 Газета «Наш Мир» Часть 2. Мы продолжаем цикл бесед посвященных роли и значению Ислама в современном мире, о месте этой религии в жизни каждого человека и общества в целом, о прошлом, настоящем и будущем… Наш собеседник председатель Исламского Комитета России Гейдар Джемаль. - Казахстан – молодое государство. Естественно, как молодое государство Казахстан ищет свой путь. Может ли Ислам стать основой для созидания государства и если ли смысл в этническом возрождении, когда Ислам в стране является религией подавляющего большинства? - Ваш вопрос действительно является одним из актуальных сегодня, поскольку мы видим, что идет некий процесс оживления национальной идеи, особенно на тех территориях постсоветского пространства, где в течение 70 лет пропагандировался интернационализм. - Я бы сказал, что пресловутый интернационализм тогда пропагандировался на всех без исключения территориях Советского Союза. - Да, на всех, и судя по всему в Европе параллельно с интеграционными ЕСовскими процессами, также идет и активизация национальной стихии. Впрочем, европейцы уже давно погружены в этнический комплекс, и этот этнический комплекс развалил пару империй на территории старой континентальной Европы. Кстати, Османский халифат тоже распался благодаря именно этническому началу. Дело в том, что сама идея национального фактора плохо исследована, и, не смотря на попытки Маркса и Сталина дать фундаментальное определение тому, что такое нация, до сих пор так и не удалось выйти на более менее близкое и ясное понимание этого вопроса. С моей точки зрения нация – это общность, которая собирается вокруг прошлого. Вокруг некой «травмы» в прошлом. Скажем, что отличает татарина от русского, если они внешне похожи друг на друга. Что удерживает его ментальные черты от того, чтобы не растворился в море окружающей его русской среды? Отличает очень простая вещь. Для русского «точка сборки» в прошлом – это Суворов и Иван Грозный, допустим. А для татарина Иван Грозный – это тот, кто взял Казань. Татарин знает, что Казань была взята с огромными потерями, жертвами и унижениями для татарского народа, поэтому Грозный или тот же Суворов для него не могут являться точкой сборки и духовным началом его общности. Для него духовной точкой сборки будет как раз само взятие Казани, падение Казани, как момент национального унижения, который является то самой «травмой», вокруг которой эта общность собирается. Здесь главное то, что эта общность ориентирована на прошлое. Что Александр Невский или Иван Грозный, что сопротивление защитников Казани или скажем джадидисты (общественно-политическое и интеллектуальное движение среди мусульманских народов Российской империи конца 19-начала 20-го века), это все некие явления, которые являются «стягами» прошлого, вокруг которых собираются люди. Что касается уммы – общины правоверных единобожников, то эти люди собираются во имя жизни будущего века, дальней жизни. Они собираются вокруг Откровения, которое ориентирует их на конец времен, то есть, это община с взглядом в будущее. Ислам жестко дистанцируется от национальных и этнических брендов, и здесь нужно сказать, что в любом случае среди мусульман большинством будут те, которые считают себя, в первую очередь, казахами или арабами или чеченцами, а потом уже мусульманами. Это, фактически, такое устройство человека, потому что человек состоит из глиняной субстанции, и помнит и воспринимает в первую очередь эту глиняную субстанцию, ее формацию. Поэтому, это факт и бороться с этим бессмысленно. Но в составе любого народа есть слой людей, которые перешагнули эти этнические ограничения и представляют собой мусульман в чистом виде. В своей жизни я видел только один раз мусульман, которые не имеют этнического «бэг граунда». Это было в Южной Африке. Южноафриканские мусульмане меня поразили тем, что их национальность – это мусульманин. Они действительно укоренены в Исламе вне всяких этнических якорей, потому что это бывшие рабы, свезенные со всех концов, которые были подвергнуты жесточайшему прессингу. Когда-то они были собственностью семей, им давали фамилии хозяев и т. д. Но эти люди были мусульманами, а в то время запрещали даже строить мечети. Туда было запрещено провозить Коран. Вот это я называю Ислам вне всякого этноса. - Такая ситуация для Вас, если не идеальна, то во всяком случае симпатична? - Во всяком