Совершенно не важно, в какую сторону в данный момент течет нефть. Важно то, кто именно принимает решение, в какую сторону ей течь. В геополитике это обстоятельство фиксируется максимой: «Намерения - ничто, возможности - все».
Освальд Шпенглер

Всевозрастающий спрос на энергетические ресурсы обострил конкуренцию на мировом рынке энергоносителей до состояния энергетической войны между основными его участниками. Каждый из них старается в наибольшей степени обезопасить свое энергетическое будущее за счет навязывания своих правил игры, за счет развития своих конкурентных преимуществ, за счет контролирования если не всего, то хотя бы части мирового рынка энергоресурсов. По прогнозам, мировая потребность в первичных энергоресурсах увеличится в 2008-2030 годах на 55%. Среднегодовые темпы роста составят 1,8%. Спрос достигнет 17,7 миллиарда тонн нефтяного эквивалента - по сравнению с 11,4 миллиарда тонн в 2007 году. И в этом столетии ископаемое топливо останется основным источником первичной энергии. Нефть и газ сохранят свою роль в качестве главного вида топлива.

На развивающиеся страны, экономика и население которых растут очень быстрыми темпами, будет приходиться 74% роста мирового потребления первичной энергии. На Китай и Индию - 45% этого роста, на страны ОЭСР - одна пятая часть, на страны с переходной экономикой - оставшиеся 6%. В целом развивающиеся страны обеспечат 47% роста мирового спроса в 2015 году и более половины - в 2030 году по сравнению с 41% на сегодняшний день1.

Перевод темы энергетических ресурсов в плоскость стратегии новой энергетической войны дает понимание множества труднообъяснимых на первый взгляд закономерностей: почему трассы нефте- или газопроводов прокладываются там, где, казалось бы (с экономической точки зрения), они не должны проходить; почему «вдруг» начинают осваивать месторождения, расположенные в «экономически недоступных районах», и оставляют без внимания другие, более перспективные  (с точки зрения себестоимости добычи)? Какая взаимосвязь между энергоресурсным потенциалом страны и ее геополитическим статусом в современном мире и т.д.?

Природа современного энергопротивостояния не может быть рассмотрена в исключительно экономическом смысле в отрыве от глобальной межстрановой конкуренции и геополитики. В океане статистики международного энергопотребления скрыты глубинные тенденции международного антагонизма.

В течение последнего десятилетия существенным образом изменился состав игроков и соотношение сил на мировом рынке энергоресурсов. Если еще в прошлом столетии этот рынок оставался во многом дуопсоничным2, теперь же ситуация в корне иная и можно говорить о ярко выраженной тенденции его полипсонизации. Абсолютное большинство аналитиков склонны считать, что причины, вызвавшие коренное изменение ситуации, следующие.

Во-первых, у России сегодня достаточно сил и средств выстраивать свою внутреннюю и внешнюю энергетическую политику исходя из интересов собственной безопасности, которые по определению не могут совпадать с тем, что устраивает конкурентов. Сегодня Россия является архитектором новой модели евразийского энергетического комплекса. То, что эта модель может быть реализована в самое кратчайшее время, не вызывает ни у кого сомнений. Для этого у России есть не только материальные и технологические ресурсы, но и самое главное - политическая воля и политическая преемственность.

Во-вторых, объединенная Европа сегодня все откровеннее демонстрирует свое намерение освободиться от «услуг» США по обеспечению ее (Европы) энергетической безопасности. В Брюсселе понимают, что усиление своей энергетической безопасности является в первую очередь необходимым условием для обретения Евросоюзом статуса доминанты геополитики. В связи с этим трудно не согласиться с мнением ряда экспертов, что Европа «фундаментально заинтересована как в прямом взаимодействии с ближневосточными регионами и проведением в них своей, независимой от США ресурсодобывающей политики, так и в развитии евразийских месторождений и соответственно в транспортировке ресурсов по безопасным с ее точки зрения маршрутам. Благодаря такой диверсификации поступления энергоресурсов Европа может сделать тот энергетический, а в конечном итоге стратегический и геополитический скачок, к которому она тяготеет как новый потенциальный субъект, получающий большую степень свободы в проведении собственной геополитической стратегии»3.

