Развал СССР и разрушение системы управления единым водохозяйственным комплексом уже привели к серьезным конфликтам между азиатскими странами СНГ. Всеобъемлющего международного соглашения о распределении стока трансграничных рек в Центральной Азии до сих пор нет, а международные форумы , проводящиеся уже 15 лет, не устраняют проблему дефицита водных ресурсов, а лишь маскируют ее.

Могущественный Минводхоз СССР, соперничавший в 80-е годы по объему годового бюджета с Министерством обороны, после распада Советского Союза рухнул в первый же поливной сезон. Колоссальные ресурсы министерства, в котором общая численность ученых, проектировщиков и дипломированных специалистов приближалась к 100 тысячам человек, были поделены между суверенными республиками.

Предназначенный в первую очередь для обеспечения водой сельского хозяйства на всей территории СССР, в советские времена Минводхоз был особенно силен в среднеазиатских республиках, где пик расцвета отрасли пришелся на конец 80-х. Министр мелиорации и водного хозяйства Евгений Алексеевский, начинавший работать в 30-е годы в Таджикистане, создал не просто министерство — он создал Систему.

Институт водных проблем и всесоюзное объединение «Союзводпроект» увязывали работу всех проектно-изыскательских организаций водного хозяйства союзных республик с институтами системы «Гидропроекта», занимавшегося проектированием водохранилищ и ГЭС. Научные лаборатории ВНИИВОДГЕО при поддержке десятков институтов ВАСХНИЛ и Академии Наук СССР обеспечивали эксплуатационников и производственников передовыми технологиями орошения и осушения. Ежегодный выпуск дипломированных специалистов водного хозяйства в учебных заведениях Алма-Аты, Бишкека, Ташкента, Ашхабада, Душанбе и в областных центрах превышал 10 тыс. человек. В стенах Ленинградского института методов и техники управления (ныне Санкт-Петербургская академия методов и техники управления ЛИМТУ) для отрасли готовился высший управленческий персонал мирового уровня. Советские энергетики и гидротехники высоко котировались на крупных стройках плотин и водохранилищ в Азии, Африке, на Кубе.

Республиканские министерства мелиорации и водного хозяйства, областные и районные управления оросительных систем и машинного орошения работали в увязке с гидроэнергетиками и предприятиями сельского хозяйства. Советская система планирования гарантировала достаточно устойчивую подачу оросительной воды предприятиям сельского хозяйства, а государственные сельхозпроизводители в маловодные годы были защищены от убытков. На парадные костюмы тысяч председателей колхозов и бригадиров ежегодно прикреплялись золотые звезды Героев социалистического труда, которыми они блистали во время визитов взаимопроверочных бригад, навещавших соседние братские республики.

В декабре 1991 года состоялся «цивилизованный развод» республик, однако мечтавшая о суверенитете национальная элита бывших братских стран еще не представляла, на какую «пороховую бочку» ее посадили участники беловежского заседания, не подумавшие об инструкциях, как с этой «бочки» безопасно слезть.

Крах страны и гигантского министерства поставил на отлаженной системе водно-энергетического хозяйства Центральной Азии большой крест. Кадровый состав высококвалифицированных специалистов отрасли сократился в десятки раз, а из-за оттока этнических россиян из центрально-азиатских стран СНГ в 90-е годы в системе управления водными ресурсами наступил настоящий кадровый голод.

После объявления суверенитета посевные площади под самую влагоемкую культуру — хлопчатник — в странах Центральной Азии существенно сократились. Суммарное производство хлопкового волокна в азиатских странах СНГ по сравнению с 80-ми годами снизилось примерно на треть, а в пережившем гражданскую войну Таджикистане – почти на две трети. Казалось бы, уменьшение производства хлопчатника должно было повлечь уменьшение потребления оросительной воды, однако этого не произошло. Напротив, на смену добрососедским отношениям между центрально-азиатскими странами пришли серьезные межгосударственные противоречия в сфере распределения стока трансграничных рек.

