Время от времени, очередной левый еврейский журналист собирается с духом, и удивляясь собственной смелости, режет нам правду-матку, что, мол критика Израиля или осуждение сионизма – это еще не антисемитизм. Усилием воли он подавляет сомнения, да можно ли гоям – а тем паче арабам – доверить такую опасную информацию.

 Иногда эту задачу берут на себя прилипалы из числа народов мира, глубоко, хоть и не до конца проникшиеся еврейским духом. Чтобы не подставиться, они спешат нам напомнить, что с антисемитизмом шутки плохи. Израиль при поддержке подавляющего большинства евреев ведет расовую войну против палестинцев – тем больше мы должны быть начеку, а то ведь и возмутиться могут!

 Моя точка зрения – совершенно иная. Антисемитизма бояться не приходится, он может стать замечательным источником шуток. К израильско-палестинскому конфликту он не имеет отношения, разве что отвлекает от серьезных проблем. Я постараюсь доказать этот тезис, и его уместность. Это не упражнение в моральном беспределе.

 «Антисемитизм», в прямом смысле слова не означает ненависть к семитам; если не путать этимологию с определением. Антисемитизм – это ненависть к евреям. Но здесь мы немедленно сталкиваемся с отработанной игрой в наперсточки: кто такие евреи: «Смотри! Мы – религия! Нет! раса! Нет! культурное сообщество! Нет, извините – религия!» Когда нам эта игра надоедает, нас надувают другой, в которой «антисионизм это антисемитизм!» быстро меняется на «не путайте Сионизм с Иудаизмом! Да как вы смеете! Вы антисемит!»

 Хорошо, не будем портить им игры. Расширим понятие «антисемитизм» насколько этого хотят сторонники Израиля: антисемитизм это ненависть к еврейской расе, или культуре, или религии, или ненависть к сионизму. Ненависть, или неприязнь, или оппозиция, или небольшое недружелюбие.

 Но навряд ли сторонникам Израиля придутся по вкусу итоги этой игры. Расширение понятия «антисемитизм», чтобы покрыть все политически неприятное Израилю, – это палка о двух концах. Ею можно ударить по врагу, но как любая инфляция, она подрывает валюту. Чем больше вещей считаются «антисемитизмом», тем более допустимым представляется антисемитизм. Никто не вправе запрещать вам раздувать определения, но факты не поддаются контролю. В частности никакое определение «антисемитизма» не справится с той в основном про-палестинской версией фактов, которую принимаю я, а также и большинство людей в Европе, весьма многие израильтяне, и растущее число североамериканцев.

 Что из этого следует? Предположим, например, израильский «правый» говорит, что поселения это реализация фундаментальных чаяний еврейского народа, и выступать против поселений – антисемитизм. Мы можем согласиться с этой точкой зрения; опровергнуть ее трудно. Но мы также не можем оставить нашу точку зрения, что поселения душат палестинский народ и гасят любую надежду на мир. Так, несмотря на эту, мало что значащую словесную акробатику, мы только можем сказать, плевать на фундаментальные чаяния еврейского народа: поселения морально омерзительны. Мы можем добавить: раз мы обязаны выступить против поселений, мы обязаны быть антисемитами. Благодаря инфляции определения, некоторая форма «антисемитизма» стала нравственно обязательной.

 Хуже того, если антисионизм заклеймен как антисемитизм, из-за поселений, пусть и не представляющих фундаментальных стремлений еврейского народа, то это всецело являются убедительным расширением сионизма. Противостоять им, действительно означает быть антисионистом, а следовательно, по расширенному определению, антисемитом. Чем больше расширяется понятие антисемитизма, включая в себя оппозицию израильской политике, тем лучше оно выглядит. Принимая во внимание все те преступления, что лежат у подножия сионизма, мы имеем другой простой силлогизм: антисионизм суть моральное обязательство, так, если антисионизм суть антисемитизм, антисемитизм суть моральное обязательство.

