(ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ КНИГИ МАСАНОВА Н.Э. И ДР. «НАУЧНОЕ ЗНАНИЕ И МИФОТВОРЧЕСТВО В СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КАЗАХСТАНА». АЛМАТЫ, 2007.)

     Проблема, которую поднимают авторы монографии «Научное знание и мифотворчество в современной историографии Казахстана» - об очищении исторической науки Казахстана от вымыслов и мифов – безусловно, необходимая и актуальная. Со многими выводами книги невольно соглашаешься, ибо очевидно, что стало слишком много историков-дилетантов, этаких ура-патриотов, только и занятых искусственным удревнением казахского народа, приписыванием ему исключительной «самобытности» и пр. Отчасти нужно признать и падение профессионального уровня историков, исторического образования в республике за последние десятилетия.

     Однако удивительно, что авторы при этом не замечают собственного «греха»: того, что выступая против одних мифов, они сами же творят или раздувают другие, не менее диковинные и вредные мифологемы. Речь идет о давнем, советском псевдонаучном тезисе о неприятии тюрками-кочевниками Ислама, о якобы «всенародном сопротивлении» казахов мусульманской цивилизации, а также других, порой даже смехотворных мифах об Исламе, в плену которого, к сожаленью, остались наши уважаемые критики.

     Вот что пишет профессор Н.Масанов* об Исламе вообще: «Ислам - это имманентное явление арабской культуры», «как религия, а потом уже как культура ислам был создан в южноаравийских городах. И в этом смысле ислам – это городская культура». Далее: «Европа - это христианство, арабский мир – это ислам, индокитайский мир - это буддизм. Казахстан – между всеми этими мирами. Мы сами не создали свою религию (подчеркнуто нами – Н.Н.) , но чужие религии мы не захотели или не смогли позаимствовать в полной мере, стать их ортодоксальными адептами…В своем историческом прошлом мы не стали ни буддистами, ни христианами, ни иудаистами, ни мусульманами, потому что наше пространство – это серединное пространство между цивилизациями и культурами. В этом наша специфика… преимущество...Мы сильны потому, что мультикультурны».

     Итак, во-первых, налицо полная неосведомленность автора в вопросах религиоведения и истории цивилизаций, в современных научных тенденциях и теории культуры, во-вторых, незнание (или нарочное игнорирование) реальных фактов и культурных явлений истории Казахстана. Понять ситуацию можно: Н.Масанов был этнографом-кочевниковедом (притом увлекающимся исключительно природно-экологическими и экономическими аспектами номадизма) и именно в этой области он достиг научного признания. Но Н.Масанов никогда не изучал религии, тем более Ислам, не интересовался проблемами культурологии. Он не был историком культуры (тем более казахской. Кстати, он не владел родным языком, никогда в жизни - даже на уровне бытовом - этот человек не разговаривал по-казахски). Понятно, что не будучи компетентным в этих вопросах, Н.Масанов не должен был браться за «научные» обобщения о сущности Ислама и его роли в духовной культуре казахов.

     В действительности, религиоведы и исламоведы (не говоря о самих мусульманах) знают азбучную истину о том, что Ислам, духовным эпицентром которого была Аравия, очень скоро стал интернациональным феноменом, мировой цивилизацией, и, как написал один ученый, «стал говорить на разных языках, одевать разные национальные одежды». Исламизация никогда не означала арабизацию. Средневековая исламская цивилизация эпохи Халифата отличалась удивительной толерантностью и поликультурностью. Нужно хотя бы Адама Меца читать. Так же, как и христианство (отправной точкой для которого стала проповедь Иисуса из Палестины) трансформировалось в мировую религию, духовно покорив Западную Европу, Русь и т.д., Ислам быстро перерос первоначальные этнические и культурные границы, став глобальным универсальным учением. В этом прослеживается объективная закономерность духовного развития человечества. Вместе с тем, сакральный космополитизм был изначально заложен в мусульманской религии: аяты Священного Корана обращены не к одним арабам, а ко всему человечеству, ко всем народам и расам. Ислам был призван (как и христианство, в котором «нет ни иудея, ни эллина, ни язычника») разумно ограничивать этничность, этноцентризм, расизм, утверждая приоритет общечеловеческих духовно-нравственных ценностей. Далее, ученые давно стали обращать внимание на проблему кочевого образа жизни в Исламе. Например, это отражается в самом названии статьи Клода Каэна «Кочевники и оседлые в средневековом мусульманском мире» (сборник «Мусульманский мир». Москва, 1981). Поэтому давно пора отказаться от примитивного, устаревшего (времен французского Просвещения) представления об Исламе как «городской религии». В последнее время укреплению данного стереотипа усиленно способствует ставший хрестоматийным (кочующий из учебника в учебник) исторический факт о посольстве халифа Хишама к тюргешскому кагану в VIII веке (сообщение арабского историка Ибн ал Факиха). В нем говорится, что тюркский каган отказался принять Ислам от послов халифа под предлогом, что это – «религия горожан», а среди его воинов «нет ни банщиков, ни сапожников, ни портных».

