Газета «Наш Мир», со ссылкой на Инcтитут Ближнего Воcтока

     Вот уже два года как взошел на саудовский престол нынешний монарх – король Абдалла бен Абдель Азиз. Естественно, что саудовская пресса широко комментировала это события, выделяя то главное, что было осуществлено монархом за недолгий срок его официального правления. Выделявшиеся ею аспекты деятельности короля заслуживают внимания, в частности, и потому, что являются наглядным показателем движения королевства по пути политической и социально-экономической модернизации, как и с точки зрения методов ее осуществления.

     Король Абдалла уже вошел в саудовскую историю, став первым правителем страны, публично заявившим и отказавшимся от ранее обязательного коленопреклонения подданных перед монархом и целования его руки. Это, по его словам, «чуждо исламу», поскольку мусульманин может «преклонять голову» только перед Богом. Новая традиция, переход к новым формам отношений с подданными, провозглашение их «гражданами» неизбежно оформляются, тем не менее, ссылками на традицию, привычную и понятную национальному социуму.

     Но, более того, - выступая 14 апреля 2007 г. в Консультативном совете, король Абдалла все так же впервые в истории его страны поставил вопрос о новых принципах политической системы королевства. Если ранее она опиралась на «мубаъяа – союз» между правящим семейством Аль Сауд и потомками религиозного реформатора Абдель Ваххаба, то отныне рамки этого союза расширяются, включая в себя тех, кого монарх в своей речи называл «наследниками» короля-основателя Абдель Азиза, «его сыновьями и внуками». Ради этого нового понимания сути взаимоотношений между Аль Сауд и всем саудовским обществом король перед членами Консультативного совета произносил слова о бессмертии «великой исторической эпопеи (времени короля Абдель Азиза)», которая «не прошла бесследно», поскольку «его путем» идут сегодня «его наследники – его сыновья и внуки», осененные славой «объединителя родины».

     Излагая свою мысль, он, в частности, говорил: «А как обстоят дела сегодня? – продолжает он. – Какова наша роль, роль его (Абдель Азиза) сыновей и внуков? Что мы сделали, чтобы с честью нести его великую и тяжелую ношу? Не преувеличу, если скажу, что наша роль связана с еще большей ответственностью, поскольку мы строим, опираясь на построенное до нас. Каждый из нас в нашем отечестве должен нести свою долю общей ответственности». Как сделать, чтобы эта «ответственность» действительно осознавалась всеми членами вновь созидаемой королем системы политического взаимодействия? Разделив ее между всеми гражданами государства. Король продолжал: «Я говорю вам, что ваше право состоит в том, чтобы требовать от меня быть справедливым к несчастным и обездоленным, чтобы я нес ответственность за веру, родину и за вас. Ваше право требовать от меня, чтобы все мои силы, дарованные мне Всевышним Творцом, я направил на то, чтобы суверенитет родины, ее единство и безопасность остались неприкосновенны, как того требует от меня Всесильный и Всемогущий Господь». Ну, что ж! Король напоминал «представителям нации» о качествах «подлинно» мусульманского правителя. Но он же и требовал от них, чтобы они стояли на страже законности. В контексте политических реалий королевства речь шла о дальнейшем движении по пути более четкого определения роли институтов исполнительной и законодательной власти.

     Однако сколь же деятельность реформатора общества и государства сдерживается общественной традицией и принятыми в социуме нормами жизни! Сколь необходимо для нее постоянно учитывать (и, в этой связи, быть медленной и осторожной) эту традицию!

     Едва ли не основным достижением короля после его официального прихода к власти (длительная болезнь его предшественника – короля Фахда превращала Абдаллу в фактического правителя королевства еще в то время, когда он исполнял обязанности наследного принца) саудовская пресса, комментировавшая два года его пребывания на престоле, называла «улучшение жизненного уровня граждан». Что ж, для этого есть все необходимые предпосылки, - высокий уровень нефтяных доходов королевства делает эту задачу успешно реализуемой. Тем не менее, в саудовской постановке вопроса присутствовали важные и связанные лишь со спецификой этой страны нюансы вопроса об «улучшении жизненного уровня граждан».

     Прежде всего, речь вновь шла о качествах «подлинно» мусульманского правителя, обязанного заботиться о нуждах своих подданных, что, собственно, и было одной из тем тронной речи короля Абдаллы перед членами Консультативного совета. Но, вместе с тем, вопрос касается и, собственно, бедуинской традиции, - правитель обязан облагодетельствовать своих воинов, соратников, подданных и их семьи частью того, что поступает в его казну. Это обстоятельство и имела в виду саудовская пресса, увлеченно рассказывавшая своим читателям о том, что первым шагом занявшего королевский престол Абдалла стало «15-процентное увеличение заработной платы всех категорий саудовских тружеников, включая гражданских и военных, как и 15-процентное же увеличение пенсий, значительное увеличение государственных пособий на потребление электричества и воды, а также снижение цен на бензин и дизельное топливо».