 Каковы преступления? Даже большинство апологетов Израиля бросило отрицать их, и просто намекает, что замечающий их является немного антисемитом. В конце концов, Израиль «не хуже чем кто-либо еще». Во-первых, так что с того? В шестилетнем возрасте мы знали, что «все так поступают» не является никаким оправданием; мы забыли? Во-вторых, преступления становятся не хуже, только потому, что берутся вне связи с их целями. Да, другие тоже убивали мирных жителей, наблюдали, как они умирали из-за отсутствия медицинского обслуживания, разрушали их дома, уничтожали их посевы, и использовали их в качестве живых щитов. Но Израиль делает эти вещи, чтобы исправить погрешность Исраэля Зангвилла, утверждавшего в 1901 году, что «Палестина является страной без людей; евреи – людьми без страны». Так осуществляются надежды создать землю, полностью пустую от гоев, Аравийскую пустыню, в которой еврейские дети могут смеяться и играть всюду по пустоши, названной миром.

 Задолго до эры Гитлера сионисты прибыли за тысячи миль, чтобы разорить людей, которые никогда не причиняли им ни малейшего вреда, и чье само существование они умудрялись игнорировать. Сионистские зверства не были частью изначального плана. Они появились, поскольку расистская забывчивость преследуемых людей превратилась в расовую идеологию, исповедующую превосходство преследующего. Именно поэтому командиры, которые прямо ответственны за изнасилования, надругательства и детские убийства в Дейр Ясине, продвинулись в своей карьере, став премьер-министрами Израиля. (*), Но этих убийств было недостаточно. Сегодня, когда Израиль вполне мог бы иметь мир, он проводит другой раунд конфискаций, медленно, преднамеренно делая Палестину, невыносимой для палестинцев, и удобной для евреев. Его цель не защита общественного порядка, но изживание людей. Правда, Израиль имеет достаточно пиаровского опыта, чтобы устранить их на американском, а не гитлеровском уровне насилия. Это – более добрый, более нежный геноцид, который изображает своих преступников в виде жертв.

 Израиль построен как расовое государство, а не как религиозное. Как мои родители, я всегда был атеистом. Я имею право, согласно своему биологическому рождению на израильское гражданство; вы, возможно, самый ревностный верующий в иудаизме, но возможно, и нет. Палестинцы притесняются и истребляются ради меня, но не ради вас. Они должны быть вытесняемы в Иорданию, погибать в гражданской войне. Так нет, стрельба по палестинским мирным гражданам не походит на стрельбу по вьетнамским или чеченским мирным гражданам. Палестинцы – не «побочный ущерб» в войне против хорошо-вооруженных коммунистических или сепаратистских сил. В них стреляют, потому что Израиль думает, что все Палестинцы должны исчезнуть или умереть, так что люди с одним еврейским прародителем могут строить подразделения на щебне их домов. Это не кровавая ошибка неловкой сверхдержавы, но проявление зла, преднамеренная стратегия государства, запрограммированного на все более и более порочный этнический национализм, и всецело преданного сей идее. Оно имеет на своем счету пока относительно немного трупов, но его ядерное оружие может убить, возможно, 25 миллионов человек в течение нескольких часов.

 Можем ли мы сказать, что антисемитизмом являются обвинения, не только израильтян, но и евреев вообще в их соучастии в этих преступлениях против человечества? Опять-таки, возможно, это не совсем то, потому что имеется достаточно резонный повод для таких утверждений. Сравните их, например, с утверждениями о том, что немцы вообще были замешаны в аналогичных преступлениях. Это никогда не означало, что каждый последний немец, человек, женщина, идиот и ребенок, был виновен. Это означало, что большинство немцев было виновно. Их вина, конечно, не состояла в заталкивании голых заключенных в газовые камеры. Она состояла в поддержке тех людей, которые планировали такие акции, или – как скажут вам многие тщательно выверенные, нравоучительные еврейские тексты – в отрицании того кошмара, что разворачивался вокруг них, за то, что не смогли возвысить свой голос и оказать сопротивление, за пассивное согласие. Заметьте, что крайняя опасность любого вида активного сопротивления не предполагается здесь в качестве оправдания.