     В действительности, необходимо правильно интерпретировать данный источник. Во-первых, нужно знать геополитическую ситуацию того времени. Племена тюргешей, которым «промыл мозги» и внушил ненависть к арабам Китай (щедро оплачивая, как писал Л.Гумилев, антимусульманские военные кампании золотом и драгоценным шелком) были априори настроены к халифу враждебно. Хотя арабы, по словам академика В.В. Бартольда, никогда не переходили даже за Амударью и не создавали угрозы тюркам Казахстана, тюргеши во главе с Сулуком, одурманенные китайской пропагандой и прельстившиеся материальными выгодами (не только китайцы, но и согдийцы платили им огромные деньги) отправились в Среднюю Азию для исполнения своего «интернационального долга».

     Вовсе не мудрые религиоведческие знания о «несовместимости Ислама и номадизма», а политический, меркантильный расчет и идеологическая заданность лежали в основе отказа тюргешского кагана от Ислама. Смотр тюркского войска был устроен каганом с целью демонстрации своей военной силы. Вследствие пристрастного отношения к мусульманам каган и произнес довольно глупые слова о нежелании стать банщиками, которые следует понимать как банальную оговорку и лукавую шутку. Сыграли свою роль невежество кочевников и определенные стереотипы массового сознания, когда мусульманство ассоциировалось у них с городами Ирана, Мавераннахра и т.д. (Хотя мы полагаем, что каган прекрасно знал, что большинство арабов, пришедших в Среднюю Азию, были вовсе не банщиками и портными, а отличными воинами, происходя из среды полукочевых бедуинских племен Аравии).

     Историкам хорошо известно, как дорого обошлась тюргешам антиарабская авантюра: победить мусульман не удалось, зато государство ослабло, вспыхнула 20-летняя междоусобная вражда между сары-тюргешами и кара-тюргешами. Кагана Сулука схватил паралич, а вскоре он был убит своим полководцем. Бедствие достигает кульминации, когда воспользовавшийся ситуацией, «дружественный» Китай бесцеремонно ввел свои войска в Жетысу, захватил столицу каганата на р.Чу, а вскоре китайские войска взяли и Чач (Ташкент). Вот тогда в ужасе от угрозы китайского завоевания согдийцы обратились за помощью к…арабам. Вскоре тюрки Казахстана (в лице карлуков - сменивших в Жетысу тюргешей) также поспешили принять сторону арабов-мусульман, вступили с ними в союз, поняв, что демократичные и великодушные арабы - по крайней мере «наименьшее зло» по сравнению с коварным, хитрым и агрессивным Китаем. В итоге арабо-карлукское войско изгоняет из Жетысу китайцев (история Таласской битвы 751 г.).

     Наши историки, которые часто (слишком часто, подозрительно часто) ссылаются на свидетельство о посольстве халифа к тюргешам, почему-то не подходят к нему критически, а также не прибегают к другим, более объективным фактам о симпатиях тюрков к арабам, об арабо-тюркском сближении в сферах дипломатии, политики, науки и литературы. Почему бы им не цитировать альтернативные исторические источники об установлении гармоничного синтеза Ислама и номадизма в истории Караханидского каганата, Государства Сельджуков, мусульманско-кыпчакской Золотой Орды, Казахского Ханства?