     Саудовское общество уже давно социально и профессионально дифференцировано. Если тема «благодеяний» в отношении всех подданных выступала в связи с двухлетним пребыванием короля Абдаллы на вершине государственной власти в качестве основного мотива рассказа о его «свершениях», то это не означало, что саудовская пресса не учитывала процесс социальной дифференциации общества. В зависимости от ориентации той или иной газеты, список этих «благодеяний» пополнялся рассказами об открытии новых высших учебных заведений в тех или иных регионах Саудовской Аравии, об увеличении доли работающих женщин или количества девушек-студенток или о «беспрецедентной свободе», как писала, например, «либеральная» эр-риядская «Аль-Ватан» саудовской «внутренней» прессы, которая теперь вовсе «не обязана (таково мнение этой газеты!) выполнять указания власти».

     Но эта пресса, по сути дела, всего лишь излагала программу действий короля, изложенную 11 июля 2007 г. в речи перед членами Консультативного совета. Именно поэтому она подчеркивала «необратимость» процесса происходящих в стране социально-экономических преобразований, призванных, как отмечал орган Ассоциации торгово-промышленных палат газета «Ар-Рияд», «придать процессу преобразований характер все более убыстряющегося развития». Это развитие во все большей мере опирается на «возможности частного сектора», тенденцию к приватизации, внедрение в саудовскую национальную экономику достижение современного научно-технического прогресса. Во всяком случае, одно из достижений страны, четко проявляющее себя в течение последних двух лет, заключается в «выработке монархом стратегического видения путей дальнейшего развития королевства». Это «стратегическое видение» стало возможно, прежде всего, потому, что «Служитель Двух Благородных Святынь, король Абдалла бен Абдель Азиз постоянно опирается на положения мусульманского шариата».

     Собственно, эта «опора» и «позволяет ему обновлять саудовское общество и государство», - традиция постоянно оправдывает модернизаторские начинания монарха. Эта традиция позволяет говорить о том, что он (и это обстоятельство неотрицаемо) «стоял у истоков принятия основных актов правления» (конституционных законов начала 1990 гг.). Он, опираясь на принцип «аш-шура – совещательности» содействовал расширению состава депутатов Консультативного совета, как и, на основе Закона об управлении провинциями, увеличил число депутатов действующих при региональных губернаторах законодательных собраний провинций. Наконец, благодаря королю Абдалле и уже после его прихода к власти был принят новый конституционный акт – Закон о принесении клятвы, регулирующий порядок саудовского престолонаследия. Наконец, прямым итогом деятельности короля стали «национальные проекты развития» в сфере образования и подготовки новых технически оснащенных кадров для «саудизируемой» национальной экономики. Более того, наиболее ярким проявлением претворения в жизнь принципа «совещательности» стало развитие Центра национального диалога им. короля Абдель Азиза, деятельность которого охватывает все более широкие круги саудовской общественности.

     Тем не менее, саудовская пресса не была полна такого же энтузиазма, говоря о некоторых аспектах внутреннего положения страны, а также о ее внешней политике. Тому были весомые основания.

     Внутрисаудовское апеллирующее к религиозной догме и, как его квалифицирует саудовский дискурс, «такфирий – отлучительное» движение все еще остается реальностью страны. Искоренение сторонников «заблудшей секты» с помощью карательных органов, как и на основе развития «национального диалога», все еще не произошло, и в обозримом будущем этот желанный для власти итог не видится достижимым. Даже если саудовская власть и возводит истоки этого движения к ситуации в Палестине или Ираке (но сегодня усилению религиозной оппозиции будут, вероятно, содействовать и события Пакистане), она не может отрицать (да и не отрицает) того, что эта оппозиция самовоспроизводится в самом королевстве, находит своих сторонников среди местной молодежи, поддерживается частью официального религиозного истеблишмента и способна осуществлять серьезные акции, направленные против государственных учреждений и важнейших предприятий нефтяной инфраструктуры. Во всяком случае, рейды сотрудников органов государственной безопасности и полиции, осуществляемые в различных городах страны (включая и «святые» Мекку и Медину), стали сегодня частью саудовской действительности. Более того, молодых саудовцев все чаще обнаруживают в Ираке или в Ливане, в том числе, и среди сторонников движения Исламский ФАТХ, что вовсе не укрепляет «положительный образ» королевства и в арабском регионе, и в мире.

