Этнический национализм — это плохо, это пережиток, свойственный недостаточно развитым, продвинутым нациям – таковой до последнего времени оставалась официальная позиция американских аналитиков. Одно время в американской прессе часто появлялись статьи, критикующие за этнонационализм даже такую священную американскую корову как Израиль. Израиль, построенный на чисто националистических принципах, стали называть анахронизмом девятнадцатого века. А Израиль призывали начать строительство нормального, современного, бинационального государства, в равной мере учитывающего интересы как еврейской, так и палестинской частей населения. «Проблема Израиля в том, что это типичный проект девятнадцатого века, сохранившийся в современном, сильно изменившемся, мире – мире индивидуальных прав, открытых границ и интернационального законодательства. Идея «еврейского государства» — это анахронизм», — писал, например, в «Нью-йоркском книжном обозрении» Тони Джад.

Однако события последних лет показали, что в реальной жизни, когда надо не декларировать правильные идеи, а добиваться результата и бороться за интересы США, этнонационализм остается одним из самых широко и эффективно используемых рычагов американской политики. И, сколько ни говори, что национальные государства уходят в прошлое вместе с эпохой «модернити», на практике все несколько иначе.

Этнонационалистические подходы были широко использованы при вторжении США в Ирак, при выработке американской политики в отношении всех постсоциалистических стран. Наконец, апогеем этнонационалистического подхода стала позиция США в отношении отделения от Сербии Косова.

Реальность показывает, что этнический национализм отнюдь не превратился в анахронизм, а продолжает оставаться одной из самых действенных идей, мобилизующих массы. Причем как в бурно развивающейся Азии (например, Тибет и уйгуры в Китае), так и в просвещенной Европе (Бельгия, Великобритания, Испания) и в самих США, что показывает нынешняя драматическая предвыборная гонка. Экономическое развитие не является более привлекательной идеей, чем национальное развитие, и с этим фактом ничего не поделаешь. Отвергать его глупо, можно только попытаться осмыслить и признать, что пока еще национальная структура человечества является реальностью и не собирается уступать место другим типам организации.

И, судя по некоторым признакам, американские идеологи находятся в процессе переосмысления этого факта и традиционных негативных подходов к этнонационализму. Так, в последнем номере самого влиятельного американского журнала по вопросам внешней политики — Foreign Affairs — в качестве главной темы заявлена статья Джерри Мюллера The Clash of Peoples, посвященная проблеме этнического национализма. Уже сам заголовок, несомненно, отсылающий к широко известной и остро критикуемой либералами идее Самуэля Хантингтона о столкновении цивилизаций (Clash of Civilizations), весьма красноречив.

Мюллер подробно анализирует европейскую историю и констатирует очевидный для любого россиянина факт: а ведь этнический национализм-то продолжает определять политику и управлять историей! Обращаясь к временам начала урбанизации Европы, Мюллер отмечает, что этнонационалистические столкновения начались, когда массы сельского населения, принадлежавшего, как правило, к коренной местной нации, тронулись в города, и «традиционно сельскохозяйственные нации, такие как чехи, поляки, словаки, украинцы, обнаружили, что ключевые позиции в правительственных структурах и экономике заняты этническими армянами, немцами, греками или евреями».

Здесь, на взгляд автора, первые истоки тех драматических войн, в пучину которых погрузилась Европа в двадцатом веке и которые привели к образованию национальных государств. Эти войны имели своей целью добиться совпадения государственных границ и границ расселения той или иной нации. Если в докапиталистических империях существовало социально-этническое разделение труда, которое в общем-то всех устраивало, то капитализм неизмеримо сузил традиционные ниши и подтолкнул массы людей конкурировать на нетрадиционных для них площадках…

В этом же ключе – стремления построить национальное государство — автор рассматривает и нацизм, отмечая, что многие союзники Гитлера поспешно решали собственные проблемы с «мешающими» им нациями. Например, Хорватия уничтожила не только своих евреев, но и сотни тысяч сербов и румын…

И по сути в результате драматических потрясений Второй мировой войны задача в Западной Европе была решена – государства стали более мононациональными (в том числе и за счет масштабной высылки этнических немцев из многих европейских стран). А вот Восточная Европа продолжала пытаться строить интернациональные государства вплоть до краха всей социалистической системы. Автор подробно разбирает процессы размежевания наций в постсоциалистическом лагере и обнаруживает, что единственным основанием для этого раздела служила национальная принадлежность.

Однако рассматривать это как запоздалое вступление в эпоху «модернити» не получится. Процессы национального размежевания продолжаются и в Западной Европе – достаточно посмотреть на настроения в Великобритании и Бельгии, которая находится на грани распада. Другое дело, что в Западной Европе наряду с размежеванием идет и процесс смешения.

Анализируя построение единого европейского содружества на западе Европы, Мюллер высказывает предположение, что это стало возможным только после того, как каждая европейская нация получила возможность довести свое историческое развитие до логического финала в виде национального государства (подчеркнем, государства с одной доминирующей нацией, служащего интересам этой нации). Наверное, именно реализовав такую потребность, нации готовы сотрудничать с другими и строить с ними «общий дом», — предполагает Мюллер.

И, скорее всего, этот новый общий дом тоже будет иметь четко очерченные не только физические, но и ментальные границы. Обдумывая ситуацию в Европе, автор высказывает предположение, что, возможно, участившиеся столкновения с мусульманами отражают процесс построения новой общеевропейской идентичности, основанной, прежде всего, на противопоставлении Европы и мира ислама. Одним из подтверждений такого взгляда он считает упорное сопротивление европейских стран вхождению в ЕС Турции.

Рассуждая о сегодняшнем и завтрашнем дне этнического национализма, Мюллер подробно перечисляет страны, которые именно национальный принцип кладут в основу своей миграционной политики.

«Армения, Болгария, Хорватия, Финляндия, Германия, Венгрия, Ирландия, Израиль, Сербия, Турция – автоматически или очень быстро предоставляют гражданство представителям зарубежных диаспор, относящимся к доминирующей национальности. Китайская миграционная доктрина дает привилегии и преимущества зарубежным китайцам. Португалия и Испания предлагают преимущества иммигрантам из своих бывших колоний в Америке. Словакия и Япония предоставляют возможность жить и работать в стране людям, принадлежащим к доминирующей национальности»

И даже страны, которые не закрепляют такого правила, официально зачастую куда лояльнее относятся к представителям государствообразующей нации, желающим стать гражданами.

Невозможно не считаться с реальностью, полагает Мюллер, с тем, что зачастую люди разных этнических групп не могут, не хотят, не способны жить рядом. В таком случае, призывает автор, вместо того, чтобы годами держать в таких «горячих точках» международные силы, обеспечивающие «худой мир», не лучше ли пойти навстречу нациям, желающим размежеваться? «Цена таких решений будет очень велика, но это все же лучше, чем отправка и содержание международных сил, достаточных для сдерживания соперничающих этнических групп, или ничегонеделание».

Косово – практическое воплощение такого теоретического подхода. Однако, сказав «А», придется говорить и все остальные буквы алфавита. Меньшинств, желающих размежеваться с государствообразующей нацией, не счесть. Совершенно очевидно, что свое государство хотят построить курды. А по соседству с Россией четыре уже готовых, отмежевавшихся государства (Осетия, Абхазия, Приднестровье, Карабах). Или в этих случаях этнонационализм опять будет объявлен «пережитком отсталых народов»?

Татьяна Чеснокова,