случае – это люди, которые являются патриотами собственно Ислама. Ислама в его глобальном, международном значении. Потому что мы слишком часто бывали свидетелями того, когда некое национальное возрождение иногда осуществляется под знаменами Ислама или в купе с Исламом, но потом Ислам приватизируется этой этнической группой, а точнее ее командными элитами, которые позже отказываются от первоначально поставленной задачи, а вместо этого говорят, что мы должны осуществлять цели нашего узконационального развития. И начинается: «понаехали тут…». В принципе – это совершенно ложная идея, с такой идеей можно только проиграть. В качестве итога, я хочу подчеркнуть следующую мысль. В любом случае, большинство, как я уже сказал, всегда будет воспринимать себя в первую очередь по национальному признаку, но при этом руководить должно то меньшинство, которое воспринимает себя, прежде всего, принадлежащими к Исламу. Естественно, что интересы их фактических соотечественников должны учитываться как интересы мусульман, на основе социальной справедливости, которая дана и зафиксирована в исламском Откровении. А быть справедливым, например, к казаху, только потому, что он казах, а не потому что он мусульманин, который отвечает за своих братьев мусульман на вверенной ему территории, это неправильно. - Но ведь нет ни одного государства в мире, устроенного по Вашему принципу? - Сейчас нет, потому что государство, как говорил В. И. Ленин – это аппарат социального принуждения, который в первую очередь регулирует классовые отношения, обеспечивает господство одного класса над всеми прочими социальными группами. Государство может появиться только там и тогда, где и когда появляются классы. - А какая же система по-Вашему правильная? - На мой взгляд, правильная система устройства – это самоуправляющаяся община, построенная на принципах коранической справедливости, возглавляемая лидерами, которые являются выходцами из самой общины. Согласно Слову Всевышнего данному в Коране: «Повинуйтесь Аллаху и Его посланнику и обладающему властью из числа вас самих». - Утопическая вырисовывается картина, Вам не кажется? - Нет, эта система существовала в первые века Ислама. Но самое главное, Ислам как эсхатологическая религия ориентирован на достижение своих целей в конце истории, поэтому он программно утопичен, ибо утопия – это место, которого пока нет. Ислам ориентирован на то, чтобы создать некое пространство согласно своим идеалам, непосредственно в ходе тяжелой борьбы именно в конце истории. Вопреки всем факторам противодействия. Поэтому, конечно, эта идея кажется утопичной. - Вы думаете, что сегодняшние государства, называющие себя исламскими, такие как Саудовская Аравия, современный Иран, Арабские Эмираты и ряд стран Персидского залива в первую очередь ставят веру, а потом нацию? - Я говорю еще раз. Государство – это то, что досталось исламскому политическому мышлению и исламской политической практике в наследство от язычников, от государств-храмов типа Вавилона, Ассирии или Рима, который всегда был заклятым врагом Единобожия, и который создал наиболее четкие государственные модели. В Коране нет призыва к строительству своего «Государства». Есть община людей, признающих божественное Руководство, и есть закон как реальное интегральное оформление жизни. В Коране есть такой аят: «Разве вы пойдете за судом к тагуту, после того, как узнали лучшее?», то есть коранические законы. Тагут – это, то, что английский политический философ Томас Гоббс назвал Левиафаном, то есть отчужденная от человека политическая мощь государственной машины, которая крушит и давит его, как индивидуальность. Это антиисламская вещь. Теперь, о государствах, которые вы назвали выше. Дело в том, что ни одно государство не бывает не эгоистичным. Государства, перечисленные вами, сидят на нефти. Но от этой нефти никому не жарко, не холодно, например, в беднейших местах, где живут мусульмане, которым нечего есть. Все государства по определению эгоистические аппаратные центры, где правит корпоративная бюрократия, озабоченная только своим корпоративным выживанием. Это не Ислам! - Что ж, точка зрения, безусловно, спорная, но, во всяком случае, интересная. Спасибо, продолжим в следующем номере.
Беседа первая
Беседа вторая
Беседа третья
Беседа четвертая
Беседа пятая
Беседа шестая
Беседа седьмая
Рустам Арифджанов, Таир Адилов |