 Хорошо, фактически ни один еврей не находится в каком-либо виде опасности от своих высказываний. И высказывания здесь единственный вид требуемого сопротивления. Если бы много евреев высказались, то это имело бы огромный эффект. Но подавляющее большинство евреев и в огромном большинстве случаев молчат, и это потому, что они поддерживают Израиль. Сейчас, может быть, и следовало бы целиком отбросить понятие коллективной ответственности; возможно, какой-нибудь умный человек и убедит нас, что мы должны сделать это. Но в настоящее время, факты еврейского соучастия кажутся намного более сильными, чем факты немецкого соучастия. Так что, если не является расизмом и даже логично говорить, что немцы были замешаны в преступлениях против человечества, тогда это также никак не расизм и логично, то же самое сказать и про евреев. И если понятие коллективной ответственности отвергается, то все еще было бы разумным сказать, что многие, возможно большинство взрослых еврейских индивидуумов, поддерживают государство, которое совершает военные преступления, потому что это просто правда. Так, если подобного рода высказывая являются антисемитизмом, то вполне разумно быть антисемитом.

 Другими словами, необходимо сделать выбор. Вы можете использовать термин «антисемитизм», как дополнение к вашей политической платформе, или вы можете использовать его как выражение осуждения, но вы не можете сделать и то и другое одновременно. Если термин «антисемитизм» прекращает выходить из рамок разумного или морального, он должен быть точно и недвусмысленно определен. Было бы надежным ограничить антисемитизм исключительно рамками расовой ненависти к евреям, нападающей на людей просто потому, что они родились евреями. Но такая «надежность» была бы совершенно бесполезной, ибо даже нацисты не утверждали, что ненавидели людей просто за то, что они родились евреями. Они утверждали, что ненавидели евреев, потому что они претендовали на то, чтобы господствовать над арийцами.

 Ясно, что такой взгляд должен считаться антисемитским, принадлежит ли это циничным расистам, которые понапридумывали все это, или дуракам, которые проглотили его.

 Есть только один способ подтвердить, что термин «антисемитизм» охватывает любые нелояльные действия или отношения к евреям. Мы должны начать с того, что примем все это в таком виде и тогда увидим, что термин обозначает все (эти действия) и только их. Возможно, у нас найдется достаточно морали так поступить.

 Например, у нас достаточно морали, чтобы сказать, что все расистски мотивированные действия и фобии плохи, так что мы можем спокойно считать их антисемитскими. Но не всякая «враждебность к евреям» даже если она означает враждебность к подавляющему большинству евреев, должна считаться антисемитской. Даже если вся эта враждебность направлена к иудаизму или еврейской культуре.

 Я, например, вырос в еврейской культуре и, как многие другие, выросшие в какой-нибудь культуре, я пришел к тому, что разлюбил ее. Но неблагоразумно считать мою неприязнь как антисемитизм, не потому что я являюсь евреем, но потому что это безобидно. Возможно, не столь уж безобидно: может быть, в какой-то малой степени, это как-то поощрит к некоторым зловредным действиям или отношениям, которые мы хотели бы назвать антисемитизмом. Ну так что с того? Преувеличенный филосемитизм, который рассматривает всех евреев как белых пушистых и остроумных святых, мог бы иметь тот же самый эффект. Опасности же, полагаемые моей неприязнью являются слишком незначительные, чтобы принимать их во внимание. И даже широко распространенная, коллективная неприязнь к той или иной культуре, обычно безвредна. Французская культура, например, казалась повсеместно нелюбимой в Северной Америке, и никто, включая французов, не рассматривал это как своего рода расовое преступление.

