Газета «Наш Мир»
В течение XX в. Ближнему Востоку и всем исламским странам стало совершенно ясно: что-то действительно происходит не так. По сравнению со своим вечным соперником, христианским миром, мир Ислама стал беднее, слабее и невежественнее. В XIX и XX вв. преобладание Запада сделалось очевидным для всех, Запад вторгся во все аспекты жизни мусульманина, общественные и, что еще болезненнее, частные.
Мусульманские модернизаторы, реформаторы и революционеры сосредоточили свои усилия на трех главных направлениях: военном, экономическом и политическом. Полученные результаты были, мягко говоря, удручающими. Вместо победы обновленные вооруженные силы принесли серию унизительных поражений. Вместо процветания и развития некоторые страны погрязли в нищете и коррупции, их экономика испытывает либо постоянную потребность в помощи извне, либо нездоровую зависимость от единственного ресурса — нефти. И даже поиски, добыча и применение нефти не обошлись без западной изобретательности и предприимчивости. Рано или поздно эти запасы будут исчерпаны, а сама нефть заменена другими источниками энергии, так как международное сообщество осознает зависимость мировой экономики от клики капризных автократов. Хуже всего был политический результат: долгая борьба за свободу оставила цепочку обшарпанных тираний — от традиционной автократии до новомодных диктатур, современных только с точки зрения модернизированного аппарата преследования и репрессий.
Многие средства были испробованы: оружие и фабрики, школы и парламенты, но желаемая цель так и не была достигнута. Кое-где наступило некоторое облегчение, и даже какие-то группы населения получили определенные ограниченные блага. Но развитие дисбаланса между исламским и западным мирами ни ликвидировано, ни остановлено не было.
Худшее еще предстояло. Хотя достаточно и того, что после веков славы и богатства мусульмане утратили лидерство, которым обладали по праву, почувствовали себя слабыми и бедными и теперь плелись в хвосте у Запада. Двадцатое столетие, особенно его вторая половина, принесло еще большие унижения — чувство того, что они уже даже не в первых рядах следующих за Западом, а отстали и от более удачливых вестернизаторов, особенно в Восточной Азии. Подъем Японии был одновременно и стимулом, и укором. Последующие успехи новых экономик в Азии были только укором. Гордые наследники древних исламских цивилизаций смирились с наймом западных фирм для выполнения задач, которые собственным специалистам и техникам оказывались явно не по силам. В наши дни стали приглашать подрядчиков и технических специалистов из Кореи, а она сама совсем недавно вырвалась из-под колониального владения Японии. Догонять — это само по себе плохо, но плестись позади всех гораздо хуже. По всем стандартам современного мира экономическое развитие и создание рабочих мест, грамотность и образовательные и научные достижения, политические свободы и уважение прав человека — все то, что когда-то было мощной цивилизацией, пришло в упадок.
«Кто виноват в этом?» — это общая человеческая реакция на ухудшение ситуации. На Ближнем Востоке и в прошлом, и в настоящем многие задавались этим вопросом. И находили разные ответы. Обычно проще и всегда приятнее винить других в своих бедах. В течение длительного времени любимым объектом для обвинений были монголы: монгольские вторжения XIII в. считались причиной упадка власти мусульман и исламской цивилизации, продолжающегося ослабления и стагнации. Но через некоторое время историки, мусульманские и не только, указали на два недостатка этого аргумента. Первый: часть величайших культурных достижений мусульманских народов, особенно в Иране, имели место после, а не до монгольских завоеваний. Второй (с ним труднее согласиться, но тем не менее он неопровержим): монголы победили империю, которая уже была критически ослаблена. Действительно нелегко понять, как некогда могущественная империя халифов сдалась бы на милость орд кочевников, пришедших из степей Восточной Азии.
Подъем национализма, тоже позаимствованный из Европы, породил новые представления. Арабы могли обвинять в своих бедствиях турок, правивших ими в течение многих веков. Турки могли обвинять в застое своей цивилизации тяжелый груз арабского прошлого, подавлявший творческую энергию турецкого народа. Персы могли винить арабов, турок и монголов в утрате своей древней славы.
В период французского и британского господства в арабском мире (ХIХ-ХХ вв.) появился еще один козел отпущения — западный империализм. На Ближнем Востоке были на то причины. Политическое господство и политическое проникновение, а также самое длительное, глубокое и коварное культурное влияние Запада изменили лицо региона и трансформировали жизнь его народов, развернув ее в новом направлении, дали новые надежды и опасения, породили новые угрозы и ожидания, беспрецедентные в их собственном культурном прошлом.
Но англо-французская интерлюдия была сравнительно короткой и завершилась примерно полвека назад; изменения к худшему обнаружились задолго до ее начала и продолжались после ее окончания. Неизбежно роль злодея и другие функции лидерства Запада перешли к Соединенным Штатам. Попытка переложить вину на Америку получила значительную поддержку, но по тем же причинам, что и в случае с Британией и Францией, остается неубедительной. Англо-французское правление и американское влияние, как и монгольские завоевания, были следствием, а не причиной внутренней слабости ближневосточных государств и обществ.