В-третьих, и Россия, и Евросоюз как никогда едины в обоюдном стремлении реорганизовать транснациональный механизм ресурсо- и энергообеспечения на всем Евразийском континенте. А США, что вполне понятно и по-своему рационально, напротив, заинтересованы в сохранении статус-кво.

В-четвертых, Китай и Индия представляют собой формирующиеся гиганты мировой экономики и международных энергетических рынков. Развитие энергетики в Китае и Индии приводит к трансформации глобальной энергетической системы за счет огромных размеров этих стран и их возрастающей роли в международной торговле ископаемым топливом. В то же время обе страны становятся все более уязвимыми по отношению к изменениям, происходящим на мировых энергетических рынках. Впечатляющие темпы экономического роста Китая и Индии в последние несколько лет превзошли темпы роста экономики всех других крупных стран. Стремительное развитие экономики привело к резкому увеличению энергетических потребностей этих стран, которые обеспечиваются за счет импорта энергоресурсов.

В-пятых, в дальневосточном секторе евразийского рынка энергоресурсов объем потребительского спроса вполне сопоставим с потребностями ЕС. В первую очередь речь идет о таких странах, как Япония и Южная Корея. Вполне очевидно, что энергетические перспективы этих стран не могут быть реализованы без участия России.

США и Запад чрезвычайно озабочены активностью российских газовых и нефтяных компаний в Центральной Азии. Особенно негативное отношение американцы демонстрируют к инициативе России, связанной с созданием в рамках ШОС аналога газовой ОПЕК. Россия не в первый раз выступает с этой идеей. Несколько лет назад Москва уже делала предложение Казахстану, Узбекистану, Туркменистану и Азербайджану создать нечто подобное. Но именно сейчас, судя по всему, эта идея может обрести реальные очертания, ведь в ШОС входят действительно крупнейшие страны - экспортеры и импортеры голубого топлива. К тому же Россия, Казахстан и Туркменистан уже ведут активную работу по строительству газопроводов в сторону Поднебесной. Ожидается, что во второй половине текущего года Китай и Россия приступят к реализации совместного проекта - сооружению газопроводной системы «Алтай». Эта система соединит месторождения в Ямало-Ненецком автономном округе с Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая. Система «Алтай» выгодна для России, с вводом ее в эксплуатацию значительно возрастет степень диверсифицированности национального газового экспорта.

Одним из основных конкурентов России на центральноазиатском нефтегазовом рынке является Казахстан. Активно обхаживая Казахстан, Запад четко уловил желание этой республики иметь как можно больше альтернативных маршрутов транспортировки своих энергетических ресурсов, даже несмотря на тесное стратегическое партнерство Астаны с Россией. Тот факт, что Казахстан стал более активно работать с Китаем в этом направлении, а также подписал соглашение о своем участии в проекте Баку-Тбилиси-Джейхан, обнадежил ЕС и США, которые стали более четко осознавать энергетическую важность Казахстана. Американцы всячески намекают правительству этой страны на необходимость продолжать вести более самостоятельную энергетическую политику. И в этом плане готовы помочь Астане, в том числе и в рамках декларации об энергетическом партнерстве, которая была подписана США и Казахстаном в декабре 2001 года. Если для США на данный момент в этом регионе Казахстан - объект наибольшего интереса, то для ЕС таким объектом является Туркменистан, который к тому же менее лояльно настроен к России, чем Казахстан. Сама идея строительства Транскаспийского трубопровода принадлежит не ЕС, а США, которые выдвинули ее более 10 лет назад. Но тогда проект был сорван руководством Туркменистана и Азербайджана. Если же все пойдет по плану, строительство Транскаспийского трубопровода завершится к 2010 году.

