Газета «Наш Мир»
Казах Олжас СУЛЕЙМЕНОВ — широко известный поэт, публицист, ученый. Его стихи и научные изыскания, выверенные временем, с годами приобретают все большую хрестоматийность. Творчество О. Сулейменова получило международное признание, а его исследования о роли тюрков в истории, о культурных взаимосвязях между народами не обходит без внимания ни один серьезный ученый. С 1995 года, не оставляя литературу и науку, он трудится на дипломатическом поприще. В настоящее время работает послом Республики Казахстан в ЮНЕСКО. В этом году Указом президента РФ награжден орденом Дружбы за вклад в укрепление и развитие российско-казахстанских культурных связей.
— Олжас Омарович, в последнее время, в связи с 20-летием начала эпохи перестройки, в СМИ активно обсуждаются вопросы, касающиеся распада СССР. Вы как гражданин и поэт сформировались в советское время, Ваш талант и известность взращены в духовном пространстве бывшей советской страны. Как Вы пережили этот перелом, каким он Вам видится спустя почти два десятилетия?
— 15-20 лет — период для истории, для более объективных оценок глобальных событий, конечно, короток. Такого масштаба события разрастаются последствиями, значение которых для судеб человечества выявляется через многие десятилетия. Если же говорить о современниках — старшем и среднем поколении, то развал Советского Союза большинству их представителей радости не принес. В каждой простой семье было утрачено все, что было накоплено. Ограбление всего населения Союза произошло из-за неумелых действий начинающих либералов, так называемых демократов, которые стремились немедленно организовать переход от социализма к капитализму. Случай небывалый. Это было тяжелым испытанием.
Советский Союз представлял собой, несмотря на его изъяны, уникальное территориальное и духовное образование, в котором Запад и Восток слились, породив общность людей, в которых органически сочетались качества европейцев и азиатов. И теперь это пространство исчезло. Это утрата, которую еще далеко не все осознали.
— Сожаления и утраты — наши постоянные спутники, такова жизнь. Но рядом всегда шагает надежда на лучшую долю, в том числе, на независимость, свободное развитие без диктата и насилия. И эти ценности, благодаря крайне драматичным переменам, стали для людей ближе.
— Да, в национальных республиках бывшего СССР мы наблюдаем живительный процесс возрождения языка, культуры, научного интереса к своей истории. Когда я пошел в первый класс, в Алма-Ате не было ни одной школы с казахским языком обучения. Когда получал аттестат зрелости — появилась одна школа-интернат, где учились дети чабанов. А ныне в городах республики положение резко изменилось. Но, наблюдая за эйфорией, которая ощущается в республиках, только вчера ставших независимыми странами, мне хочется сказать вот о чем. В прошлые века существовали различные формы зависимости, и тогда народы пытались ей противодействовать. Шла кровопролитная борьба антагонизмов, в которой независимость выступала конечной целью. Однако недавно мы — я имею ввиду казахстанское общество — начали понимать, что период независимости — это лишь переходный этап к эпохе осознанной взаимозависимости. Большое чувствует себя зависимым от малого, малое — от большого. В этом залог мира и спокойствия, доброго сосуществования и общего развития. Если эту идею мы по-настоящему освоим и воплотим в жизнь, это станет примером для всего человечества, потому что Казахстан — модель человечества, маленькая модель многонационального, многоконфессионального, многоклассового глобального сообщества. Это и есть главное условие настоящей демократии будущего, та идеология, которую мы хотим сформулировать в проекте демократических реформ.
— Кстати, интересно, а как Вы, поэт, сформулируете сущность демократии?
— Демократия — это не вседозволенность. У светофора на перекрестке есть зеленый свет, а есть и красный. При одном зеленом столкновений машин не избежать. Человечество давно уже выработало культуру как систему разрешений и запретов. И демократия — это культура взаимоотношений, искусство взаимодействий. Они должны строиться таким образом, чтобы человек и народ чувствовали себя уверенно, жили с достоинством.
— Сейчас много говорят о национальных языках, об истории. Можно даже услышать или прочесть мнение небезызвестных публицистов и писателей о том, что история — не наука, а инструмент поддержки власти, и каждая власть требует переписывать историю в угоду своей идеологии.
— История — такая же точная наука, как математика и физика. Исторические факты не надо тасовать, как колоду карт. В противном случае появляются такие монстры, как Фоменко (А. Т. Фоменко — ред.). История — это наши корни. Каждая, даже самая малая нация и народность должны знать свою историю, но не изолированно, а в связях с другими. Надо уже в школе рассказывать детям, что язык, который достался от отца с матерью, — это не исключительная данность, а результат взаимодействия народов в их истории.
