Многие политобозреватели испытали в эти дни чувство своеобразного дежа-вю: почти ровно три года назад, 29 мая 2005 года, референдум во Франции «похоронил» одну из самых величественных идей европейской современности – французы сказали «нет» проекту конституции Европы. Вслед за ними, 1 июня, так же поступили голландцы. Три года понадобилось лидерам ЕС, чтобы преодолеть кризис и разногласия. Результатом напряженной работы стал Лиссабонский договор – своеобразный «облегченный» вариант Евроконституции. Его должны были ратифицировать парламенты стран ЕС. Исключение составила лишь одна из самых маленьких стран Евросоюза — Ирландия, правительство которой было настолько уверено в поддержке народа, что приняло решение о референдуме.

Как оказалось, уверенность эта была безосновательной: четырехмиллионный ирландский народ проголосовал против ратификации Лиссабонского договора. 12 июня к урнам пришли 45% ирландских избирателей, из них «против» проголосовали 54% — то есть, по сути, решение было принято примерно четвертью голосов. Но этого хватило. Если хотя бы одна страна ЕС проголосовала против – договор мертв. Примечательно, что в Брюсселе к этой новости, кажется, были готовы. Не успели появиться первые результаты ирландского референдума, как депутаты Европарламента начали раздавать интервью, а функционеры Еврокомиссии – предлагать пути выхода из ситуации, причем зачастую весьма причудливые. «Легитимность этих референдумов весьма ограничена, — заявил председатель фракции социалистов Европарламента, немец Мартин Шульц. — Избиратели голосуют не за или против Европы как таковой, а за или против господ Балкененде, Ширака или, как теперь – мистера Брайана Коуэна, ирландского премьер-министра».

Следует признать, что это мнение не лишено оснований: социологические опросы трехлетней давности, проведенные по следам «антиконституционных референдумов» во Франции и Голландии, показали, что большинство отдавших свои голоса «против» Евроконституции при этом являлись убежденными сторонниками объединенной Европы. Некоторые голосовали против потому, что «за» были их правительства, некоторые – потому что избиратели вообще не поняли текст Евроконституции и не захотели голосовать за то, чего не понимают, а некоторые – в знак протеста против засилия евробюрократии (хотя именно ради облегчения громоздких европейских структур и был затеян весь проект).

Нет сомнения, Европа снова наступила на те же грабли: текст Лиссабонского договора, опубликованный и распространенный во всех европейских странах, в состоянии понять не всякий профессиональный политик – что уж говорить о простых гражданах, не обремененных юридическими дипломами? Поэтому не исключено, что ирландский референдум стал очередным «протестным» голосованием. В конце концов, из всех партий, представленных в ирландском парламенте, против Лиссабонского договора выступала лишь оппозиционная «Шин Фейн», а правительство Брайана Коуэна, наоборот, всеми силами его поддерживало.

Теперь Евросоюз решает, что делать дальше. Многие руководители стран Европы настаивают на том, чтобы процесс ратификации Лиссабонского договора был продолжен в тех государствах, которые еще этого не сделали. Аналогичная реакция наблюдалась среди европейских политиков и после провала Евроконституции – но референдумы заглохли сами собой ввиду совершенной своей бесполезности. В данный момент договор ратифицировали 18 из 27 стран ЕС, но это уже ничего не значит.

Как и три года назад, было выдвинуто предложение провести в Ирландии повторный референдум – а потом, при необходимости, еще и еще, пока ирландцы не проголосуют «как надо». Бесперспективность этого пути показали французы и голландцы: демократия, по крайней мере — западного образца, подобных действий не предусматривает. Это понимает и официальный Брюссель, так что вряд ли можно ожидать повторения ирландского референдума «на бис».

Есть и еще одна идея, которую выдвинул депутат Европарламента от Христианско-демократического союза Бернд Поссельт. По его мнению, ведущим государствам Европы – Германии, Франции, Великобритании и Италии – с примкнувшими к ним «добровольцами» следует попросту заново основать Евросоюз. Таким, как его хотят видеть европейские «гранды». Кто не захочет – не присоединится.

Еврокомиссия выступать с заявлениями не спешит. Пока существует теоретическая возможность спасти ситуацию: например, договориться с ирландским правительством об исключительных правах Ирландии – подобно тому, как был достигнут договор с Великобританией и Польшей. (Первой было обещано, что принятые в Брюсселе решения будут оставаться для британцев не обязательными, а директивными, второй же пообещали дать время для «привыкания» — Лиссабонский договор в случае его принятия должен был начать действовать в Польше в полном объеме лишь с 2014 года.)

Все взгляды теперь обращены на Францию: именно эта страна, три года назад «похоронившая» Евроконституцию, должна теперь спасти Евродоговор. С 1 июля Николя Саркози принимает на себя обязанности председателя Евросовета, своеобразного «президента Европы» — ровно на 6 месяцев. Именно ему придется расхлебывать последствия ирландского референдума.

Так или иначе, но в данный момент Европа оказалась на пороге очередного серьезного кризиса. То, что реформы Евросоюзу необходимы, как воздух, не ставится под сомнение никем: нынешняя ситуация неустойчивого «недогосударства» с раздутым бюрократическим аппаратом и неповоротливым механизмом принятия важнейших решений не может оставаться неизменной. Либо Евросоюз вернется назад, превратившись в Европейское экономическое сообщество, либо сделает шаг вперед, на пути созревания нового федеративного государства со всеми атрибутами единой власти. Либо попросту развалится.

Борис Альтнер