Прикаспийский регион все чаще именуют вторым Персидским заливом. Объемы добычи нефти здесь вполне сравнимы с общей добычей нефти таких стран, как Ирак и Кувейт.  Прикаспийская периферия и дно Каспия богаты углеводородами.
К настоящему времени здесь открыто более двух десятков нефтегазовых месторождений и выявлено около 300 перспективных нефтеносных участков. Прогнозные запасы нефти, по некоторым сведениям, составляют около 26 миллиардов тонн, что эквивалентно почти 10% мировых запасов (250-300 миллиардов тонн). Не менее впечатляют и объемы прогнозных запасов природного газа - от 8 до 12 триллионов кубометров. На долю российских компаний (при участии европейского капитала) приходится чуть более 10% нефти и около 8% газа. Крупнейшие из разведанных и освоенных месторождений нефти, как, впрочем, и крупнейшие на сегодняшний день из реализуемых (не без участия американских компаний) нефтяных проектов этого региона, находятся в Азербайджане и Казахстане. По оценкам экспертов, «к 2012 году первое место по объему добычи нефти займет Казахстан - примерно 55%, на втором месте окажется Азербайджан с 32%, на Российскую Федерацию и Туркменистан суммарно придется около 13%»4.

США намерены основательно закрепиться на Каспии и прежде всего в Казахстане. Предполагается, что в течение ближайших 10 лет объем американских инвестиций только в сферу добычи, транспортировки и переработки казахстанской нефти составит 190 миллиардов долларов. Чуть более скромные, но не менее впечатляющие долларовые вливания ожидаются и в нефтяную отрасль Азербайджана. Американская сторона прикладывает значительные усилия и для того, чтобы вывести транзитные нефтегазовые магистрали за пределы России, в обход российской территории. Такая позиция - элемент евразийской геоэнергетической стратегии США по минимизации российского влияния в прикаспийском регионе и отсечению России от месторождений нефти и газа. В свете такой стратегии нетрудно объяснить причину столь болезненного реагирования Вашингтона на совместный проект четырех столиц - Москвы, Ашхабада, Астаны и Ташкента - по сооружению прикаспийского нефтегазового коридора в направлении Западной Европы по территории России.

Проблемы Ирана, Ирака, желание обеспечить стабильность источников нефти и газа на Ближнем Востоке являются причиной проникновения сюда всевозможного рода агентов влияния - от благотворительных организаций до военно-политических союзов и организаций стран, как объявивших, так и еще не объявивших этот регион зоной своих национальных интересов. По данным «Независимого военного обозрения», «в Каспийском регионе кроме США, Великобритании и Турции все заметнее стало присутствие Германии, Китая, Саудовской Аравии, ОАЭ и Японии. При этом надо отметить, что присутствующие международные компании контролируют примерно 27% нефтяных запасов и около 40% газовых, но останавливаться на этом не намерены»5.

В рамках программы «Каспийский страж» США намерены вложить 135 миллионов долларов в развитие ВМС Азербайджана и Казахстана. «Суть этой программы, - отмечает далее эксперт «Независимого военного обозрения», - состоит в создании интегрированного режима контроля в воздухе, на воде и на сухопутных границах Азербайджана и Казахстана и быстром реагировании на возникновение чрезвычайной ситуации, включая угрозы нападения террористов на нефтяные объекты». На самом деле Вашингтон активно создает вокруг Ирана проамериканские опорные территории с военной инфраструктурой6.

Через страны Балканского полуострова проходит самый короткий путь из Европы к ресурсам Юго-Западной Азии и Ближнего Востока, поэтому-то здесь самая высокая региональная плотность транснациональных трубопроводов на единицу площади на всем Евразийском континенте. Это обстоятельство во многом объясняет современную конфликтогенность Балкан. Перечислим основные стратегические транснациональные нефтепроводы, пронизывающие полуостров:

инициированный и построенный при активном участии Германии, начинающийся у порта Констанца (Румыния) и далее следующий через Бухарест, по руслу Дуная через Белград на Будапешт, затем в Австрию и Германию;
некогда советский нефтепровод «Дружба», по которому нефть транспортировалась в социалистические страны Центральной Европы; сегодня, уже силами ЕС, протяженность нефтепровода увеличена в западном направлении до итальянского города Триеста;
магистраль от черноморского порта Бургас (Болгария) через Скопье (Македония) к Адриатическому порту Дуррес (Албания), далее через пролив Отранто к портам Бари и Бриндизи (Италия), откуда нефть морем поступает в страны Западной и Северной Европы; на сегодняшний день эта магистраль для Европы в стратегическом отношении признается наиболее важной;
нефтепровод, представляющий собой ответвление от предыдущей магистрали в районе города Тетово (север Македонии), затем проходящий через Косово на Белград, Загреб до Любляны; в ЕС уже разработан проект разводки этой магистрали в направлении Германии, Франции, Бельгии и Нидерландов (данная магистраль на сегодняшний день является второй по значимости для энергоснабжения Европы).

