Сказав проекту Центрально-Азиатского Союза решительное «нет», президент Узбекистана Ислам Каримов назвал три главных, на его взгляд, причины, объясняющие отказ. Однако эксперты говорят и о других, не менее серьезных препятствиях, которые в обозримой перспективе будут тормозить интеграцию азиатских стран СНГ. И не только азиатских.

     Состоявшийся 12-13 мая визит президента Таджикистана в Казахстан подвел черту под «голосованием» лидеров азиатских стран СНГ по проекту создания Центрально-Азиатского Союза. Тремя неделями ранее, аргументируя отказ от интеграции, президент Узбекистана Ислам Каримов заявил, что главными причинами отказа от объединения он считает разность уровней экономического и социального развития стран региона, противоречия в их политике и непопулярность идеи у народов.

     С первым обстоятельством, названным узбекским президентом, можно согласиться безо всяких оговорок. Все страны СНГ сегодня бедны неодинаково, и за два года, прошедших с обнародования доклада Программы развития ООН в 2006 году, мало что изменилось. По такому показателю, как ВВП на душу населения, Киргизия в 2006 году была признана беднее Судана, а Таджикистан оказался беднее Руанды. Справедливости ради нужно заметить, что Россия и Украина тогда от африканских стран тоже ушли не далеко. В 2006 году в России на $2,15 в день жило 9% населения, а к категории «бедные» на Украине авторы доклада Программы развития ООН отнесли более четверти граждан страны.

     Говорить о разноречивости политики азиатских стран СНГ можно бесконечно, но одна лишь заминированная граница между Узбекистаном и Таджикистаном характеризует взаимоотношения бывших братских республик лучше всех докладов ООН вместе взятых.

     Что же касается воли народа, то, строго говоря, согласия народа Узбекистана на интеграцию (как, впрочем, и согласия народов других стран СНГ), никто до настоящего времени не спрашивал. После мартовского референдума 1990 года о сохранении СССР процессами интеграции и дезинтеграции на постсоветском пространстве управляют не народы, а их лидеры.

     Тем не менее, предложение о создании Центрально-Азиатского Союза президент Казахстана Нурсултан Назарбаев высказал, и достаточно серьезно. А идея создания более крупного Евразийского Союза (ЕАС) впервые была озвучена им еще 14 лет назад.

     Тогда же – в 1994 году – тщательно проработанный казахской стороной проект «О формировании Евразийского союза государств» был рассмотрен Советом глав государств СНГ. Проект предусматривал формирование наднациональных координирующих органов, создание единого экономического и оборонного пространства, совместную охрану внешних границ. Столицей ЕАС казахская сторона предлагала сделать один из городов на стыке Европы и Азии – Казань или Самару.

     Обосновывая свои предложения, разработчики проекта Евразийского Союза писали: «Как показывает мировая практика, только при коллективных усилиях переходные общества в состоянии осуществить успешную модернизацию. В то же время мы видим, что продолжающиеся попытки решить эту задачу отдельными странами СНГ в одиночку, по-прежнему безуспешны. История дает нам шанс войти в XXI век цивилизованным путем. Одним из способов является, на наш взгляд, реализация интеграционного потенциала инициативы по созданию Евразийского Союза, отражающей объективную логику развития постсоветского пространства и волю народов бывшего СССР к интеграции». Однако, в результате рассмотрения Советом глав государств СНГ осенью 1994 года, проект Евразийского Союза был лишь «принят к сведению», а идеи проекта лидеры стран СНГ решили использовать «для углубления интеграционных процессов в СНГ».

     Насколько продуктивно были использованы эти идеи, и какие процессы удалось «углубить», можно судить по преамбуле казахского проекта, которая сегодня воспринимается так, как будто она написана не в 1994 году, а только вчера: «В настоящее время все страны СНГ продолжают испытывать глубокий кризис во всех сферах общественной жизни – экономике, политике, идеологии, межнациональных отношениях». И сегодня, даже после того, как узбекский президент высказался против интеграции, следует ожидать, что от идеи реформирования СНГ в Евразийский Союз Нурсултан Назарбаев вряд ли откажется. И надо полагать, что в ходе первого зарубежного визита Дмитрия Медведева тема реформирования СНГ будет обсуждаться с президентом Казахстана в числе основных, причем обсуждаться она будет с учетом других обстоятельств, обозначенных экспертами.

     Первое из них сводится к следующему. Находясь в составе Российской Империи, а затем в СССР, народы азиатских стран СНГ были на положении «младших братьев» и исторически никогда ранее не объединялись по инициативе местного, «регионального интегратора».

