Война далеко. Паника, кровь, битое стекло, приспущенные флаги, горе... Камуфляж, тротил, бугристые «лимонки», полевые карты, огромные ножи — далеко. Мы смотрим на войну в прямом эфире, но не боимся — далеко. Полевые командиры, эмиры, шариатские суды, черные вдовы… мальчик с автоматом — кажется далеко.

     Говорят: если кажется — перекрестись. И перекрестился бы, да вера не позволяет.

     Перекрестился бы, да не поможет. Не поможет, потому что у войны, далекой или близкой, чужой или своей другие аргументы. И аргументы эти слишком весомы и мощны, чтобы от них открещиваться. И не получится откреститься и сделать вид, что это нас не касается. В глобализованном мире не бывает чужих войн. Сегодня все войны свои, общие, и это доказывает сама жизнь.

     Не будьте слепыми! Война, в том или ином виде уже идет и навязывается, особенно, как это не парадоксально, со стороны главного «миротворца», чьи баллистические ракеты так и называются — «Peacekeeper». Когда на политической арене обозначается государство с чувст-вом собственного достоинства, собирающееся самостоятельно распоряжаться своими ресурсами и своей судьбой, эти ракеты немедленно поворачиваются в его сторону. Там сразу появляются «миротворцы» и смутьяны всех мастей — засланцы, чей радикализм только на руку неоколонизаторам из американского госдепа в их большой операции под кодовым названием «Нефть».

     Америка нуждается в нефти. Она помешана на ней. Америке нужно много нефти, ей, как и прежде, требуется четверть всех ее мировых запасов. 25 % от общего пирога, чтобы жить, не меняя привычек, жить с размахом. Нефть — новый идол Америки, требующий все новых и новых жертвоприношений. Это новая религия. Ей поют псалмы и воскуряют фимиам, ей посвящают оскароносное кино с одноименным названием. Когда-то янки были помешаны на сексе и белых зубах. Теперь на нефти.

     В Казахстане нефть есть, а значит, к нам идут «миротворцы», точнее они уже здесь, хотим мы этого или нет. А нас никто и не спрашивает. Иначе как объяснить проявления радикальных, «бородатых» идей в светской стране со светской властью. Ну, как совместить несовместимое? С одной стороны, великосветский президент с европейским лоском, а с другой мрак средних веков и вызывающий консерватизм. С одной стороны «путь в Европу» и ОБСЕ, с другой «смерть неверным» и халифат. В Астане «Нур Отан», в Шымкенте «Праведные предки» («ас-салаф ас-салих» — производное название радикального исламского течения). Это ж двоевластие какое-то! А сильна ли сама власть, коль скоро у нее под боком процветает такой махровый сепаратизм?

     В Ираке тоже есть нефть и в Саудовской Аравии ее много. В Ираке — хаос и один шаг до разделения страны на части, а на Святой земле американские базы и экспорт радикальных доктрин.

     Похоже, что ортодоксальные идеи неплохо приживаются и у нас. Говоря рекламным слоганом: «Теперь и в Казахстане!» А что, чем мы хуже? У нас свобода совести. Правда, есть ли она у тех, кого сейчас судят в Шымкенте? Едва ли. На скамье подсудимых действительно бессовестные, социально-опасные элементы, маргиналы, бросившие вызов государственной безопасности, президенту.

     Сегодня наша страна пытается восстановить статус-кво и вернуть себе то, что принадлежит ей по праву. Мы пересматриваем закон о недропользовании, увеличиваем доли в нефтедобывающих проектах, возвращаем в госсобственность экибастузский уголь. И это замечательно. Однако, принимая эти справедливые решения, отвечающие национальным интересам, властям необходимо одновременно позаботиться и об их надежной защите. Поскольку наши национальные интересы, с большой долей вероятности, в скором времени могут пойти вразрез с экономическими интересами американских, британских и других западных добывающих компаний, до сих пор чувствовавших себя хозяевами положения, а тогда придется занимать круговую оборону.

     В стране, отстаивающей свои государственные интересы особый смысл обретают такие понятия как закон, сильная власть, предсказуемость и единодушие народных настроений, поддержка государственного курса на всех уровнях социально-общественной лестницы, стабильность, общее связующее мировоззрение, незыблемые духовные и народные традиции и т. п. Большая часть перечисленных критериев сильного государства, к счастью, наличествуют в нашем обществе, но шымкентский, степногорский, актауский и другие опасные прецеденты говорят о том, что существуют внешние силы, незаинтересованные в монолитном и неделимом Казахстане, неделимом как в территориальном смысле, так и в духовном.

     В истории не мало примеров, когда на волне искусственно посеянной смуты совершались государственные перевороты и развязывались войны, в том числе, и нефтяные. Когда напрямую из Вашингтона низлагались премьеры и президенты, менялись режимы и целые формации. Сегодня заокеанскими политтехнологами созданы эффективные инструкции и сценарии по проведению так называемых «бархатных революций». Гипотетически переворот можно заказать и осуществить в любом регионе стран третьего мира, провести как промоушн кампанию или PR акцию: бюджет, смета, «творческая группа», план-график, акт приемки… За примерами далеко ходить не надо. Не нужно быть и дальнозорким аналитиком, чтобы увидеть логические связи между американской гегемонией и активизацией деструктивных элементов в Казахстане.

     Существует еще одна причина возбуждения «инородных тел». В Республике возрождается духовность. У народа появился шанс сплотиться в сильную и перспективную нацию посредством возврата к подлинным, а не импортным «ценностям» Ислама (и кто сказал, что импортные лучше?). Монолитная национальная идея нашей страны не может устраивать тех, кто заинтересован в слабом, разобщенном и обескровленном Казахстане, утратившим свое достоинство и волю к самоутверждению.

     «Ci vis pacem — para belum» — «Хочешь мира — готовься к войне», гласит древняя латинская мудрость. А видный немецкий пацифист и гуманист Эрих Мария Ремарк в книге «Время жить и время умирать» писал: «Храбр тот, кто имеет возможность защищаться. Все остальное — бахвальство». Очень верные и актуальные сегодня слова. Шымкентскую банду судят, а значит, есть надежда, что мы не разучились и можем защищаться.

Таир Адилов