Никто и ничто не может остановить падающие бомбы. Ни один гражданин, ни одна полиция, ни одна армия, ни одно правительство и ни один глобальный военный альянс не может помешать террористу-самоубийце взорвать себя. Неминуемое произойдет, погибнут невинные люди, как погибают на дорогах, от наркотиков, алкоголя и природных бедствий - и никакие власти не в силах это предотвратить.

     Новостью является то, что недавно этот трюизм вошел в лексикон правительств под рубрикой 'терроризм'. На этой неделе два готовящихся уйти в отставку президента - Джордж Буш в США и Первез Мушарраф в Пакистане - дали характеристику своему правлению, выбрав отправной точкой террор. Буш сделал это в понедельник, в своем последнем обращении к нации, а Мушарраф - в тот же день в Лондоне в рамках раскрутки своего имиджа накануне февральских выборов.

     Для Буша 'война с террором' стала главной мантрой его политики страха. Поскольку 11 сентября создало подпорку его ослабевающему президентству, его лексика достигла новых высот алармистской риторики. Ей оправдывались все внутренние репрессии и все внешние войны. 'Кто не с нами, тот против нас', - кричит он. Повсюду террористы 'препятствуют продвижению свободы', это 'злодеи, презирающие свободу, презирающие Америку и стремящиеся подчинить своему жестокому правлению миллионы людей'.

     Как написал социолог Ульрих Бек (Ulrich Beck), 'ранее не существовавший риск при надлежащем использовании всегда становится эликсиром для слабеющего лидера'. Объявив угрозу настолько страшной, что далее терпеть ее невозможно, политик демократической страны может ограничить гражданские свободы во имя предотвращения опасности. Мушарраф не произносит практически ни одного предложения, в котором не было бы слова 'террор'. Полных семь лет Лондон и Вашингтон потакали его диктатуре, установленной в непосредственной близости к базам террористов, на которых была возложена вина за 11 сентября. На этой неделе Гордон Браун объявил его 'ключевым союзником' в деле борьбы с терроризмом - вероятно, теперь он не испытывает мук совести за то, что уволил судей и подавлял свободную прессу.

     Если бы словосочетание 'война с террором' использовалось только в качестве метафоры для более эффективного поддержания общественного порядка, как риторические 'войны' с наркотиками, бедностью и уличной преступностью, то оно бы еще выдержало испытание. Буш и Мушарраф сочли, что противостоять воинственной метафоре слишком трудно и начали осуществлять ее в буквальном смысле. Результатом стала катастрофа для их стран - и, кстати, для них самих.

     Сегодня афганская авантюра Запада лишена последовательной стратегии. Солдаты гибнут, торговля опиумом процветает, а гуманитарная помощь лежит на складах. Самый экзотический западный оккупационный контингент за все время после четвертого крестового похода играет все меньшую роль в управлении боевыми операциями, невольно отдавая приоритет окружению афганского правителя Хамида Карзая, который сам борется за сохранение остатков власти в собственной столице.

     Раздраженный на Запад Карзай отказался от 'координационных' услуг бывшего лидера Либерально-демократической партии Пэдди Эшдауна (Paddy Ashdown). Эшдауну, засветившемуся на дотационном болоте Боснии, в Афганистане пришлось бы стать мальчиком на побегушках. Карзай хорошо знает, что его судьба зависит не от пошлого покровительства западных проконсулов, а от трудного взаимодействия с местными князьками, наркобаронами и посредниками талибов.

     Война с террором резко повысила статус этих посредников. После того, как Буш потребовал в 2001 г. у Мушаррафа 'вступить в войну', пакистанские войска были в нарушение старых договоренностей переброшены на пограничные территории, и пуштунские племена бросились в распростертые объятья лидеров талибов. Это безусловно спасло шкуру У.Ладена от ярости таджиков севера страны, намеренных отомстить за убийство своего лидера Ахмад Шаха Масуда.

     По призыву Америки Мушарраф, снабженный 10 миллиардами долларов от Вашингтона, делал то, чего избегали даже самые безумные его предшественники, и бездумно вызвал пуштунов на тропу войны, все более страшась возрождающейся 'аль-Кайды'. Это привело к непрекращающейся серии взрывов террористов-смертников и убийств в самом сердце его полудикого государства. Война с террором кроваво и предсказуемо доказала свою контрпродуктивность в американских судах и горах Гиндукуша. Она воплощает собой новую степень глупости в международных отношениях.

     Никто не оспаривает того, что в мире безнаказанно действуют ячейки убийц - многие из которых декларируют свою принадлежность к различным течениям ислама. Раскрыть как можно больше таковых ячеек - дело разведок и полиции. Похоже, что после первоначального колебания они неплохо с этим справляются. Некоторым террористам удастся проникнуть, но драконовские законы воспрепятствуют им не в большей мере, чем полицейские с автоматами на Даунинг-стрит и в Хитроу. Здоровые общества могут справиться с этой якобы непосредственной угрозой. Капитулируют перед ней только слабые.

     Эти убийцы опасны не тем, что в их руках оружие, а тем, что они способны искажать суждения и приверженность свободе политиков, слишком трусливых для того, чтобы взвалить на свои плечи ответственность за риск. Через две недели хрупкая демократия Пакистана, невзирая на террористическую угрозу, проведет выборы, за которыми, будем надеяться, последует установление некоего подобия демократического правления. Такие страны смогут не опасаться возможной вспышки насилия лишь в том случае, если их лидеры перестанут возносить 'террористов' на пьедестал и употреблять слова, преувеличивающие их способность, как говорит Буш, 'препятствовать продвижению свободы'.

     Задержать продвижение свободы способны не террористы, а политические лидеры. Эти лидеры уже воспользовались войной с террором для принятия Патриотического акта, создания тюрьмы в Гуантанамо и развязывания войны в Ираке, которая обошлась в 1,5 триллиона долларов. В Пакистане они воспользовались ей для введения чрезвычайного положения, заключения под стражу судей Верховного суда и разжигания беспрецедентной партизанской активности на северо-западных пограничных территориях. В Британии лидеры воспользовались войной для оправдания 42-дневного задержания без суда, создания самой жесткой в мире системы слежки, и дважды - для слабо обоснованной оккупации чужих стран.

     Эта так называемая война с террором наполнила кошельки наживающихся на ней. Она привела к гибели и обнищанию тысяч человек и посягнула на свободы сотен миллионов. Одно нам в утешение - она похоронила карьеры своих поджигателей. Тони Блэру пришлось досрочно уйти в отставку. Буш был унижен, а губительное правление Мушаррафа, наконец-то, подходит к концу. Пусть это тот случай, когда не было счастья, да несчастье помогло, но хотелось бы большего.

Саймон Дженкинс. Источник Иносми.ру