Визит узбекского президента Ислама Каримова в Астану показал, что у Казахстана есть серьезная преграда на пути к созданию центральноазиатского союза и закреплению своих претензий на региональное лидерство. Соседям это не нужно

Отношение Узбекистана к интеграционным инициативам Нурсултана Назарбаева всегда было более чем критичным. Узбекский президент своего скепсиса никогда не скрывал и в отношении стремления казахстанских властей занять позицию региональной державы. В 2002 году Ташкент едва не торпедировал проведение первого саммита Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) — самого успешного на сегодня международного проекта Казахстана. Сам Ислам Каримов на этот саммит не поехал, а посланный им представитель не имел полномочий на подписание предварительно согласованного итогового документа — Алма-атинского акта. Впрочем, от публичного изложения своей позиции и каких-либо комментариев он тогда воздержался, позволив Астане сделать вид, что все в порядке, и объявить о единодушном принятии первого документа СВМДА на государственном уровне.

Прямой поддержки нынешнего проекта казахстанского президента — создания союза центральноазиатских государств — от узбекского лидера в Астане тоже не ждали, но рассчитывали на традиционное в рамках официального визита использование дипломатической лексики. Однако Ислам Каримов свою позицию обозначил шокирующе прямолинейно: «Для Узбекистана эта инициатива неприемлема. Заявляю это раз и навсегда с тем, чтобы не было никаких спекуляций. Чтобы создавать такие союзы, необходимо, чтобы уровень экономического и социального развития стран был сопоставим. К сожалению, у нас еще есть много вопросов, поэтому говорить о каком-то союзе преждевременно». И добавил, что «мы это уже проходили». То есть напомнил о том, что подобный союз уже создавался, причем не раз.

Полузабытое старое

Хотя в Средней Азии популярна поговорка «Сколько ни повторяй слово “халва”, во рту слаще не станет», интеграционный проект здесь пытались реализовать преимущественно путем повторения слова «интеграция».

В 1993 году был создан Центральноазиатский союз, куда вошли Казахстан, Киргизия и Узбекистан, подписавшие договоры о создании экономического союза, а в 1994 году — о создании единого экономического пространства. В 1998 году к ним присоединился едва оправившийся от гражданской войны Таджикистан, а организацию вскоре переименовали в Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС).

У сообщества был весь подобающий солидной международной структуре набор институтов: межгосударственный совет на уровне президентов, советы премьер-министров, министров иностранных дел и обороны, а также исполнительный комитет как постоянно действующий рабочий орган межгоссовета. Но вот с достижениями в сфере экономики дела обстояли намного хуже.

Поэтому 28 февраля 2002 года в Алма-Ате президенты четырех государств подписали Договор об учреждении Организации центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС). Поскольку новая организация возникала на месте ЦАЭС и предусматривала полную ликвидацию последней, то даже смена названия говорила о многом. Во-первых, слово «сообщество» было заменено невнятным «сотрудничеством» — термином, присутствующим в названиях предельно свободных структур Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества или Организации экономического сотрудничества и развития, в которых принимаемые решения не являются обязательными для исполнения. Кроме того, из названия исчезло слово «экономический». Таким образом, фиксировалось, что, во-первых, интеграционный проект провалился, во-вторых, провалился он в экономической сфере.

Лидеры центральноазиатских стран, превратившиеся из «сообщников» в «сотрудников», признали, что конечная цель ЦАЭС — создание общего рынка товаров, услуг и капиталов — остается почти недостижимо далекой. На пути, который состоял из нескольких этапов (зона свободной торговли — таможенный союз — платежный и валютный союзы), не был пройден даже самый первый. Вопреки принятым соглашениям (всего в рамках ЦАЭС было заключено около 250 различных договоров) не выполнялись обязательства о беспрепятственном движении товаров через границы, взаимный товарооборот приобрел устойчивую тенденцию к снижению, отмена таможенных пошлин, снижение налогов, сборов и других ограничений, упрощение таможенных процедур оставались на бумаге.

Реальность, в том числе в виде минных полей на границах Узбекистана с Киргизией и Таджикистаном, а также регулярных инцидентов с применением автоматического оружия на казахстанско-узбекской границе, говорила о том, что в отношениях между братскими странами и народами царят глубокое недоверие и взаимные подозрения. Появление после 11 сентября 2001 года во всех странах, кроме Казахстана, военных баз США и стран НАТО единства региону не добавило.

Объединить распадающийся на глазах регион, кстати, удалось России, предложившей проект, который позднее передали и Сербии. Речь шла об ином союзе — Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС). Для начала Россия вступила в Организацию центральноазиатского сотрудничества. Это случилось 18 октября 2004 года на саммите в Душанбе. А уже 6 октября 2005 года на саммите в Санкт-Петербурге было принято решение «О дальнейшем развитии интеграционных процессов на евразийском пространстве», которое предусматривает интеграцию ОЦАС в Евразийское экономическое сообщество. Узбекистан тут же подал заявку на вступление в ЕврАзЭС. 25 января 2006 года в Минске был подписан Протокол об интеграции Организации центральноазиатского сотрудничества в ЕврАзЭС. После того как узбекский парламент ратифицировал этот протокол, ОЦАС перестала существовать.

В том, что страны региона оказались способны объединиться лишь под фактическим патронажем России, нет ничего удивительного. Политические отношения и торговые связи с Россией у каждой из них намного лучше, чем друг с другом. А экономическая зависимость стран региона от России многократно превосходит уровень внутрирегионального экономического сотрудничества.

Тест водой

Способность к достижению и выполнению договоренностей, базирующихся на общих интересах и предполагающих взаимные уступки, — необходимое условие международно-правового оформления интеграционных проектов. Тестом на способность стран Центральной Азии даже не к интеграции, а к поискам взаимоприемлемых решений на основе компромисса стал вопрос совместного использования трансграничных рек.