Строго говоря, локальные скандалы местного значения за воду возникали и в советские времена, инциденты в форме драк на внутрихозяйственных и межхозяйственных вододелителях изредка отмечались как между соседними бригадами внутри союзных республик, так и на межреспубликанских границах. Однако после 1992 года межгосударственные отношения из-за споров по водным проблемам обострились настолько, что уже не раз подходили к стадии, близкой к силовым конфликтам.

В числе наиболее острых из них эксперты называют размещение узбекской воздушно-десантной части в районе узбекско-кыргызской границы, неподалеку от Кампырабадского водохранилища (а, как известно, эти элитные подразделения с оружием не расстаются никогда). Серьезной причиной разногласий эксперты считают также несогласованные на межгосударственном уровне режимы работы водохранилища Токтогульской ГЭС. Довольно серьезный конфликт (к счастью, без применения оружия) произошел весной текущего года в приграничной зоне между жителями соседних районов — Исфаринского в Таджикистане и Баткентского в Киргизстане.

Орошаемая пашня и оросительная вода в Центральной Азии всегда ценились чрезвычайно высоко, особенно в густонаселенных долинах и рядом с кишлаками в горных районах. Но, если в начале XX века на душу населения в регионе приходилось по 0,6 га орошаемых земель, то в настоящее время — примерно по 0,16 га. Хуже всего обстоит дело в Таджикистане: по обеспеченности орошаемой пашней на душу населения страна уже давно отстает от предельно низких норм – всего 8 «соток» на человека против «прожиточного» минимума 0,2 га. В наиболее густонаселенной части Узбекистана — Ферганской долине — плотность населения на один квадратный километр местами превышает 400 человек и сопоставима с плотностью густонаселенных районов Китая.

На текущий год гидрологи прогнозируют в Центральной Азии длительный засушливый период. Русло Сыр-Дарьи обмелело, а наполнение водохранилищ в центральной части Узбекистана по состоянию на май намного ниже средних многолетних уровней. Уже сейчас, в самом начале сезона полива хлопчатника, эксперты прогнозируют значительное снижение валовой продукции сельского хозяйства и приводят примеры тяжелейшей ситуации в 2000 году, которую удалось преодолеть лишь благодаря комплексу мер, принятых Исламом Каримовым.

Расположенные в верхнем течении рек бассейнов Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи Кыргызстан и Таджикистан, пострадавшие минувшей зимой от невиданных морозов, окажутся менее подверженными засухе. Но ситуация с транзитом воды для орошения земель в Узбекистане, Туркменистане и Казахстане складывается непростая. Кыргызское руководство считает, что Кыргызстан должен получать плату за воду с соседних стран в качестве компенсации за многолетнее регулирование стока в своих водохранилищах. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон заявляет, что водохозяйственные объекты на территории его страны не нанесут ущерба Узбекистану. Узбекский же президент Ислам Каримов настаивает на гарантиях того, что новые плотины и гидротехнические сооружения Таджикистана, аккумулирующие воду на таджикской территории, не нарушат сложившийся межгосударственный водный баланс.

Эксперты государств в нижнем течении Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи недоумевают: вода — это дар природы, ее нельзя превращать в товар и, тем более, в инструмент межгосударственного давления. Кроме того, накопление воды в водохранилищах для выработки электроэнергии в несогласованных объемах в Кыргызстане и Таджикистане может повлечь ее дефицит в Узбекистане, Туркменистане и Казахстане. Таджикские и кыргызские эксперты, соглашаясь с необходимостью согласования речного стока, в свою очередь говорят и о том, что вода, накопленная в водохранилищах и способная выработать свет и тепло, при разумном и согласованном регулировании речного стока водохранилищами (как это было во времена СССР) может не только оросить имеющиеся площади в республиках, расположенных ниже по течению, но и увеличить их.