     Объявив в начале 90-х о суверенитете и обнаружив, что на их территории никто не собирается нападать, правящие элиты азиатских стран СНГ быстро поняли, что быть «головой у мухи» лучше, чем быть «хвостом у слона». Получившая не бутафорскую (как в СССР), а реальную власть и доступ к большим деньгам, значительная часть элиты азиатских стран СНГ (впрочем, как и заметная часть обитателей Рублевки), уже привыкла к свалившемуся на нее богатству, но до сих пор не может им насытиться. Именно по этой причине еще не пережившие период первоначального накопления капитала национальные элиты азиатских стран СНГ опасаются появления наднациональных (читай – командных) органов любого межгосударственного союза.

     Кроме того, ключевое место в противоречиях между азиатскими странами СНГ заняла проблема дефицита водных ресурсов в регионе. Несмотря на регулярные научные конференции по этой проблеме и интенсивные контакты экспертов, межгосударственного соглашения о распределении речного стока в бассейнах Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи до сих пор нет. И не исключено, что отсутствие соглашения отчасти объясняется тем, что переговорщики опасаются контроля над распределением стока рек со стороны наднациональных органов. То же самое можно сказать и об опасениях национальных нефте- и газодобывающих компаний, которые вряд ли захотят передать наднациональным органам вопросы ценообразования.

     Основой для принятия решений об интеграции в Центральной Азии может стать либо угроза потери государственности (нечто похожее наблюдается в Киргизии), либо поворот в сознании правящих элит. Поняли же европейцы выгоды от интеграции и поставили ведь государственные интересы выше корпоративных. Но в любом случае процесс интеграции стран Центральной Азии может пойти успешно только при участии «внешнего интегратора».

     Второе, на что стоит обратить внимание, – сегодняшнее состояние экономик центрально-азиатских стран СНГ. Оно таково, что по большому счету все они – не партнеры, а конкуренты на мировом рынке сырьевых ресурсов. Это обстоятельство также будет осложнять создание любого союза, будь он региональный азиатский, или евроазиатский.

     В-третьих, распределение руководящих должностей в Центральной Азии даже в «справедливые» советские времена происходило по клановому, национальному и языковому признакам. Таджикистан, в принципе не возражающий против идеи Назарбаева о региональной интеграции, является единственной из азиатских стран СНГ ираноязычной страной. Опасения таджикской элиты «затеряться» среди тюркоязычных коллег на официальных и светских приемах уже давно известны экспертам и также будут влиять на становление Центрально-Азиатского Союза.

     Наконец, четвертое и, пожалуй, самое главное. Несмотря на создание рабочей группы, начавшей еще в феврале 2008 готовить документы Концепции дальнейшего развития СНГ, сегодняшняя обстановка в странах Содружества мало чем отличается от ситуации ноября 2006 года, когда группа высокого уровня представила саммиту глав государств СНГ в Минске доклад о планах реформирования СНГ по образцу Евросоюза.

     Как известно, позиции ряда стран СНГ по сценарию реформирования Содружества оказались на этом саммите настолько разными, что на итоговой пресс-конференции министру иностранных дел Белоруссии Сергею Мартынову пришлось буквально отбиваться от журналистов: «Я намеренно не вхожу в какую-то конкретику реформирования… не я – «хозяин» доклада. «Хозяин» доклада – «группа мудрецов…». Между тем, руководитель группы высокого уровня («группы мудрецов») Урал Латыпов в интервью о дальнейшей судьбе СНГ высказался куда более откровенно: «Рабочий механизм» Евросоюза – наднациональные органы, которым государства делегировали часть своих полномочий, и немалых: сегодня экономическая жизнь там уже регулируется в основном нормами ЕС, а не законодательством государств-членов. На создание чего-либо подобного в СНГ единой воли не было и нет».

     Сегодня, спустя полтора года после скомканного минского саммита, стало совершенно очевидно, что Украина и Грузия не откажутся от вхождения в Евросоюз, и для реформируемого СНГ они уже потеряны (как потерян Туркменистан, де-факто уже вышедший из Содружества). Сможет ли Россия проявить политическую волю и стать для оставшихся в Содружестве стран политическим интегратором?

     Успешное объединение неодинаково бедных стран возможно, и история Евросоюза (когда в 1950 году шесть стран объединились в Союз угля и стали) это подтвердила. Но дать на поставленный вопрос однозначно положительный ответ сегодня трудно. Все будет зависеть от того, сможет ли Россия наладить привлекательные для остальных членов СНГ партнерские отношения с ключевыми союзниками – Белоруссией и Казахстаном. Но если Россия, как в 90-е годы, будет занята лишь внутренними проектами, а работа по реформированию СНГ превратится в растянутую на годы имитацию работы, «внешний политический интегратор» появится в Центральной Азии, и намного быстрее, чем можно ожидать.

Андрей Захватов