Газета «Наш Мир»

    На всех уровнях: политическом, культурном, личном – Ислам становится таким же языком несогласных, каким был коммунизм в ушедшем веке. А исламофобия сегодня - такая же гнусность и играет ту же роль, как и антисемитизм в прошлом веке.

    Алексей Цветков – один из наиболее известных представителей молодого поколения нонконформистов. Его имя известно как в политике, так и в искусстве. Он инициатор появления сразу нескольких громких общественно-политических организаций последнего времени и автор множества книг и статей.

    В прошлом году Алексей стал лауреатом литературной премии «Исламский прорыв». С того времени все больше говорят и о его близости к Исламу.

    - Алексей, почему тебе, русскому по национальности, близка мусульманская культура?

    А почему мой или чей-то еще религиозный выбор должен зависеть от князя Владимира? Только потому, что про него снимают пафосные мультфильмы?

    Часто отвечают: потому что у нас общая нация христианская, культура. Но для меня любой национализм, пусть даже и не этнический, а культурно-религиозный, это сугубо языческое явление. Я не сторонник теорий заданной от рождения коллективной судьбы, вины, миссии. В кораническом монотеизме Всевышний обращается к общине верующих, то есть добровольно и сознательно выбравших эту судьбу людей, а не родившихся внутри нее, как в ландшафте.

    Когда я слышу про то, что Россия – традиционно православная страна и влияние Ислама в ней совпадает с границами расселения татар, дагестанцев, чеченцев, то вспоминаю о том, что во времена прихода пророка Мухаммада в этот мир не было вообще ни одной мусульманской страны или народа. Для меня кораническое единобожие это не просто база арабской и тюркской культур. Оно универсально и обращено к каждому из нас. Ислам - это вызов, который ждет того или иного ответа от каждого бьющегося сердца.

    - Как соотносится Ислам с твоими политическими взглядами?

    Я уже давно выбрал Ислам важнейшей для себя религией, в том числе и потому, что он становится в современном мире языком сопротивления. Как говорил когда-то Малкольм Х.: «Я выбрал Мекку, потому что там мне не советовали подставлять вторую щеку».

    На всех уровнях: политическом, культурном, личном – Ислам становится таким же языком несогласных, каким был коммунизм в ушедшем веке. А исламофобия сегодня - такая же гнусность и играет ту же роль, как и антисемитизм в прошлом веке.

    И в третьем мире, и в Лондоне, где в антиглобалистских маршах участвуют тысячи мусульман, и даже в США, где Ислам преимущественно негритянский, единобожие – пароль сопротивления. Лидер «Нации Ислама» - Фаррахан, единственный в Штатах, кто прямо требовал отставки Буша и немедленного прекращения иракской войны.

    Сорок лет назад многие западные интеллектуалы обращались к Буддизму, потому что эту религию исповедовали во Вьетнаме, зоне прямого сопротивления империализму. Сегодня нечто похожее повторяется с обращением нонконформистов всего мира к Корану.

    - Интерес к Исламу имеет на Западе лишь политическую основу?

    Другой причиной интереса к Исламу было прямое совпадение многих требований единобожия к искусству с установками крайних авангардистов, абстракционистов, модернистов. Иконоборчество Ислама, роль знака, а не образа, отрицание идолов «похожести» и «узнаваемости» почти буквально изобретается заново близкими мне авангардистами двадцатого века. Не берусь судить, есть ли тут влияние или совпадение по интуиции. В музыкальном смысле на меня повлияла группа «Муслимгауз».

    Это еще раз подтверждает, что любое явление, и Ислам в том числе, интересуют меня больше, когда находятся вне отведенных им «пределов» и «границ». Собственно, история явлений от простого существования и отличается этим переходом отведенных границ, волей к экспансии.

    Когда я спрашиваю себя: ну а если бы те же художественные установки содержались в другой религии, что тогда? - то отвечаю так: это потребовало бы другого мира с другой историей и другого Бога, а у нас с вами один Всевышний и одна вселенная.

    - Как повлиял Ислам на твое творчество?

    Я не пишу специальных мусульманских текстов, наполненных минаретами и мечетями. Но я хотел бы, чтобы некоторые мои тексты сами по себе, по строению, по методу, были выстроены по тем же правилам, что и мечети. Даже если этого никто, кроме меня, не заметит, для меня это очень важно. А чтобы узнать, как выстроены мечети, я открываю Корбена, Генона или Бургхарта. Так мне понятнее.

    Недавно я неожиданно для себя обнаружил социальную концепцию Гейдара Джемаля в недавнем романе Пелевина про вампиров. Там полно как косвенных, так и прямых отсылок-цитат к лекциям, которые Гейдар читал в МГУ и которые выложены в Сети.

    И про гламур, постоянно воспроизводящий у потребителя ощущение первородного греха, и про скрытую мировую аристократию, действующую через промежуточное звено халдеев, и про древо жизни, и про выкачивание энергии и времени из толп, разделенных для удобства по национальным загонам, и про вампирскую науку достижения успеха. Перед нами художественная аранжировка джемалевских лекций, делающая их послание более популярным, хотя и не столь последовательным, как в первоисточнике.

    Кстати, Ислам – единственная религия, понятиями и именами которой Пелевин не берется играть в своей книге и прямо это оговаривает.

    - Судя по всему, Джемаль оказал на тебя большое влияние.

    В личном смысле диалектика единобожия стала для меня очевидной после общения с Гейдаром Джемалем и работой с его книгами в «Ультра.Культуре», где я был редактором. Уже потом было знакомство с другими авторами-мусульманами, участие в конкурсе «Исламский прорыв» с документальной повестью о современном Стамбуле.

    Общаясь с мусульманами в Лондоне, Париже, Индии, я понял, что Коран обращается к самым разным характерам, типам психики. Но у всех остается всегда общее поле – единобожие, в котором каждый сможет отыскать себе дело и стиль жизни.

    - Что бы ты посоветовал тем, кто делает первые шаги на пути к единобожию?

    Нужно научиться слышать своего внутреннего имама (духовное начало). Он говорит с каждым из нас. Есть тысячи способов не слушать его голос: алкоголь, светская тусовка, растворение в семье или работе. Нужно начать с очистки сознания от этих помех, с самолечения от невежества, с обращения к смыслу вещей. Смысл – это связь между частным явлением и всеобщим его значением. Всевышний дал вещам бесконечное число смыслов, и мы должны обнаружить те, которые наиболее важны для нас, и перевести их из потенциального в актуальное состояние.

    - Недавно в СМИ обсуждался вопрос о принятии директором издательства «Ультра.Культура» Ильей Кормильцевым Ислама буквально перед самой смертью. Ты хорошо знал Илью. Хотелось бы услышать твое мнение.

    Я вполне допускаю, что так оно и было, в Лондоне у Ильи были близкие друзья-мусульмане, но в любом случае я не строил бы на этом никаких медиа-спекуляций и рекламы. В данном случае главное, чтобы Ислам принял Илью, а не наоборот. А что касается последних дней его жизни, эта тайна станет явной в Судный День.

Беседовал: Ренат Беккин
Опубликовано в мусульманском литературном журнале "Четки"