Балканский энергетический коридор еще долго будет оставаться источником геополитических конфликтов на территории современной Европы. И вполне очевидно, что «здесь кроются разгадки альянсов «старой» и «новой» Европы с Вашингтоном и политики Запада в отношениях с Россией»7. США, навязав Европе автономию Косово, не только обзавелись базой, откуда можно блокировать морскую торговлю в Средиземном море и осуществлять «миротворческие» операции против средиземноморских стран, но и заимели мощный рычаг воздействия на объединенную Европу.

Арктика также становится ареной энергетической войны по мере того, как страны-соперницы включаются в гонку за контроль над Северным полюсом и теми богатствами, которые скрыты в океаническом дне. По некоторым данным, полученным в результате многолетних исследований учеными разных стран, только в недрах арктического шельфа сосредоточено как минимум 113 миллиардов тонн углеводородного топлива - нефти и природного газа. Для сравнения: одна из самых богатых ресурсами стран - Саудовская Аравия - обладает примерно 43 миллиардами тонн такого сырья, Россия - 51 миллиардом (в основном за счет газа), Иран - 33 миллиардами тонн. Всего в недрах ведущих государств, владеющих запасами углеводородного сырья, находится не более 160 миллиардов тонн. Поэтому важность арктических запасов трудно переоценить.
На право считать арктические территории своими претендуют Россия, США, Канада, Дания и Норвегия. Спор между ними обострился, после того как в конце июля 2007 года российская научно-исследовательская экспедиция отправилась из Мурманска к Северному полюсу с целью доказательства того, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева, которые тянутся в направлении Гренландии, в геологическом отношении являются продолжением Сибирской платформы.

Канада и Дания сейчас тоже проводят замеры в Арктике, стремясь доказать, что хребет Ломоносова, на который претендует Россия, состыкован с канадским островом Эллсмер (Ellesmere) и с контролируемой Данией Гренландией. Канада рассчитывает присоединить к своей территории 310 тысяч квадратных миль арктического морского дна с его запасами углеводородов и других полезных ископаемых. Дания претендует на 62 тысячи квадратных миль. Норвегия тоже провела сонарные исследования и надеется обрести 96 тысяч квадратных миль Арктики, зарезервировав право на дальнейшее расширение этой площади впоследствии.

В Северном Ледовитом океане Россия вне своей двухсотмильной экономической зоны может претендовать на 1,2 миллиона квадратных километров континентального шельфа, где потенциальные запасы углеводородного сырья, по некоторым оценкам, составляют около 10 миллиардов тонн условного топлива.

Однако проблема в том, что конвенцией ООН по морскому праву экономическая граница государства определяется по двухсотмильной зоне. Расширение этой зоны возможно только в случае, если национальный континентальный шельф выходит за пределы двухсотмильной зоны. Поэтому в битве за энергетические ресурсы Арктики у России должны быть веские, научно обоснованные доводы, что шельф Северного Ледовитого океана есть продолжение Сибирской континентальной платформы.

Россия ищет себе особых партнеров в Европе для организации крупных центров по снабжению природным газом, так называемых газовых хабов. В качестве тактических союзников в газовой войне на европейском театре выбраны Германия (проект «Северный поток») и Италия (проект «Южный поток»). Образно говоря, Россия берет Европу в «газовые клещи», образуемые обоими этими проектами. Сегодня в США такие «газовые клещи» расцениваются как русский инструмент монополизации поставок энергоресурсов в Европу. США и Польша обвинили Германию в проведении эгоистической политики и неуважении принципа европейской солидарности. С их позицией выразили свое согласие Швеция, Литва и Эстония (правда, у последних свои претензии к проекту «Северный поток»). Строительство российско-немецкого газопровода в обход Польши в Варшаве сравнивают ни много ни мало с пактом Молотова-Риббентропа. В пику российско-германскому газовому альянсу Польша выступила с весьма агрессивной идеей создания «энергетического НАТО».