 Даже все действия и отношения, вредные для евреев вообще не должны рассматриваться как антисемитские? Много людей не любят американскую культуру; некоторые бойкотируют американские товары. Как подобное отношение, так и действия, могут вредить американцам вообще, но в том также нет ничего морально предосудительного. Определяя эти действия как антиамериканизм, это будет только означать, что некоторый антиамериканизм совершенно приемлем. Если Вы назовете оппозицию израильским политикам антисемитской на том основании, что эта оппозиция вредит евреям вообще, то это будет только означать, что некоторый антисемитизм одинаково приемлем.

 Если антисемитизм берется как термин осуждения, то он может применяться и помимо явно расистских действий или мыслей или чувств, но он не может примениться помимо явно несправедливой и серьезной враждебности к евреям. Нацисты составляли исторические фантазии, чтобы оправдать их нападения; так же поступают современные антисемиты, которые доверяют Протоколам сионских мудрецов. Так поступают расисты туалета, которые сетуют на еврейское господство в экономике. Это – антисемитизм в узком, отрицательном смысле слова. Его действие, или пропаганда предназначена травмировать евреев, не потому, что этим хотят предотвратить какие-то еврейские действия, а потому что евреи есть те, кто они есть. Это также распространяется и на отношения к евреям, которые пропаганда пытается привить. Хотя здесь не всегда явно проступает расизм, это вовлекает расистскую мотивацию и намерение причинить реальный вред. Разумно обоснованная оппозиция израильским политикам, даже если та оппозиция травмирует всех евреев, не подходит к этому описанию. Никто не проявляет просто так безобидную неприязнь к еврейству.

 Итак, я предложил, что лучше всего пользоваться узким определением антисемитизма, так, чтобы никакое действие не могло быть одновременно и антисемитским и нравственно приемлемым. Но мы можем пойти дальше. Теперь, когда мы играем в игры, давайте спросим о роли *подлинного*, плохого антисемитизма в палестино-израильском конфликте, и во всем мире.

 Несомненно, есть подлинный антисемитизм в арабском мире: распространение Протоколов сионских мудрецов, мифы о краже крови гойских младенцев. Это совершенно непростительно. Так вы не ответили на последнее письмо Aunt Bee. Другими словами, это – одна вещь, которая должна быть высказана: Вы должны просто принять, что антисемитизм есть зло; сделать иначе, означает поместить себя вне нашего морального мира. Но это еще не все, кое-кто может попытаться поиздеваться над вами, объявляя, что антисемитизм является Злом Зла. Мы не дети, изучающие мораль; это целиком на нашей личной ответственности установить свои собственные моральные приоритеты. Мы не можем сделать этого, смотря на ужасные образы 1945 года или слушая душераздирающие крики страдающих комментаторов. Мы должны спросить, сколько вреда принес антисемитизм, или, вероятно, принесет, если не в прошлом, то сегодня. И мы должны спросить, где такой вред мог бы произойти, и почему.

 Возможно, есть большая опасность антисемитизма в арабском мире. Но арабский антисемитизм не причина арабской враждебности к Израилю или даже к евреям. Наоборот, он его следствие. Прогресс арабского антисемитизма прекрасно соответствует прогрессу еврейского вторжения и еврейских злодеяний. Это не оправдывает подлинный антисемитизм; но только опошляет его. Это пришло на Ближний Восток вместе с сионизмом и ослабнет, когда сионизм прекратит быть экспансионистской угрозой. Действительно, его главная причина не антисемитская пропаганда, но десятилетиями длящиеся систематические и настойчивые усилия Израиля вовлечь всех евреев в свои преступления. Если арабский антисемитизм упорствует после мирного соглашения, мы можем собраться все вместе и кудахтать об этом. Но это все еще не причинит евреям много реального вреда. Арабские правительства могли только проиграть, разрешая нападки на своих еврейских граждан; делать так значило бы провоцировать израильскую интервенцию. И есть небольшая причина ожидать, что такие нападки осуществятся: если все ужасы недавних израильских кампаний не вызывали их, трудно вообразить, что таковые когда-либо будут. Было бы естественным брать определенные израильские действия, столь ужасные и настолько преступные, чтобы затемнить ими сами нападки.