     Саудовская власть подвергается жесткой критике со стороны международных и национальных (в том числе, и американских) правозащитных организаций в связи с положением в области прав человека. Эта критика затрагивает самые различные сферы жизни саудовского социума – положение женщин, соблюдение политических и религиозных прав личности. Создание в стране собственных правозащитных организаций - государственной и «общественной» - вовсе не способствует смягчению этой критики. Наконец, деятельность национальных правозащитных организаций заставляет саудовскую власть идти на порой крайне непопулярные в широких общественных кругах (но желанные для их «образованной» части) меры, среди которых, например, шаги по некоторому ограничению сферы деятельности Лиги общественной морали.

     Традиционно основывающаяся на к все также возводимому к религиозной доктрине принципе «аль-иътидаль – умеренность» внешняя политика королевства не кажется сегодня в полной мере успешно осуществляющей свои цели и задачи. Да, уже в эпоху правления короля Абдаллы в королевстве состоялось несколько важных международных встреч – Антитеррористический конгресс, а также саммиты Организации Исламская конференция (ОИК) и Лиги арабских государств (ЛАГ), реанимировавшей выдвинутую еще в 2002 г. (в то время) наследным принцем Абдаллой арабскую мирную инициативу урегулирования ближневосточного конфликта. Приятые ими решения были несомненным успехом саудовской внешней политики.

     Тем не менее, основная цель саудовской региональной политики – добиться выработки единой общеарабской позиции в отношении ситуации на территории подконтрольной Палестинской Национальной Администрации, в Ираке, Сомали, Судане и Ливане, как и единства мусульманских стран в отношении конфликтных ситуаций в пределах «мусульманского» геополитического пространства, едва ли может быть реализована. Более того, попытки саудовского руководства осуществить в Ираке идею суннитско-шиитского примирения на основе решений проведенного зимой 2006 г. в Мекке конгресса богословов обоих основных направлений в исламе едва ли не потерпела крах. Наконец, разрыв ФАТХ Мекканского соглашения с ХАМАС, в достижении которого огромное личное участие принимал сам король Абдалла, может рассматриваться как пощечина саудовскому внешнеполитическому курсу.

     Быть может, все эти обстоятельства настойчиво заставляют короля Абдаллу содействовать активизации деятельности ведущих стран мира в решение арабо-мусульманских конфликтов и конфликтных ситуаций. Впрочем, равным образом в этом стоит видеть и его стремление диверсифицировать (ни в коей мере не снижаю уровень отношений с Соединенными Штатами) внешнеполитические и внешнеэкономические связи возглавляемой им страны. Его беспрецедентные (уже после прихода к власти) для саудовского монарха визиты в Китай, Индию, Малайзию, Марокко, Иорданию, Турцию, Испанию, Францию и Польшу, как и состоявшийся еще в эпоху его нахождения на посту наследного принца визит в Россию, не может не быть тому подтверждением. Более того, стремление к этой диверсификации лишь подтверждается практикой саудовских начинаний двух последних лет, направленных на развитие «диалога цивилизаций» в качестве единственно приемлемой основы для развития международного сотрудничества и противостояния терроризму как на национальном, так и на региональном и международном уровне.

     Действия в этом направлении подталкиваются вмешательством внерегиональных сил (Иран, в этой связи, должен рассматриваться, в первую очередь) в развитие конфликтных ситуаций в регионе арабского мира стало фактором, во многом ограничивающим возможности саудовской внешней политики. Его же ядерный вызов (а также вновь высказанные в самое последнее время претензии в отношении Бахрейна) позволяет королевству рассматривать ближайшего неарабского соседа Саудовской Аравии как действительно стратегического противника. Значение этого противника лишь возрастает в связи с ситуацией в Ливане, в секторе Газа и в Ираке, что вновь требует от саудовского руководства расширять сферу внешнеполитической деятельности королевства.

     Наконец, последнее. Саудовская внешняя политика сталкивается с несомненными трудностями и в основной сфере приложения своих усилий – Совете сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ). Эта организация еще далека от реализации курса на интеграцию составляющих ее стран, что доказывает, например, отказ Омана и Объединенных Арабских Эмиратов содействовать введению единой валютной единицы ССАГЗ. Речь идет и о многих других трениях и разногласиях между составляющими ее странами.

     Тем не менее, трудности саудовского государства – это трудности роста и развития. Но одновременно это и трудности поиска своего нового места в постоянно меняющемся регионе Ближнего Востока, арабо-мусульманского сообщества и мира.