Сегодня уже все центрально-азиатские страны согласны с тем, что рано или поздно договариваться о распределении речного стока придется. Вернуть ситуацию в управляемый режим могло бы комплексное многостороннее межгосударственное водно-энергетическое соглашение. По мнению казахских экспертов, его можно было бы заключить после признания всеми центрально-азиатскими странами положений Хельсинской «Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер» 1992 года, которую Казахстан и Россия уже ратифицировали. Однако киргизские эксперты считают, что Конвенция актуальна лишь для европейских стран и не учитывает «проблемы межгосударственного вододеления, водопользования и охраны окружающей среды в условиях дефицита водных ресурсов, типичных для центрально-азиатского региона». Но, если следовать этой логике, нужно сидеть и ждать, пока европейские страны не напишут для азиатских стран СНГ нужное им соглашение.

Между тем, время идет, и, наблюдая более чем пятнадцатилетнюю «пробуксовку» центрально-азиатских стран в согласовании распределения стока трансграничных рек, международное сообщество начинает выражать серьезное беспокойство. На мартовском саммите в Брюсселе верховный комиссар Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьер Солана прямо заявил, что дефицит воды в Центральной Азии может привести к региональным конфликтам.

Казалось бы, центрально-азиатским странам следует немедленно садиться за стол переговоров, пригласив лучших международных экспертов из России и других стран. И ставить задачу своим делегациям руководители азиатских стран СНГ стран должны уже не благодушно, а жестко – не встанете из-за стола, пока не договоритесь! А не можете договариваться – занимайтесь чем-то другим, освободив места для профессионалов!

Однако политической воли к урегулированию проблемы до сих пор не проявлено, хотя видимости работы – хоть отбавляй. Вот и очередная международная конференция по водным ресурсам, прошедшая 28 мая в Бишкеке, как сообщила пресса, «изначально планировалась не в качестве очередного «дискуссионного клуба», а с конкретной практической целью – организация подготовки к проведению пятого Всемирного водного форума, предстоящего в марте 2009 года в Стамбуле».

Сомнений нет, регулярные академические встречи ученых нужны. И создание международной водно-энергетической Академии в Бишкеке – тоже дело нужное. Однако 15 лет для проведения до сих пор не давших положительного конечного результата форумов, симпозиумов и конференций – слишком большой срок. Ежегодный прирост населения центрально-азиатских стран идет невиданными темпами – до 1,5% и выше. За 15 лет население региона уже увеличилось почти на четверть, и, если бы не «подушка безопасности», которую Центральной Азии обеспечивает Россия, принимая несколько миллионов трудовых мигрантов, ситуация в регионе давно бы уже вышла из-под контроля.

Вероятно, не все участники переговорного процесса в Центральной Азии (да и во властных структурах России тоже) понимают, что нынешние проблемы с водой в регионе – это лишь «цветочки». «Ягодки» будут позже — когда Афганистан предъявит свои претензии на часть стока Аму-Дарьи. И этот сток будет измеряться не ведрами и кубометрами, а кубическими километрами.

Именно поэтому острые на язык журналисты уже шутят, что в Центральной Азии имеет место не дефицит воды, а дефицит успешных дипломатов и грамотных специалистов, владеющих расчетами регулирования стока рек. И что эффект от международных форумов можно сравнить с эффектом от освежителя воздуха, который «не устраняет проблему», а лишь «маскирует» ее.

Однако в случае крупного межгосударственного вооруженного конфликта никто из его участников не будет слушать ни доклады ученых, ни прения сторон. Время конференций и докладов закончится так же неожиданно, как завершился «контракт с народом» экс-президента Кыргызстана Аскара Акаева. И тогда вместо специалистов начнут «говорить» «калашниковы», а спорные воды Сыр-Дарьи и Аму-Дарьи окрасятся кровью дехкан и солдат, в том числе миротворцев из России и других стран.

Андрей Захватов