Газета «Наш Мир»

    Вопрос о современном развитии религии, который, казалось бы, должен становиться все большим анахронизмом в век небывалого научно-технического прогресса и супертехнологий, снова оказался в центре политической дискуссии. Утверждения о том, что мы живем в эпоху «столкновения цивилизаций», превратились в заезженную фразу, а за различными конфликтами все чаще угадывается религиозный фактор.

    Россия — государство многонациональное и мультиконфессиональное, так что любой разлом по линии религии чреват серьезнейшими внутренними проблемами. На уровне официальных заявлений руководители Российского государства, а также различных конфессий не устают напоминать об этом, предостерегая от любых проявлений, способных задеть чувства верующих.

    Характерна в данной связи российская реакция на «карикатурный» скандал, сотрясавший Европу зимой 2006 года. В России не только осудили публикацию карикатур, отвергнув европейскую аргументацию о незыблемости свободы слова, но и подвергли преследованию отечественные СМИ, которые неосмотрительно перепечатали спорные рисунки. Между двумя крупнейшими отечественными конфессиями — Православием и Исламом — в принципе существует единство взглядов на то, как светская власть должна относиться к чувствам верующих и вообще к религиозной проблематике.

    На фоне столь осторожной позиции власти особенно бросается в глаза, что образ врага, стремительно формирующийся в российском обществе, явно окрашен в религиозные тона. «Исламская угроза» постепенно превращается в главное «пугало», в восприятии которого переплетаются многочисленные бытовые стереотипы и возникающая государственная идеология противостояния всему тому, что кажется «чуждым».

    Подавляющая часть россиян судят об Исламе по тем, кто находится на виду, то есть по наиболее дерзким представителям мусульманского мира — как правило, радикалам. Образ мусульманства, таким образом, формируется у нас под воздействием акций религиозных экстремистов, конфликтов с участием мусульман, радикальных заявлений мусульманских политиков и духовных лиц, широко освещаемых антиисламскими СМИ.

    В прессе и на телеэкране реальные трудности в отношениях с мусульманским миром стали быстро трансформироваться в «исламскую страшилку». Исламский фактор гиперболизировался, искажались основные понятия Ислама (в особенности джихад), а идеология экстремизма, сознательно или в силу неведения, распространялась на всю мусульманскую традицию. Большинство связанных с Исламом и мусульманами публикаций привязывались к войнам, терактам, конфликтам. Достаточно вспомнить такие заголовки журнальных либо газетных статей, как: «Исламские волки убивают русских солдат», «Деньги для диктатуры шариата», «Зеленая чума», «Хиджаб замедленного действия».

    Свой «вклад» в исламофобию и особенно в кавказофобию вносит российское телевидение. В таких передачах, как «Дежурная часть», «Криминальная Россия», «Человек и закон», «Криминал», «Чрезвычайное происшествие», одно из главных действующих лиц — человек с нерусской внешностью, чаще всего мусульманин.

    На телевидении крайне редки программы и передачи, дающие не связанную с политическим контекстом или вопросом «борьбы цивилизаций» информацию о прогрессивном Исламе. Кроме того, можно часто столкнуться с элементарным невежеством в отношении истории и специфики мусульманской религии. Исламская тематика проникла и в кроссворды, где она представлена такими вопросами, как, например, «бестселлер мусульман» (видимо, Коран) или «религия, которую считают наиболее воинственной» (вероятно, имеется в виду Ислам).

    Казалось бы, в этих условиях СМИ, и в первую очередь, телевидение должны были бы взять на себя основную роль по созданию сбалансированного видения мусульманства в обществе. Однако Ислам остается для них почти terra incognita, этакой неведомой страной. Между тем, такого рода вакуум всегда имеет тенденцию заполняться некомпетентными, примитивно-апологетическими или, напротив, провокационными, исламофобскими материалами, что, к сожалению, не раз происходило в России в трудные времена.