Другой европейский вклад в эти дебаты — антисемитизм и обвинения евреев во всех грехах. Евреи в традиционном исламском обществе испытывали обычные ограничения и иногда опасности статуса меньшинства. В целом же, до того как появилась и распространилась западная терпимость в XVII и XVIII вв., им лучше жилось под правлением мусульман, чем христиан.
За редким исключением, там, где в исламской традиции существовали враждебные стереотипы евреев, отношение к ним было скорее презрительное и попустительское, чем подозрительное или агрессивное. Поэтому события 1948 г. стали шоком: вооруженные силы пяти арабских государств не смогли предотвратить образование полумиллионного еврейского государства на остатках британского мандата в Палестине. Как в то время отмечали обозреватели, поражение от большой европейской державы было бы ужасно, но еще хуже поражение, нанесенное группой приезжих евреев, — это непереносимое унижение. Антисемитизм и демонизированное изображение еврея — плетущего заговоры злобного монстра — стали успокоительным средством.
Иногда приводится аргумент о том, что причиной изменившегося баланса между Востоком и Западом является не упадок Ближнего Востока, а резкий подъем Запада: великие географические открытия, научное движение, технологическая, индустриальная и политическая революция, преобразовавшие Запад и, в огромной мере, повлиявшие на создание его благосостояния и укрепление его власти. Но такого рода переакцентировки не дают ответов на вопросы, они просто их переформулируют: почему первооткрыватели Америки отправились на атлантическое побережье из испанского, а не мусульманского порта, хотя такие попытки действительно предпринимались ранее? Почему масса великих научных открытий была сделана в Европе, а не в более богатом, развитом и во многих отношениях более просвещенном мире Ислама, как можно было бы ожидать?
Изощренная игра в поиски виноватого нацелена и на основы самого мусульманского общества. Но обвинять Ислам обычно опасно, да и выходит не очень убедительно, а потому, такое редко случается. Большую часть Средневековья ни старые культуры Востока, ни новые культуры Запада не были центрами цивилизации и прогресса, Ислам же был. Именно в исламском обществе заново открывались и получали развитие старые науки и создавались новые, возникали новые отрасли хозяйства и фабрики, а торговля достигла беспрецедентного уровня. Именно в нем правительства и общества добились определенной степени свободы мысли и самовыражения, что привело туда преследуемых евреев и диссидентов-христиан. Ранний исламский мир предлагал не самую высокую степень свободы по сравнению с современными идеалами и даже современной практикой в развитых демократиях, но тем не менее большую, чем его предшественники, современники и даже многие преемники.
Часто говорят о том, что если Ислам является препятствием для свободы, науки и экономического развития, как же могло мусульманское общество быть в прошлом пионером во всех трех областях, и это происходило в то время, когда мусульмане были гораздо ближе к истокам и откровениям своей веры, чем сейчас? Некоторые поставили вопрос по-другому: не что Ислам сделал с мусульманами, а что мусульмане сделали с Исламом? И ответили на него, возложив вину на отдельных наставников, доктрины и группы.
Что касается тех, кто сейчас известен как исламисты или фундаменталисты, то неудачи и недостатки современных исламских стран они объясняют отрицательным влиянием, оказанным чуждыми понятиями и обычаями. Отход от истинного Ислама повлек за собой утрату былого величия. Те, кого называют модернизаторами или реформаторами, придерживаются противоположных взглядов и видят причину этой утраты не в отступлении от средневековых обычаев, а в их сохранении, и особенно в негибкости вездесущего исламского духовенства, которое ответственно за упорство в убеждениях и обычаях, бывших, возможно, созидательными и прогрессивными тысячу лет назад, но не являющихся таковыми сегодня.
Тем временем игра в поиски виноватого — турки, монголы, империалисты, евреи или американцы — продолжается, и конца ей не видно. Для правительств репрессивных и неэффективных, управляющих сейчас большей частью Ближнего Востока, эта игра служит полезным, даже существенным средством объяснения причин бедности, которую они не смогли ликвидировать, и оправданием тирании, которую они только усилили. Так они пытаются направить растущий гнев своих несчастных граждан на другие, внешние цели.
Если Исламский мир сможет отказаться от вражды и жертв, уладить свои разногласия, объединить свои таланты, энергию и ресурсы для общего процесса созидания, тогда он еще раз станет, теперь уже в наше время, как и во времена античности и Средние века, одним из главных центров цивилизации. Пока еще не поздно сделать выбор самостоятельно.
Но для все большего числа жителей Ближнего Востока подобный подход уступает место самокритике. Вопрос «Кто сделал это с нами?» породил только невротические фантазии и теории заговора. Другой вопрос — «Что мы сделали не так?» — естественно ведет к следующему вопросу: «Как нам исправить положение?». И в нем самом, и в различных ответах на него кроются лучшие надежды на будущее. |