Россия осознает, что для наполнения северного и южного газопроводов необходима значительная сырьевая база. В этом плане геополитика Москвы направлена в основном на бывшие республики СССР - Туркмению, Казахстан, Узбекистан, Азербайджан. Однако есть наработки и в дальнем зарубежье. В частности с Ираном, где российская сторона будет разрабатывать три очереди месторождения Южный Парс - одного из крупнейших в мире, на него в свое время рассчитывали США и страны Евросоюза, разрабатывая проект газопровода Nabucco. Газопровод Nabucco, который должен пройти через Грузию и Турцию в Центральную Европу, - более экономичный способ транспортировки газа из Азербайджана в Европу, чем конкурирующий проект «Газпрома» «Южный поток». Однако газовый альянс России и Ирана ставит крест на возможности реализации проекта Nabucco. К тому же - опять-таки не без стараний российской стороны - из проекта официально вышла французская компания Gaz de France. И его конкурентные позиции по сравнению с «Южным потоком», разрабатываемым Россией в кооперации с Италией, Болгарией, Венгрией и Сербией, заметно ослабли8. У России же появилась реальная возможность закрепиться на Балканах.

Однако, вовлекая Иран в свои экономические объятия и не давая конкурентам из Европы и США там развернуться, следует иметь в виду, что Иран - это плохопредсказуемый режим и что ядерные разработки военного характера наверняка будут им осуществляться. Поэтому в обмен на сегодняшнюю выгоду Россия сильно рискует получить плохоуправляемого соседа с серьезным оружием. Это будет дестабилизировать всю ситуацию на Ближнем Востоке, да и не только там. То есть Россия идет на огромный геополитический риск.

Европейский сектор евразийского рынка энергоресурсов останется для России одним из важнейших на ближайшие 20-25 лет. На данном этапе России выгоден энергетический диалог и с Европейским союзом и с другими странами Европы.

Сегодняшний процесс либерализации европейского газового рынка не может не оказать влияния на экспорт российского газа в ЕС. Под угрозой оказался институт традиционных долгосрочных контрактов и система take or pay («бери или плати», англ.). Наметилась тенденция уменьшения сектора газового рынка с традиционным ценообразованием, основанным на долгосрочных контрактах, и увеличения сектора спотовой торговли с биржевым ценообразованием. Как отмечают многие отечественные и зарубежные аналитики, создаваемые новые условия для конкуренции поставщиков газа направлены на то, чтобы вынудить российских производителей пойти на существенные уступки. Это может послужить причиной снижения экспорта российских нефтепродуктов.

При условии либерализации газового рынка Европы и с учетом перспектив формирования единого энергетического пространства экспорта нефти и газа объем поставок с территории России в Европу сможет составить в 2010 году 140-150 миллионов тонн нефти и до 200-210 миллиардов кубометров газа.

Другая причина возможного снижения в среднесрочной перспективе экспорта российских нефтепродуктов в Европу заключается в невысоком качестве нефтепродуктов и относительно высокой затратности транзита, а также уменьшении объема экспорта энергоресурсов в связи с увеличением внутреннего спроса. К 2020 году объем внешних поставок нефтепродуктов может сократиться до 50 миллионов тонн против 85 миллионов тонн в 2007 году.

Между тем растущий спрос на газ со стороны национальных экономик стран АТР делает весьма перспективным сдвиг приоритетов в политике диверсификации направлений поставок газа в сторону азиатско-тихоокеанского сектора евразийского рынка энергоресурсов. Если в краткосрочной перспективе - полтора-два года - США преодолеют рецессию в экономике, то в этом случае можно рассчитывать на расширение их потребности в энергетических ресурсах. Северная Америка может стать для России стабильным рынком сбыта нефти и сжиженного газа.

Китай, Япония, Корея, Индия - самые перспективные рынки сбыта газа, нефти, технологий и продукции ядерно-топливного цикла в южноазиатском и азиатско-тихоокеанском секторах евразийского энергетического рынка. По прогнозам, к 2020 году доля только азиатско-тихоокеанского сектора в экспорте российской нефти может увеличиться с сегодняшних 3% до 30%, а природного газа - до 15%.