    Новые Хаджи-Мураты

    Кое-что об Исламе и мусульманах мы узнаём из книг. А в них на смену жестоким, но все-таки благородным абрекам Пушкина, Лермонтова, Толстого пришли головорезы и садисты. Кавказский мусульманин оказался в заурядном детективе, где превратился даже не в варвара, а в уголовника.

    Писатели XIX века кавказцев не идеализировали, но и не превращали в зверей, сопровождающих свои жестокости ссылками на Ислам. Старые книги пробуждали интерес к Исламу, к его приверженцам. «У классиков и их современников не было ощущения стены между двумя, по видимости, непримиримыми мирами».

    Нынешнее общественное сознание, напротив, все более проникается ощущением этой стены. И массовая литература, особенно детективная, наглядно в этом убеждает. «У нас не так, как у вас», — произносит чеченец Рашид из книги Льва Пучкова «Операция «Моджахед». — Мы — другие». Среди авторов немало выходцев из спецслужб, юристов и журналистов, так что конкретные факты чередуются с литературным вымыслом. Тут и возникает детективный образ Ислама.

    В детективной литературе появились целые серии — «Антитеррор», «Спецназ», «Офицеры», в которых в качестве антигероев выступают кавказцы, а слова «джихад», «Аллах», «Коран», «неверный», «кафир» (чаще всего упоминаемый всуе и не к месту) маркируют их конфессиональную принадлежность. Приверженность Исламу — обязательная характеристика, если хотите, «грим» отрицательных персонажей.

    Такие книги «поглощают» люди с пассивным сознанием, по большей части уставшие от работы и напряженной жизни. Для них это — чтиво, не требующее ни нравственных, ни умственных усилий: его просто принимают на веру. Поэтому образ мусульманского врага успешнее формируется в менее образованной и интеллектуализированной, зато наиболее многочисленной среде.

    В некоторых книгах, написанных в жанре научно-политической фантастики, сюжет развивается на фоне тотальной экспансии Ислама. Внушая страх перед Исламом, такие произведения льют воду на мельницу исламофобии, разрывают и без того непрочную ткань межконфессионального согласия.

    «Классическим» выразителем подобного рода исламофобии можно назвать Елену Чудинову с ее романом «Мечеть Парижской Богоматери», который по степени неприязни к Исламу сравним разве что со скандально известным бестселлером «Ярость и гордость», вышедшим из-под пера публицистки Орианны Фаллачи (итальянская писательница, проживавшая в Америке, которая неоднократно отзывалась об Исламе как о «религии, сеющей ненависть вместо любви и проповедующей рабство вместо свободы»; в 2005 году ее обвинили в клевете на Ислам и возбудили против нее дело в итальянском суде. — Ред.).

    Последовательный единомышленник Чудиновой — писатель Михаил Веллер, который недвусмысленно заявляет, будто бы окончательная цель мусульман — разрушить христианский мир. Впечатляет веллеровский вариант борьбы против терроризма, предложенный им в книге «Великий последний шанс»: «Все террористы — арабы-мусульмане. Следовательно, если уничтожить всех арабов-мусульман, терроризма не будет. Технические возможности позволяют сегодня белой цивилизации начать и выиграть войну на тотальное уничтожение с применением всех средств».

    Конечно, названные выше книги — однодневки, их сюжеты и герои быстро забываются. Но они успевают наложить отпечаток на представления читателя об Исламе и мусульманах. А ведь поток подобной литературы нарастает, закрепляя в обывательской картине мира зловещий образ мусульман.

    Рост исламофобии необходимо остановить. В этом заинтересованы все, в том числе и мусульмане, которым тоже следует быть осторожнее и избегать высказываний, например, о неизбежности исламизации России либо о необходимости замены ее герба.

Данная статья основана на материалах, собранных в процессе работы над книгой «Ислам в России: общество и государство».

Источник: «Россия в глобальной политике», № 5, сентябрь — октябрь 2006 г.

Алексей Малашенко