Свое 60-летие философ, председатель Исламского комитета Гейдар Джемаль встретил вместе с женой в Африке. В советские времена Гюльнар была нонконформисткой и носила русское имя.

     — Галя Норская превратилась в Гюльнар из любви к супругу?

     — Так меня действительно назвал Гейдар. Когда мы познакомились, он сказал: «Будешь Гюльнар». В переводе с персидского Гюльнар означает «цветок граната» — очень красиво. В те времена по паспорту я еще была Галиной. А сейчас я уже и по паспорту Гюльнар.

     — А как вас родители называют?

     — Галей, как и подруги детства.

     — Говорят, что новое имя дает человеку другую жизнь.

     — Так, наверное, и произошло, но не сразу. В 1982 году, когда я впервые увидела Гейдара, я была обычной 20-летней московской девочкой, никоим образом не соприкасавшейся ни с какими религиями. Я вращалась в художественных кругах, поступала в Художественное училище 1905 года, но не поступила. В результате меня приняли в другое художественное училище, образовавшееся на базе Калининского, на отделение гобеленов. Это было время глубокого «совка», когда интересовало все исключительно подпольное — выставки, кинопоказы на дому, запретные книги. Все стоящее читали в ксероксе. Едешь в метро, читаешь «Мастера и Маргариту», а дядечка рядом мог запросто тебе сказать: «Вы что с ума сошли, девушка, хотите, чтобы вас посадили?»

     — А Гейдар Джахидович как раз в те годы был одним из лидеров нонконформистского андеграунда Москвы?

     — Салон на Южинском был несколько раньше — сообщество философов и писателей, в числе которых были Юрий Мамлеев и Евгений Головин, куда захаживали Анатолий Зверев и Петр Пятницкий. С Гейдаром мы познакомились у друзей, вернее, мне его показали. Гейдар там фигурировал, как некий мэтр — эзотерик, «шейх». Он был ни на кого не похож: ни диссидент, ни богема в чистом виде, а в стороне, сам по себе. Мне стало любопытно, захотелось с этим человеком познакомиться поближе. От знакомых я услышала, что Гейдар частным образом преподает французский язык. Французского я не знала вообще. Ну, французский так французский.

     — Гейдар Джахидович сразу произвел на вас неизгладимое впечатление?

     — Конечно, красавец-мужчина, но дело даже не во внешних данных. У него такая сильная энергетика, что когда оказываешься рядом, то — все: остается только поднять лапки. Он никогда ни за кем не ухаживал. Женщины всегда сдавались без боя, потому что устоять перед ним было невозможно.

     — Андеграудные мероприятия продолжали посещать?

     — К моменту нашей встречи Гейдар уже дистанцировался от своего прежнего круга. В дальнейшем он написал некий труд об этом периоде, что-то вроде мемуаров, который так и не был напечатан.

     — Салонным беседам вы предпочли эзотерический туризм?

     — Скорее, сакральный альпинизм. Следующим эпохальным этапом нашей жизни стали горы. С 80-го года Гейдар начал вплотную заниматься Средней Азией. Муж хорошо знает фарси. На Памире у него было много друзей, у которых он подолгу гостил в течение ряда лет. В процессе путешествия по горам с нами происходили всякие необъяснимые случаи.

     — Например?

     — Посреди горного озера у нас из лодки пропал бумажник со всеми паспортами, деньгами и важными документами. Это было исчезновение в чистом виде. В лодке — четыре взрослых адекватных человека. К бумажнику — повышенное внимание, его дали мне, как самой ответственной. На середине озера мое эйфорическое состояние внезапно сменилось на полный облом. Почему-то стало все так плохо-плохо. Наверное, это был сигнал. И действительно, когда мы приплыли к берегу, бумажника не было. Никакого объяснения этому мы так и не нашли.

     — Вам не страшно было?

     — Мои горные переживания можно сравнить с опытом Карлоса Кастанеды, очень популярного в то время. Я была как бы в роли Карлуши, а Гейдар, конечно, дон Хуан. Мне было безумно интересно знакомиться с местным населением. В те советские времена в Таджикистане было еще спокойно. В кишлаках богатейшие и очень влиятельные люди разгуливали в драных халатах. Плохо одетые дети приносили гостям сахар, а сами на него только смотрели. Им не давали его не по бедности, а для строгости воспитания. Помню, друг Гейдара Эшон Халифа — местный духовный авторитет — при встрече похлопал Гейдара по плечу: «Салам, бача Хайдар!» Бача — это мальчик, сынок. Я тогда еще подумала: «Такого солидного человека называть мальчиком!» У Гейдара уже было несколько седых волосков в бороде. Когда мы спустились в другой кишлак, наш 60-летний Эшон оказался среди других уважаемых, 90-летних стариканов, и тут уже они его похлопывали: «Салам, бача Эшон!»

     — Без соответствующей подготовки не опасно бродить по перевалам? Вдруг обвал?..

     — Обвал один раз случился со мной. Я поднималась по сыпучке и в какой-то момент обнаружила, что идти дальше некуда — я перепутала кулуар.

     Наши друзья ушли далеко вперед. Внизу по моему неправильному кулуару самым последним карабкался Гейдар. И пока я раздумывала, как поступить, мое тело тихонько заскользило вниз. Зацепиться не за что, скорость стремительно возрастает, еще мгновение, и мы вдвоем должны свалиться в ревущую под нами реку. И тогда случилось еще одно чудо: Гейдар вскинул ледоруб и поставил его на то место, куда летела моя нога. По всем законам физики это не могло меня остановить, но остановило!

Анна Горбашова