 Если есть вероятность, что у антисемитизма и будут ужасные последствия, то они намного более вероятны в Западной Европе. Возрождение неофашизма там вполне реально. Но действительно ли он опасен для евреев? Нет сомнения, что Ле Пен, например, является антисемитом. Но также нет какого-либо основания полагать, что он намеревается что-нибудь делать в этом плане. Напротив, он прилагает все усилия, чтобы задобрить евреев, и возможно, даже завербовать их в качестве помощников против настоящих объектов его противостояния – арабов. Он вряд ли был бы первой политической фигурой, если бы не вступал в союз с людьми, которым он не симпатизировал. Но если бы он имел какой-нибудь глубоко скрытый план против евреев, это *бы* было бы необычным: Гитлер и российские антисемитские погромщики удивительно просматривались в своих намерениях, и они не добивались еврейской поддержки. И это факт, что некоторые французские евреи видят Ле Пена как позитивное развитие или даже как союзника (см., например, «Ле Пен хорош для нас», «Еврейский сторонник говорит», Ха-Арец 4 мая 2002, и комментарии г-на Голденберга 23 апреля по французскому телевидению).

 Конечно, есть исторические причины, чтобы опасаться устрашающего нападения на Евреев. И что-то из этого возможно: может случиться резня евреев или алжирцев в завтрашнем Париже. Что более вероятно? Если есть какие-нибудь уроки истории, они должны применяться при относительно сходных обстоятельствах. Сегодняшняя Европа имеет весьма малое сходство с Европой в 1933. И есть также позитивные возможности: почему вероятность погрома, выше, чем вероятность того, что антисемитизм снизится до уровня неэффективной злобности? Любая легитимная озабоченность должна иметь под собой определенные основания полагать, что имеется реальная угроза.

 Сфера распространения антисемитских акций могла бы дать тому основание. Но это основание последовательно избегается: никакой разницы не видят между осквернением еврейских памятников и символов с одной стороны и непосредственными выпадами против евреев с другой. Кроме того, так много сделано для повышения частоты нападений, что самый низкий абсолютный уровень нападений не заслуживает внимания. Символические нападения действительно значительно возросли в числе. Однако физические нападения нет. (*) Более важно то, что большинство этих нападений совершено мусульманскими гражданами: другими словами, они исходят от повсеместно ненавидимого, усиленно контролируемого и преследуемого меньшинства, которое не имеет ни малейшего шанса на совершение серьезной кампании насилия против евреев.

 Конечно, очень неприятно, что примерно полдюжины евреев было госпитализировано (ни один не убит) из-за недавних нападений прошедших по Европе. Но всякий, кто делает из этого проблему мирового масштаба, просто не смотрел на мир. Эти нападения – дело полиции, не причина, почему мы должны охранять самих себя и других, чтобы противостоять какой-то смертельной душевной болезни. Такая реакция является адекватной только тогда, когда расистские нападения происходят в обществах, безразличных или враждебных к гонимому меньшинству. Те, кто действительно заботится относительно реванша нацизма, например, должны сохранить свое мучительное предприятие для более кровавых и повсеместно забытых нападений на цыган, чья история преследования полностью сопоставима еврейскому прошлому. Положение евреев гораздо ближе к положению белых, которые, конечно, также являются жертвами расистских нападений.

 Нет сомнений, что многие отклонят этот вид хладнокровного вычисления. Они скажут, что, на фоне прошлого, смутно довлеющего над нами, даже одно антисемитское пятно – ужасная вещь, и его уродство не должно измеряться количеством жертв. Но если мы берем вопрос в более широком аспекте, антисемитизм стал меньше и не более важным. Если оценить любую потерю еврейской крови, как уничтожение целого мира, то всякий, кто пренебрегает любыми измерениями и сравнениями, является расистом, чистым и простым; ибо в его глазах ценность крови одной расы превалирует над всеми другими. Факт, что евреи в течение многих столетий подвергались преследованиям и страшно страдали, а полстолетия назад фактически почти не стерты в Европе, сегодня евреи принимаются как свои с гораздо меньшим риском пострадать и бояться, чем многие другие этнические группы. Конечно расистские нападки против богатого меньшинства столь же отвратительны, как расистские нападки против бедного и беззащитного меньшинства. Но одинаково отвратительные нападающие не совершают одинаково опасные нападения.