Любой великий язык тем более имел великую историю контактов. То же относится и к материальной культуре. Чем мощнее культура, тем, значит, у нее богаче история взаимодействия. Корни нашего сегодняшнего сотрудничества уходят в глубокую древность. Ориентировать молодежь надо на предстоящую ей жизнь в многонациональном мире. Мировая история читается как история войн, хотя она гораздо шире и богаче. И сегодняшняя наука должна восстановить также страницы летописи мира и добрососедства народов в прошлом.
— Как-то Вы сказали, что принадлежность к грекам не делает человека наследником славы Эллады. Можно ли это понимать как отрицание права человека на гордость за историю своего народа?
— Человек, можно сказать, — модель нации. По каждому из нас судят о целом народе, таков феномен обобщающего восприятия. Стань мастером — и твой народ уважаем. Вот формула патриотизма, которая всем доступна. Механика простая: хочешь быть сыном гордого и славного народа — дорожи своим достоинством и будь делами славен. Вот татарский народ — великая слава его прошлого обрастает крыльями таких талантливейших людей современности, как кардиохирург Ренат Акчурин, физик Роальд Сагдеев, футболист Ринат Дасаев, певец Ильгам Шакиров, художник Баки Урманче, дирижер Фуат Мансуров и многие другие.
— Бытует мнение, что мусульманский фундаментализм отрицает европейско-христианские ценности, что главные этические и эстетические ценности созданы в Европе, что, наконец, Христианство — единственная религия, активизирующая творческую деятельность...
— Вот смешная история. В 20-м году молодой революционер, монгольский писатель Э. Батухан спрашивает у Горького: «Как строить культуру нации?». И Горький ему выписывает рецептик: «Полезней всего Вашему народу проповедь принципа жизненной активности. Именно активному отношению к жизни Европа обязана всем тем, что в ней прекрасно». Вот!
Тогда считалось, что все великие открытия и изобретения были сделаны на Рейне и Одере. И хоть оказалось, что и порох, и книгопечатанье, и сама бумага были изобретены на Востоке, но с легкой руки арийских «экспертов» национальный характер и религия были зачислены в ряд вечных, неизменных констант. Мол, есть народы-созидатели и народы, не способные к осмысленному духовному развитию. Якобы, мусульманская религия воспитывает в человеке фатализм, покорность ходу событий. Чушь!
Все — глубже! Пассивность сознания вообще есть плод победы слепой веры над знанием! И эта победа — особенность не только Ислама, но ведь и Христианства, знаменитого своими «победами» над наукой! А радость творчества, активное мировоззрение Ренессанса утвердились в европейском сознании не благодаря Христианству, а вопреки ему!
Демос, Народ отверг Савонаролу — а ведь он являл и являет собой образ подлинного христианина! А где были спасены от христианских костров книги Аристотеля и Платона?! В Багдаде! Именно в Багдадской библиотеке трудился скромным хранителем кипчак аль-Фараби! Кипчаки, или половцы — это предки татар, башкир, кумыков, карачаевцев, каракалпаков, узбеков и казахов! Да, именно аль-Фараби перевел на арабский чудом уцелевшие книги эллинов! Платон и Аристотель получили в халифате великую славу — и эта слава перехлестнула границы и достигла уже католической Европы!
— Ваша известность проросла поэмой «Земля, поклонись человеку», а разрослась исследованием «A3 и Я» о поэме «Слово о полку Игореве». Ваши научные открытия известны, а были ли поэтические?
— Пушкин, давая отповедь скептикам, писал, что в России конца XVIII –начала XIX века не было поэтического таланта такой силы, какой выразился в поэме «Слово о полку Игореве».
Для меня — благонамеренного читателя — некоторые части «Слова» оправдывали пафос пушкинского заявления. Например, вот это место, которое, на мой взгляд, должно войти в школьные хрестоматии в том виде, в каком оно дошло до Мусина-Пушкина и Екатерины:
Долго ночь меркнет. Заря — свет запала. Мгла поля покрыла, Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо.
Так описывает автор ночь перед битвой, несчастной для внуков Олега — Игоря и Всеволода. Я намеренно сделал акцент на ударных гласных последнего предложения. В русской речи ударный звук «о», часто встречаясь в словах, обозначающих крайние состояния, явления, чувства, приобрел за века минорный характер. Колокольный звук, противоположный жаркому, яркому, радостному «а».
Можно утверждать, что в европейской поэзии и XVIII, и XII веков еще не применялся поэтический прием, который я бы назвал тоническим подтекстом. Я думаю, полногласная форма, содержавшая ударный «о», помогала создать тоническую картину тревоги, предчувствия горестного исхода. Только в «Слове о полку Игореве» я встретил его сознательное употребление.
— Спасибо, Олжас Омарович, успехов Вам на литературном, научном и дипломатическом поприще!
«Татарский мир»,Ромен Гузаиров |
