, написав, в частности, автобиографические труды «Мои воспоминания», «От родных мест до Анатолии», «Народ, перекочевавший из Алтая», «Хутбалар», «Дорогой Священного Корана», «Крепость мусульманина»…
Небесный след
Его книги были не просто привычными повествованиями о происходящих событиях, а мировоззренческой психологией, политическим взглядом на происходящие глобальные процессы того времени. Он выступает в своих трудах как зрелый политик, переосмысливший историю, как историк, увидевший через призму времени веяния новой эпохи, как социолог, усмотревший в переселении народов общественно значимые события, которые пришли на смену старым отношениям. Как теолог, утверждающий, что на все воля Господа, а не просто политическая воля Сталина, Мао Дзэдуна, Чан Кайши, Ганди и Джавахарлала Неру. Таким образом, он пересматривает материалистический принцип о роли личности в истории, отрицает атеистический аспект и обосновывает социально-экономическую формацию как волю Всевышнего на передел мира.
Так в Халифа Алтае состоялся и религиовед, и теолог. Он признавал все главные религии, поскольку жил в буддистском Китае, скрывался в буддийской Индии и Тибете, где узрел христианский след, не говоря о православно-христианской России, где большевики насильно устанавливали коммунистический режим, провозгласив воинствующий атеизм основой нового мировоззрения, как фундамент построения коммунизма. Отрицание Всевышнего сперва разрушило сознание безбожных масс, а потом и социализм, который плавно перешел в рыночную форму, которую так избегали коммунисты. Отчего убежали, к тому прибежали. Хвала Аллаху — без крови. Так Халифа Алтай был свидетелем и участником смены формаций, рождения национального самосознания и самосознания себя как личности в истории своего государства. А сегодня мы изучаем и пишем историю личности, в частности, Халифа Алтая, мусульманина, который, кстати, только в годы эмиграции в Турции глубоко прочувствовал силу Ислама, осознал, в чем крепость мусульманина, в чем истоки веры и как должен жить покорный слуга Аллаха.
Очень часто, как рассказывал мне его сын, Абдуразак Халифа Алтай, открывал Коран и читал:
«O Аллах, поистине, я прибегаю к Тебе от беспокойства и грусти, слабости и нерадения, скупости и малодушия, бремени долга и от притеснения людей».
Не знаю, возможно, Халифа имел в виду то, что люди чаще всего оказываются либо притеснителями, либо притесняемыми. Но именно здесь, в Турции, к нему пришла мысль перевести Коран на родной язык, чтобы степняки, наконец, в полную силу обратили свой взор к Аллаху, Создателю и Покровителю Ислама. Он удивлялся тому, что католические Франция, Англия, Польша, скандинавские страны, 150-миллионная Россия, в которой живут более 30 миллионов мусульман, давно перевели Коран на свои языки и наслаждаются его изучением и чтением! Закончил он перевод довольно быстро. Да, у него в голове были мысли о социальной справедливости в Исламе, о причинах кризиса в мусульманском мире, а главное, трудностях в понимании смысла Священного Корана и коранического взгляда на мировые и другие проблемы.
Когда закончил перевод Корана с арабского на казахский язык, сильно заболел. Температура была высокой, почти месяц стонал. Но вдруг болезнь отступила. Выздоровел. Прилив сил почувствовал, когда узнал, что в Саудовской Аравии его перевод издали большим тиражом и бесплатно распространили по всей стране. А в Казахстане казахи с трепетом, впервые в жизни держали в руках перевод смыслов Корана на родном языке. Это было началом, положенным великим сыном казахского народа Халифа Алтаем. Потом были еще четыре перевода других авторов. Наверное, Корана, как и хлеба, много не бывает, потому что утолить духовный голод невозможно. Насколько бездонно небо, откуда миром правит Аллах, настолько неутолим и духовный голод человека, начавшего по крупицам познавать Истину, именуемую верой, верой в Бога. Воистину, перед ним не властно время.
Газета "Наш Мир" - Мнайдар МЫРЗАХОЖА |