Что касается ближневосточного сектора евразийского рынка энергоресурсов и внешних по отношению к нему рынков Северной Африки и Латинской Америки, то произошедшие здесь сдвиги в социально-экономической и политической жизни целого ряда стран позволяют надеяться на рост импорта оборудования для ТЭКа, на увеличение спроса на технологические услуги российских энергетических компаний.

В современном мире конкурентная стратегия любого участника международного рынка энергоресурсов реализуется по следующим ключевым направлениям:
контроль над энергетическими ресурсами;
доступ к рынкам;
контроль над транспортными путями;
конкурентное доминирование.

Для достижения этих целей используются как традиционные (экспорт коррупции, непрозрачных методов ведения бизнеса, теневых финансовых трансфертов), так и новые - бифуркационные - методы ведения конкурентной борьбы, в основании которых лежит философия нестабильности и хаоса.

Технология работы наших конкурентов по продвижению своих проектов на энергетическом рынке выглядит примерно следующим образом. Вначале ведется детальная разведка, изучаются персоналии, организуются группы и каналы лоббирования, затем идет предложение проекта при дипломатической поддержке. Организуется бизнес-схема с учетом индивидуальных интересов лиц, ответственных за принятие необходимых решений. Создается сеть СП-фирм, посреднических структур. Включается политический уровень, проводится массированная информационная поддержка (обладание некоторой информацией, в особенности относительно участников переговорного процесса, позволяет более эффективно управлять ситуацией), создаются политическое прикрытие и видимость соответствия проекта национальным интересам страны. Для доводки схемы используется стандартный «жесткий пакет»: политический прессинг, коррупция, шантаж, криминалитет в соответствующей пропорции под патронажем спецслужб.

Отличительная черта современных технологий - выход на уровень высших государственных лиц, принимающих ответственные политические и экономические решения, с предложением им схемы учета их интересов, то есть «предложений, от которых невозможно отказаться». Официальными и неофициальными каналами организуются формальные и неформальные встречи бизнесменов, телефонные переговоры с политическими и государственными деятелями с целью склонения их к принятию необходимых для успеха проекта решений и последующих действий. Особенно эффективные результаты эта технология дает на постсоветском пространстве, поскольку тотальная коррупция свойственна практически всем странам этого ареала независимо от политической окраски элит, находящихся у власти или приходящих к ней.

При реализации долгосрочных проектов создается политически диверсифицированная система обеспечения интересов, чтобы минимизировать возможный ущерб в случае смены политических режимов или группировок у власти. В 999 случаях из 1000 фирмы-посредники, фигурирующие в энергетических сделках, являются больше чем просто посредниками. Они - механизмы учета различных интересов, теневого перераспределения получаемых доходов, скрытого финансирования различных политических партий, фондов, отдельных политиков. Управление национальными энергетическими активами реализуется посредством юридического захвата или привязки активов параллельных обслуживающих отраслей (отраслевых кластеров) в виде предоставления последним льготных кредитов с последующей реализацией механизма банкротства и погашения кредита за счет активов обслуживающих отраслей.

Сегодня основной вопрос энергостратегии более не сводится к вопросу о том, какой сектор евро-азиатского энергетического рынка является отправной точкой для доминирования России на этом рынке, или о том, что важнее: азиатский сектор рынка или европейский. Энергополитика России продвинулась от регионального мышления к глобальному, при этом доминирование на всем евразийском рыночном пространстве энергоресурсов является необходимым условием для главенства на мировом рынке энергоресурсов. В настоящее время Россия - безусловный лидер в европейском секторе, при этом ее влияние непосредственно распространяется и еще на два из четырех периферийных секторов евразийского энергорынка - центральноазиатский и дальневосточный. Но именно в самом важном секторе - ближневосточном - в какой-то момент может зародиться жесткое потенциальное соперничество. Концентрация внимания на ключевых субъектах этого рынка и правильная оценка рыночной ситуации должны явиться отправной точкой для формулирования и коррекции энергостратегии России в аспекте перспективного руководства геополитическими интересами страны.

