$IMAGE1-right$ Газета «Наш Мир» Всевышний в Исламе, как известно, не предстает в человеческом облике. Но при внимательном рассмотрении оказывается: "ничто человеческое" не чуждо искусству мусульман. Это касается не только знаменитой школы средневековой книжной иллюстрации, но также многочисленных скульптур и барельефов. Как же так? Это противоречие лишь для непосвященных выглядит вопиющим. Мусульманин ничего не имеет против ярких и даже откровенных изображений. Главное чтобы они даже в малейшей степени, в зародыше не притязали на сакральный статус. Служение кумирам страшнейший грех, и в этом мнении ислам бескомпромиссен. Те, кто называет себя воинами божьими, часто преследуют идолов, какой бы религии они ни принадлежали. Но и сдесь случаются перегибы, так, скажем, талибы несколько лет назад расстреливали из гранатометов древние статуи Будды в афганском Бамиане. Ислам четко разграничивает две главные в жизни каждого правоверного сферы: веру (иман) и религию. Ислам же сам по себе превращается из религии просто во всеобъемлющий образ жизни. Вера занимается исключительно "вертикальными" отношениями между Всевышним и людьми. За религией остается "горизонтальная" ось. В Коране читаем: "Арабы говорят: мы веруем. Скажи: вы не уверовали, а покорились исламу". В чем разница? Не всякая ли вера предполагает подчинение? Получается, что не совсем, если учитывать тонкость связей между иманом и исламом. Веруя Всевышнему, ты принимаешь мир таким, каким он устроен. Любопытную аналогию к этому сложному философскому построению предлагает, кстати, сама Книга мусульман, самое метафорическое из всех священных писаний. Сначала откровение Божье мусульманскому Пророку было передано им через проповеди. Так появился стержень, столп религии. И лишь после смерти Мухаммада оно было обращено в Коран (по-сирийски слово "кериана" означает "чтение вслух"). Такое двуединство мусульманского учения внутри одного "отделения" есть другое, привнесло в него еще одно важное качество: оно "ненавязчиво" и ненасильственно охватывает все проявления жизни в восточном социуме. Если на Западе научные и культурные течения, считавшие себя передовыми, обычно хотели или вынуждены были противопоставлять себя религии, то в исламе это просто невозможно. Напротив, от него исходят все достижения его приверженцев. В известном смысле можно сказать, что только он на протяжении столетий связывал огромное "лоскутное" пространство от Испании до Бухары и Индии. Связывал как высшее созидательное начало, а не как "исповедание", конечно. Ведь философия, поэзия, искусство и архитектура мусульман универсальны и внешне с каноном не связаны. В самом деле, если рядовой российский гражданин постарается припомнить все, что ему знакомо из исламской культурной традиции, он не обнаружит там и тени религиозной пропаганды. И лишь немногим ведомо, что чувственные образы Саади или Омара Хайяма прекрасно вписываются в Доктрину, отображая любовь к Всевышнему. Конечно, в исламе, как и везде, находились ревнители строгих правил, осуждавшие всякое "вольнодумство". Они и до сих пор вмешиваются в художественную жизнь мусульман, которым сама религия позволяет быть предельно открытыми всевозможным новациям.
|