     Абсолютно далеким от науки является вывод профессора Н.Масанова о том, что якобы «в своем историческом прошлом мы не стали ни буддистами, ни христианами, ни иудаистами, ни мусульманами». В действительности, тюрки-кочевники в период VI-IX вв. н.э. имели опыт знакомства (после того, как стала обнаруживаться историческая ограниченность тенгрианства как мифологической религии) с христианством, буддизмом, другими религиями. Отдельные субъекты даже стали иудаистами (из среды кыпчаков-половцев). Но ни одна из этих религий, несмотря на определенное положительное значение, не возобладала над их умами полностью, не сумела стать новой национальной (общетюркской) религией. Большинство их не соответствовало этнопсихологии тюрков (экстравертов, прирожденных воинов и политиков), а буддизм, тесно связанный с Китаем, грозил культурной ассимиляцией. В наставлениях несторианцев, буддистских отшельников не было того духовного притяжения, той искры божественного, которую тюрки позже находят в проповедях мусульманских дервишей. Возможно также прав В.В.Бартольд, подметивший следующую закономерность: тюрки считали престижным принимать Ислам, ибо он ассоциировался с высокоразвитой культурой и системой образования Халифата. Стать мусульманином в ту эпоху значило приобщиться к более высокому социальному, цивилизационному статусу, стать более культурным, успешным и т.д. Таким образом, в X-XII вв. н.э. абсолютное большинство населения Казахстана добровольно стало мусульманами: не говоря о южной части Казахстана, степные регионы («Дешт-и Кыпчак») также были достаточно исламизированы. Поэтому правильно будет заключение: «в своем историческом развитии мы стали мусульманами». Что касается фразы «мы не создали свою религию», то здесь и вовсе комментарии излишни - настолько далека она от научного религиоведения (не говоря о теологической точке зрения, согласно которой подлинная религия, религия Откровения – не «создается» человечеством, а ниспосылается как Истина). Даже светская наука (философия, культурология, религиоведение) признает, что не бывает религии на каждую страну и каждый этнос, если только речь не идет об архаичной первобытно-родовой стадии, когда существовали племенные и фамильные культы. Россия и русский народ «не создали» христианство, которое является плодом ближневосточно-средиземноморской цивилизации. А заимствовала Русь христианство через Византию. Но разве не стала эта религия душой и сердцем русского народа, источником его силы, единения и сплочения, морального и культурно-эстетического возрождения? Разве не одухотворяла и облагораживала она веками грубоватую славянскую душу, внушая и прививая ей вечные добродетели любви, сострадания, смирения и совестливости?

     Так и Казахстан - именно потому что это был мусульманский Казахстан – выжил в ХХ веке, пройдя через тернии эпохи, ибо народ его обладал ( и в этом нет ни капли мистики, а только наука! ) «иманом», т.е. иррациональной верой, верой в спасение свыше, верой в правду и справедливость. Все лучшие качества национального характера казахского народа есть плод соединения генетически унаследованной физической выносливости и закалки кочевника-воина с идейно-нравственными установками и мужественным, энергичным духом Ислама. Итак, в рецензируемой книге история и культура Казахстана фальсифицируются в угоду мифу «казахи – плохие мусульмане», расхожей идее о языческой (тенгрианской или атеистической) сущности их мировоззрения. Еще в статье «Признать кочевников мусульманами» («Наш мир», 2007, № 1) я постаралась обстоятельно опровергнуть эту псевдонаучную точку зрения и доказать гармоничный синтез номадизма и Ислама в нашей культурной традиции. Ученые, стремящиеся перечеркнуть из нашей истории следы Ислама, занимающиеся самовнушением о «мультикультурности» (читай: беспринципности, культурной всеядности, отсутствии корней) сознательно или бессознательно способствуют подрыву национальной безопасности страны, мешают исторически прогрессивному процессу реисламизации казахов. В «научном» доказательстве того, что Казахстан – «проходной двор» и в отличие от других «станов» не является исламской страной, всегда заинтересованы внешние силы. В конечном счете, миф о немусульманстве казахов должен служить скорейшей американизации казахстанского общества, претворению в жизнь болезненной мечты некоторых наших граждан о «Соединенных Штатах Казахстана».

    (* Безвременной ушедший из жизни, безусловно, талантливый и неординарный человек, Нурбулат Эдигеевич был моим учителем: в свое время на истфаке КазГУ он читал нам прекрасные лекции о номадизме. Поэтому мне, право, трудно писать эту критическую заметку. Но я твердо убеждена, что человек должен руководствоваться в жизни принципом «Платон мне друг, но Истина дороже», а также этическим правилом - «не переходить на личность». Более того, я искренне желаю облегчения участи его души, обретения ею покоя – раз мы верим в Вечность. С религиозной точки зрения для этого нужно именно предпринять попытки исправить ошибочные идеи ушедшего в мир иной человека и вредные последствия распространения этих идей).

Назира Нуртазина, кандидат исторических наук