В связи с этим необходимо решить следующие задачи:

выявить потенциальных и наиболее динамичных конкурентов на евро-азиатском и мировом рынках энергоресурсов, которые способны вызвать потенциально важный сдвиг в соотношении конкурентных сил и разгадать их цели, а также возможные последствия осуществления этих целей;
точно указать принципиально важные с точки зрения сохранения конкурентных преимуществ России субъекты рынка, чье существование или расположение имеет эффект катализатора либо для активизации действующих конкурентов, либо для дестабилизации какого-то сектора или рынка энергоносителей в целом;
сформулировать конкретную (секторную) конкурентную стратегию России в целях обеспечения национальной безопасности и продвижения национальных интересов.

Иными словами, для России евразийская энергостратегия заключается в целенаправленном руководстве динамичными с точки зрения конкурентоспособности субъектами рынка и осторожном обращении с конкурентами - катализаторами глобальных конкурентных возмущений на рынке. При этом необходимо соблюдать два равноценных интереса России: в ближайшей перспективе - сохранение своего доминирующего положения, а в отдаленной перспективе - трансформацию во все более институционализирующееся глобальное сотрудничество.

Что делать

Действия России на энергетическом рынке того или иного государства должны иметь четкую и последовательную систему действий стратегического характера, поскольку и в обозримом будущем углеводороды будут важнейшим стратегическим ресурсом, определяющим масштабы национальной экономики, темпы ее развития, статус в мировом сообществе государств.

«Внешняя энергетическая политика» России должна быть основана на философии национального прагматизма: функционально и полезно все то, что функционально и полезно для России, что служит обеспечением и гарантией национальной безопасности, в том числе и энергетической.

На восточных рубежах Евросоюза должен быть создан энерготранзитный регион, лишенный субъектности, с центром принятия решений в Москве. В Центрально-Азиатском регионе Россия должна замкнуть исключительно на свою трубопроводную инфраструктуру поставку энергоресурсов из региона в страны АТР. Нам необходимо всячески содействовать усилению позиций национальных энергетических и транспортных компаний, рассматривая их как экономический механизм восстановления и закрепления своего влияния на восточную периферию расширенного ЕС, СНГ и Центрально-Азиатского региона. На мировом энергетическом рынке США ведут агрессивную политику в отношении России. Конечная цель конкурентной стратегии любого государства есть обеспечение национальной безопасности, нивелирование любых сил, способных нести угрозу. Однако в этом нет ничего специфически антироссийского. Антагонизм есть форма существования международных отношений. Если угроза энергобезопасности будет исходить от какой-нибудь другой страны, США направят свои усилия на ослабление этой страны. Энергетическую войну XXI века американские стратеги рассматривают как войну «США за доминирование над «материковой Европой» путем установления контроля над источниками углеводородного сырья. «Объединенной Европы» - за независимые от США источники углеводородного сырья. Китая - за независимый доступ к нефтяным и газовым ресурсам всюду где только можно. США - за контроль над поставками углеводородов в Китай»9.

Ближний Восток, Африка, Прикаспийский регион, Юго-Восточная Азия, Балканы - это театры военных действий, которые сражающиеся стороны стремятся оформить, переделать сообразно с собственными интересами. Россия не должна ввязываться в эту энергетическую войну ни на одной стороне, и главная ее задача - избежать перенесения боевых действий на ее территорию. Доступ любых иностранных компаний, любых стран, участвующих в этой войне, к контролю над энергетическими отраслями должен быть жестко ограничен. Правительству следует жестко контролировать как внутриотраслевые перетекания капитала (в том числе иностранного) из сферы переработки в сферу добычи, так и межотраслевые - из неэнергетических отраслей в отрасли ТЭКа, которые должны находиться под полным контролем государства.

России следует проявлять активный интерес к увеличению числа стран, конкурирующих за энергоресурсы, прежде всего за газ и нефть. При этом России не надо брать на себя роль посредника между конкурирующими сторонами. Излишне и участие в различного рода международных организациях энергетического профиля, где у нас формально (или неформально) нет права решающего голоса. На билатеральной основе все значимые для России вопросы можно решать более рационально с точки зрения экономии как времени, так и средств.