Реки Центральной Азии начинаются в горах Таджикистана и Киргизии, а заканчиваются в Узбекистане и Казахстане. Конфликт интересов обусловлен неравномерностью распределения водных ресурсов по территории Центральной Азии и различием потребностей стран региона. Без малого три четверти стока Амударьи формируется на территории Таджикистана. Примерно столько же в формировании стока Сырдарьи приходится на Киргизию. Обе эти страны, большую часть площади которых составляют горы, почти не используют свои богатые водные ресурсы в сельском хозяйстве, но предполагается использовать их в электроэнергетике. Перспективные планы развития сети ГЭС в обеих республиках позволят им не только избавиться от энергетической зависимости от соседей, но и стать крупными экспортерами электроэнергии.

Лежащим ниже по течению рек Узбекистану, Туркмении и Казахстану вода нужна для орошения полей. Однако использование рек для выработки электроэнергии требует соблюдения определенного режима водопользования — накопления воды в летнее время и сброса ее зимой. Странам же, которые используют воду для полива полей, вода нужна летом, а не зимой.

Хотя у лидеров стран Центральной Азии существует понимание того, что согласование водных интересов должно происходить в пятистороннем формате и на основе программ регионального сотрудничества, готовности поступиться своими интересами ради общего дела пока никто не проявляет. Вот и пытаются они каждый год решать эту проблему на основе межправительственных соглашений в двустороннем формате. И даже в этом случае соглашения регулярно нарушаются. Выдержать тест никак не удается. На брифинге после встречи со своим узбекским коллегой президент Казахстана Нурсултан Назарбаев сообщил, что в Бишкеке состоится очередной раунд трехсторонних переговоров по вопросам водообеспечения с участием Киргизии, Казахстана и Узбекистана. Прозвучало это заявление так, как будто эти переговоры — заметное достижение. На деле же речь идет об очередном ежегодном соглашении двух стран с Киргизией о регулировании стока вод Сырдарьи. Создать консорциум по воде с участием всех пяти стран по-прежнему не получается.

Кому это нужно

Заявления Нурсултана Назарбаева о необходимости создания экономического союза центральноазиатских государств могли показаться призывом к воскрешению того, что Казахстан и его соседи еще вчера добровольно похоронили. Но экспансия казахстанского капитала и частного бизнеса в страны региона требует соответствующей политической риторики, а ничего лучшего, чем экономический союз, изобрести пока не удается. Да и, как ни крути, минимальная база для объединения как будто бы существует. Ведь, например, нынешний Европейский союз произрос из странной, как казалось в начале 50-х годов прошлого века, организации «Европейское объединение угля и стали», в которую вошли ФРГ, Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Франция и Италия. Почему бы пяти странам Центральной Азии не объединиться на основе водных и энергетических ресурсов? — полагают в Астане.

«На наш взгляд, следует поэтапно идти к этой цели, тем более что существующие договоренности это позволяют. Необходимо идти на более глубокую интеграцию на региональном уровне, — сказал не так давно президент Назарбаев на одной из пресс-конференций. — В этой связи мы договорились (визит Каримова показал, что никакой договоренности не существует. — “Эксперт”) провести в 2009 году специальный международный форум для обсуждения этой проблемы — то есть создания экономического союза государств региона».

Скорее всего, теперь Казахстан намерен организовать встречу в формате «Центральная Азия плюс Европа». Евросоюз в прошлом году уделил большое внимание обсуждению, разработке и принятию новой стратегии в отношении Центральной Азии на 2007–2012 годы. Стратегией в данном случае именуется программа финансовой помощи в сферах образования, экологии, энергетики и т. д. Сотрудничество с пятью странами региона как с некой политической и экономической общностью пытаются выстраивать и Соединенные Штаты, поэтому не исключено и их участие в этом форуме, если, конечно, он состоится.

Сегодня публично поддержал эту идею, похоже, только Курманбек Бакиев, президент бедной и раздираемой внутренними противоречиями Киргизии. Впрочем, как не поддержать, если Казахстан контролирует уже около 70% банковского капитала Киргизии, а завтра, если крушение киргизской экономики продолжится теми же темпами, он окажется ближайшим источником гуманитарной помощи. Поэтому президент Бакиев, побывавший в Астане за неделю до Каримова, всячески подыгрывал Нурсултану Назарбаеву: «Мне кажется, что некоторые наши соседи то ли осторожничают, то ли недопонимают, а возможно, быстрее влиться в процесс создания союза им мешают какие-то внутренние проблемы».

Практическая ценность нынешнего возвращения Казахстана к идее регионального союза лежит, видимо, исключительно в сфере внешней политики. Если от энергетической халвы, то есть от разговоров о многовекторности экспортных маршрутов среднеазиатского газа, у Евросоюза во рту слаще не станет, то Соединенным Штатам в Афганистане пригодится и символическая поддержка «Несокрушимой свободы» (название американской операции в Афганистане), подкрепленная рядом демонстративных акций вроде отправки гуманитарной помощи и подписания соглашения о транзите грузов. Вполне вероятно, что предназначение нового союза центральноазиатских государств — делать политические заявления от имени всего региона. Но насколько согласны центральноазиатские государства на такую роль? Ташкент сильно обиделся на Запад, прежде всего на США, настойчиво обвиняющие власти республики в нарушении прав человека. В Узбекистане не скоро согласятся присоединить свой голос к центральноазиатскому хору, который пытается сколотить Астана, а следовательно, заветное региональное лидерство для Казахстана пока ограничивается Киргизией.

Николай КУЗЬМИН, автор «Эксперт Online», «Эксперт», «Эксперт Сибирь», «Эксперт Казахстан»