 Отнюдь не евреи в большинстве своем живут во мраке концентрационных лагерей. Лепеновские «лагеря беженцев» предназначены для арабов, а не для евреев. И хотя есть политически существенные моменты, содержащие много антисемитизма, ни один из них не показывает какого-либо признака отчетливой, намного менее осуществимой антисемитской платформы. И при этом нет какой-либо особенной причины предполагать, что, когда-нибудь, будучи у власти, они изменят свой настрой. Хайдеровская Австрия не рассматривается как представляющая опасность для евреев; ни также Туджман в Хорватии. И даже если бы была там такая опасность, что ж, еврейское государство, обладающее ядерным оружием, готово принять у себя любых беженцев, так же как и США и Канада. И сказать, что сейчас нет никакой реальной опасности, вовсе не значит, что мы должны игнорировать любые опасности, которые могут возникнуть. Если во Франции, например, Национальный фронт, начинает выступать за пересылочные лагеря для евреев, или институты антиеврейской иммиграционной политики, то мы должны быть начеку. Но мы не должны бояться, если что-нибудь опасное могло бы только предположительно случиться: есть намного более тревожные вещи, чем это!

 Могут возразить, что, если вещи не так уж тревожны, это только потому, что евреи и другие были настолько бдительны в борьбе с антисемитизмом. Но это мало вероятно. С одной стороны, бдительность относительно антисемитизма является своего рода узостью зрения, поскольку неофашисты учатся, они могут обойтись и без уведомления, сохраняя спокойствие относительно евреев. С другой стороны, не было никакой серьезной опасности для евреев даже в традиционно антисемитских странах, где мир *не может* осуществить свою бдительность, таких, как Хорватия или Украина. Страны, которые получают очень мало внимания, кажутся не более опасными, чем страны, получающие его сполна. Что касается решительной реакции на Ле Пена во Франции, то она выглядит гораздо более обусловленной присущим французам отвращением к неофашизму, нежели брюзжаниями Антидиффамационной лиги. Предполагать, что еврейские организации и серьезные комментаторы, которые атакуют антисемитизм, спасают мир от бедствия, подобно утверждению, что будто Бертран Рассел и квакеры были единственными, кто спас нас от ядерной войны.

 Теперь можно было бы сказать: какими бы реальными ни были потенциальные опасности, настоящие события являются воистину агонией для евреев и воскрешением невыносимо болезненных воспоминаний. Это может быть верно лишь для очень немногих, кто все еще имеет те воспоминания; но не верно для евреев в целом. Я немецкий еврей, и имею хорошее претензии ко второму поколению, потерпевших «третьей руки». Антисемитские инциденты и климат растущего антисемитизма действительно не беспокоят меня как чертова доля. Меня гораздо больше пугают действительно опасные ситуации, как при вождении автомобиля. Кроме того, даже болезненные воспоминания и неприятности не перевешивают фактических физических страданий, причиняемых дискриминацией против многих неевреев.

 Это не должно преуменьшать значение всего антисемитизма повсюду. Часто слышно о порочных антисемитах в Польше и России, как улицах, так и в правительстве. Но тревогу вызывает, возможно, то, что, хотя эти явления также имеют иммунитет от влияния палестино-израильских конфликтов, но те конфликты дикие и малоприятные, затронут их тем или иным способом. Кроме того, насколько я знаю, нигде не имеется так много насилия против евреев, как то имеет место против арабов. Так что, даже если антисемитизм где-нибудь и стоит как катастрофически серьезный вопрос, мы можем только заключить, что антиарабская фобия все еще намного более серьезна. И так как каждая антисемитская группа в гораздо большей степени антииммигрантская и антиарабская, то с этими группами можно бороться не в плане борьбы с антисемитизмом, а в плане защиты арабов и иммигрантов. Так что антисемитская угроза, исходящая от этих групп не должна заставлять нас даже требовать сосредоточиться на антисемитизме: против них точно также борются от имени правосудия, защищающего арабов и иммигрантов.

