Международный кодекс отношения к былым вождям в мире пока не выработан. Китай в этом вопросе, как и во многих других, пошел по собственному пути. Портрет председателя Мао до сих пор красуется на воротах Небесного спокойствия Тяньаньмэнь – центральной площади Пекина. В то же время правительство заставило кормчего работать на благо страны. Использование его имени уже принесло Китаю $13,5 млрд.

Госсовет КНР определил туристические трассы, включающие 150 городов и поселков с памятными местами Мао Цзэдуна. В основном это явочные жилища и революционные базы, на которых укрывались в 30-е и 40-е китайские коммунисты. Власти обратили внимание на то, что их посещаемость снизилась: приезжают только старки, а молодежь предпочитает другие экскурсии и развлечения.

«Красный» туризм решили возрождать с деревни Шаошаньчун, где родился Мао. До сих пор она ничем особым не выделялась: 1,6 тыс. жителей, дома из кирпича или глины, вокруг – рисовые поля. В годы культурной революции (1966–1976) Шаошаньчун посетили миллионы разгоряченных красногвардейцев. Их доставляли туда спецпоездами, проезд был бесплатным, ночлег и питание – тоже. После кончины Мао деревня опустела. Однако экономические реформы добрались и сюда. Сначала построили гостиницы, проложили скоростную автотрассу, потом стали зазывать гостей. Не подкачали и местные умельцы, предложившие массу сувениров. Многие переквалифицировались в экскурсоводов, готовых в любую минуту показать пруд, в котором плавал Мао, дорогу, по которой он ходил в школу. Всюду – следы бедности, причем экспонируемые специально. Поощряя такого рода туризм, власти преследуют скрытую цель: пусть молодежь воочию видит те нищенские условия, в которых жили революционеры. И пусть она сама оценит путь, пройденный Китаем, который сегодня отправляет в космос спутники и пилотируемые корабли, бросая вызов Америке.

Первый блин не вышел комом: в прошлом году Шаошаньчун посетили три миллиона человек, а годовой доход от «красного» туризма превысил $60 млн. Самой предприимчивой оказалась Тан Жуйжэнь, помнящая приезд Мао в отчий дом в 1959 году. Она не боготворит кормчего, не забывает, что на его совести многочисленные жертвы (только в годы Великого скачка 1958–1960 годов от голода умерли не менее 30 млн человек), но она не видит противоречия между трезвыми оценками деятельности Мао и заработком на его памяти. В Шаошаньчуне и других селениях Тан Жуйжэнь открыла сети ресторанов и кафе «Красное солнце» и «Дом Мао», где гостей потчуют столь любимой председателем жирной свининой. Во всей стране действуют 82 таких точки. Доходы неизвестны, но фискальные органы не скрывают: в прошлом году Тан заплатила $3,8 млн налогов.

По данным статуправления КНР, памятные места председателя Мао уже приняли 400 млн туристов. Фирмы и предприниматели заработали $13,5 млрд. Благодаря «маотуризму» появилось два миллиона новых рабочих мест. Старые революционеры недовольны: по их мнению, священные места нельзя превращать в Диснейленд. Но замечания ветеранов стараются не замечать.

Тем временем власти южнокитайского города Чжуншань обратились в ЮНЕСКО с призывом внести в список национального материального наследия мундир председателя Мао. Было время – в таких френчах с четырьмя карманами и крупными пуговицами ходил весь Китай. После смерти Мао «практичный стиль» впал в немилость, но, похоже, не канул в Лету. По мнению властей Чжуншаня, обновленная версия мундира может стать официальной формой китайских олимпийцев.

Анатолий Шаповалов, газета «Россия»