Россия присоединилась к экономическим санкциям в отношении Ирана в тот момент, когда она является председателем Совета Безопасности ООН. Мне сложно оценить обоснованность возможности Ирана создавать ядерное оружие. Это технический вопрос, который прямо не связан с политической стороной дела. Это только предлог. А на основе сообщений, которые появляются в СМИ, и по аналитическим признакам оценить эту угрозу нереально. В данный момент вопрос решается балансом сил и прогнозами выгод и потерь для каждой стороны при занятии той или иной позиции. Как я думаю, вопросы, связанные с введением санкций согласуются со всеми участниками процесса и с Ираном в том числе. Если Россия и Иран являются стратегическими союзниками, а не конъюнктурными, то тот же Иран будет принимать во внимание и все условия, в которых находится Россия, вынужденная занять такую позицию по этому вопросу. Иран понимает, что Россию вынуждают принимать нынешнее решение, ведь все наши меры во внешней политике – вынужденные. Конечно, и во внутренней, и во внешней политике каждый шаг требует длительных, тяжелых переговоров и компромиссов со всеми участниками.

      У Ирана статус важного субъекта, которого надо ублажать и которому надо угрожать

      Если гипотетически предположить, что Иран создал ядерную бомбу, то дальнейшие события будут зависеть и от того, как пойдут дела в самом Иране, и в отношении к Ирану со стороны Запада, на данный момент – главной силы. Я думаю, что, скорее всего, это бы дестабилизировало ситуацию, но я уверен, что Иран скорее заинтересован сохранять неопределенную ситуацию, при которой он может угрожать созданием ядерной бомбы. Любая определенность в этом вопросе сразу ослабляет Иран, он становится неинтересным для постоянного торга, который ему необходим. Иран – развивающееся государство, оно довольно быстро развивается, а для развития страны, с одной стороны, необходимо отсутствие моментальных угроз, а с другой - постоянная демонстрация своей важности для партнеров.

     Разве Иран не встроен в мировую систему? Я думаю, очень даже встроен. Его можно сравнить даже с Северной Кореей. То, что от Северной Кореи исходит постоянная угроза, делает ее важным субъектом политики. Иран же последние пять лет то пускает инспекторов на ядерные объекты, то не пускает и постоянно находится в центре внимания мирового сообщества. Таким образом, он получает статус важного субъекта мировой политики, с которым надо переговариваться, которого надо ублажать, которому надо угрожать. Он влияет на принятие решения во многих странах. Вот сейчас России пришлось прилагать немалые усилия, переговариваясь со своими партнерами – и с Запада, и с Востока, и с самим Ираном. А значит, Иран важен как игрок мировой политики. А если он сделает, скажем, одну бомбу или несколько бомб, его могут просто маргинализовать, задушить, воздействовать на него разными способами, и он просто исчезнет. Страна-изгой исчезает даже из СМИ. Им выгодно угрожать обострением ситуации, но не доводить ее до конца. Так все поступают.

      Иран играет важную роль в сплочении американского общества

      Кстати, образ Ирана играет важную роль в сплочении американского общества, которое находится в разрыхленном состоянии. А вот появляется угроза - и все на пять-десять лет консолидируются, встают в один ряд и строй. То же нужно и Ирану, так что Иран и США – это партнеры, каждый получает свою выгоду в этом балансировании на грани конфликта. Есть две стороны вопроса, одна на потребу массам, а другая – это тихие переговоры «при галстуках». Так всегда было, так заключались все взаимовыгодные пакты. В политизированных СМИ ситуацию представляют упрощенно, а Иран - сложная система, ее элита неоднородна, там есть свои оппозиционные силы, но явно связанные с элитой, есть зарубежные диаспоры. В Европе много иранцев, но разве они полностью оторваны от Ирана? То есть существует множество центров силы, которые так или иначе влияют на иранскую элиту и связывают ее с западной. Я никогда не слышал, что Иран - автаркическая, самоизолировавшаяся страна. Возьмите, скажем, кино. Иранское кино высоко поднято мировой культурной элитой. Этого бы не случилось, если бы не было установки на то, что Иран – это во всех смыслах важный, развивающийся и растущий центр. Современный Иран отличается от маргинализированного «шахского Ирана». «Шахский Иран» был продолжателем персоцентрической культуры, а теперь он перестроился на общечеловеческую, на исламскую основу. Исламская революция привела к появлению новой концепции государства и народа, об это много написано, это было важное, новаторское явление в политологии и культурологии. Революция привела к появлению системы, которая оказалась жизнеспособной и связанной гораздо более плотными и тесными связями с другими странами, чем это кажется.

     Со стороны России присоединение к санкциям против Ирана – это ритуал

      Санкции часто принимают ритуальный характер, потом начинаются послабления, исключения. Не все в полной мере присоединятся к санкциям. Сейчас появились целые большие цивилизации и культуры, через которые можно много получить. Ведь и в отношении Советского Союза были введены санкции, нам очень многих вещей не продавали, но мы все равно их покупали на мировом рынке у «спекулянтов», правда, с некоторой переплатой. А сейчас есть Китай, Индия, даже исламский мир много производит через транснациональные корпорации, и за всем усмотреть просто невозможно. Я думаю, здесь не тот случай как с Ираком, по которому было принято решение о его ликвидации. Похоже, что на данный момент у США нет ресурсов и сил, чтобы сделать то же самое с Ираном. Это не Ирак, которого больше десяти лет держали в состоянии настоящей блокады. Я надеюсь, что с нашей стороны присоединение к санкциям – это ритуал. Конечно, в связи с этим Россия сколько-то потеряет в экономическом смысле, но это не главный критерий. Если бы я был Путиным и решал бы вопрос, идти ли на разрыв с Западом по поводу Ирана или нет, таким образом: я собрал бы компетентных людей и принял решение в их кругу. Думаю, так и было сделано. Но, может быть, через какое-то время окажется, что это решение было ошибочным. Россия – это условное понятие, интересы разных частей России могут не совпадать, а решение принимали в совершенно определенной узкой группе, значит, их интересам это решение в целом соответствует. А поскольку мы приняли власть этой группы, то нам ничего не остается, как только ждать, когда ситуация прояснится.

Сергей Кара-Мурза, политолог