 Короче говоря, настоящий скандал сегодня не антисемитизм, но та важность, которая ему придается. Израиль совершил военные преступления. Это вовлекло евреев в целом в эти преступления, и евреи, в основном, спешили вовлечь себя. Это вызвало ненависть к евреям. Почему бы и нет? Некоторая часть этой ненависти является расистской, некоторая нет, но кого это беспокоит? Почему мы должны обращать какое-либо внимание на эту проблему вообще? Разве не факт, что расовая война Израиля вызвала горький гнев, имеющий свое значение помимо собственно войны? Разве нет малой возможности, что где-нибудь, когда-нибудь, так или иначе, эта ненависть, возможно, в теории, убьет нескольких евреев какой-нибудь важности в добавок к тому зверскому, фактическому, физическому преследованию палестинцев, и тем сотням тысяч голосов требующих, отправить всех арабов скопом в пересылочные лагеря? О но я забыл. Падает все. Кто-то спреем написал антисемитские лозунги на синагоге.

  * Даже АДЛ с Бнэй Бритом не включают выпады против Израиля в их число; они говорят, что: «палестино-израильский конфликт когда-либо виданным коварным образом используется антисемитами». И как много других людей, я не считаю террористические атаки типа Аль-Каиды примерами антисемитизма, но скорее некоторой ошибочно направленной квазивоенной кампании против США и Израиля. И даже, если Вы считаете их таковыми, то и в этом случае не выглядит слишком уж опасным быть евреем вне Израиля.

 Майкл Нойман – профессор философии Трентского университета в Онтарио, Канада. С ним можно связаться по e-mail: mneumann@trentu.ca

 "Портал–Credo.Ru": Гейдар Джахидович, как Вы можете прокомментировать заявление, сделанное несколько дней назад одним из российских муфтиев, шейхом Нафигуллой Ашировым, сравнившим сионизм с фашизмом, что вызвало резко негативную реакцию со стороны еврейского сообщества, в том числе и в международном масштабе. Является ли подобное высказывание аутентичным религиозным пониманием в современном исламе такого явления как сионизм, либо это выражение личной и больше политической позиции муфтия?

 Гейдар Джемаль: Во-первых, это определение дал не Аширов, а ООН много лет тому назад, признав в одной из резолюций сионизм формой расизма...

 – Но, заметьте, расизма, а не фашизма…

 – Расизм – это одна из форм фашизма, они неотъемлемы друг от друга. Сионизм ведет к апартеиду, в Израиле апартеид сегодня реально существует. Как говорят, многие вполне либерально настроенные израильтяне признают, что арабы – это граждане второго сорта. Апартеид – суть позорный пережиток прошлого. Поэтому политический сионизм – это, конечно же, форма фашизма, основанный на идее национального приоритета, национальной избранности. Как известно он возник в XIXвеке, когда даже не было еще "оправдания холокостом".

 – Но помимо политического, существует и так называемый религиозный сионизм. По Вашему, его также можно определить как расизм и фашизм?

 – Религиозный сионизм еще более фанатично и абсолютистски настроен. Он опирается на эксклюзивизм, на талмудические определения, которые вообще закладывают жесткое противостояние между евреями и неевреями. Причем без какого-либо шанса на искупление для невреев. В талмудическом подходе для гоев варианта нет. И потому религиозный сионизм гораздо жестче.

 – То есть Вы, как мусульманский политический деятель, политический философ согласны с определением, озвученным муфтием Ашировым? И оно является аутентичным взглядом мусульман на данную проблему?

 – Абсолютно согласен. Все мусульмане солидарны в том, что сионизм является националистической, фашистской и расистской идеологией.

 Беседовал Исмаил-Валерий Емельянов,
для "Портала-Credo.Ru"