IslamNews публикует вторую часть интервью с исламским философом Тариком Рамаданом, где речь идет о проблемах интеграции мусульман в европейское общество.

- После взрывов в Лондоне 2005 года вас пригласили в специальную комиссию британского правительства по проблемам молодежного экстремизма. Что вам удалось добиться во взаимодействии с властями?

- Много всего было сказано о моем участии в этой комиссии. Тони Блер создал комиссию по борьбе с экстремизмом в августе 2005 года, и меня попросили участвовать в ее работе. Я принял это предложение, но с одним условием – я должен иметь право сказать то, что я хочу сказать. Французы распространили информацию, что Тарик Рамадан работает с британским правительством, и даже мусульмане думали, что это правда. Но я никогда не работал на британское правительство. Я был весьма критичен и говорил, что взрывы самоубийц в Лондоне невозможно объяснить только внешней политикой Британии, но вы не можете отрицать того факта, что ваша внешняя политика питает терроризм. На видео перед взрывом один из самоубийц Мухаммад Сиддик говорит, что "вы ответственны", "вы убиваете наших людей в Ираке".

Так что мой подход был совершенно ясен: я был против Блэра, который заявил, что внешняя политика официального Лондона в Ираке не имеет отношения к этим взрывам. Моя позиция в этом вопросе была такова: предоставьте мне независимость, и я готов разговаривать с любым правительством. По окончании работы мы составили доклад, в котором было 64 предложения. И только одно было применено – самое простейшее и наименее эффективное.

- Какое предложение приняли?

- Предложение заключалось в организации турне ученых по стране, где бы они рассказывали об исламе. Проблема в том, что люди, которые приходят и слушают этих ученых, не имеют отношения к терроризму. Мы-то хотели на локальном местном уровне сделать совершенно другое. Вы должны сейчас кое-что понять в моей работе. Я работаю в академии, пишу книги. Но есть что-то более насущное и необходимое, о чем я уже говорил сегодня на конференции. Нет будущего, если мы не соединим эту университетскую работу с людьми на местах. Мы должны служить сообществу, мы должны служить людям – нести им знания, образовывать их.

Так что эта комиссия была полным провалом – нас просто использовали. Это был довольно недолгий период времени – шесть недель. Но тот факт, что мы были там, тот факт, что мы участвовали в работе комиссии, то, что мы сказали – это очень важно. Теперь мы имеем право заявить: вы нас пригласили, мы пришли, посмотрели и сказали, что нужно делать, но вы это не применяете. Потому что на самом деле у вас совершенно другие планы.

- Один западный философ сказал "Контент – это король". Какой контент должны создать мы, мусульмане – наместники Аллаха, для того, чтобы Запад стал восприимчив к нему?

- Вы имеете в виду аят из Корана – "Самая лучшая община среди людей"? Очень часто мы переводим это с арабского на английский, или на другие языки. На самом деле точное значение этого аята таково: вы лучшая община среди людей не от рождения, а до тех пор, пока – тут поставлено условие - вы противитесь дурному и повелеваете благое. Здесь есть условие: если мы хотим оказывать влияние на людей, нужно им продемонстрировать, что значит "повелевать благое". Люди смотрят на мусульман в обычной жизни, и у нас должно быть единство мысли и действий.

Продвигайте то, что правильно – солидарность, щедрость, честность, помощь людям… Вы не будете близко к Богу, если не будете помогать бедным. Очень важно продвигать исламское образование. А это не только молитва в мечети, но и служба вне мечети. Я говорю молодым мусульманам – будьте вопросом. Люди смотрят на вас, и спрашивают, почему он или она так действуют? Потому что вы выказываете солидарность, честность, щедрость и стараетесь это сделать наилучшим образом. Это единственный способ, и надо действовать так, как сказано в Коране: проповедовать хорошее и сопротивляться плохому – расизму, коррупции. Ислам против расизма и надо это применять в жизни. Но я видел, как некоторые мусульмане обращаются с африканцами совершенно неприемлемым образом. Ислам против коррупции. Но и в России, и в Европе многие мусульмане участвуют в этом.

Я думаю, что если мы хотим серьезно относиться к себе, надо работать в трех направлениях – образования, соответствия и вклада. К примеру, если ты болен, я должен помочь тебе, не взирая на твою религию, потому что в исламе жизнь важнее религии. Вот почему на Западе есть мусульманские организации, которые помогают не мусульманам. В Рамадан мы открываем двери для всех – приходите, ешьте. Не надо много говорить, надо больше делать. И что очень важно – не агрессивно.

И что мы еще должны делать – это говорить о духовном измерении ислама, о его открытости не противопоставляя, а честно. Признайте тот факт, что у нас есть трудности. Это буквализм экстремистских взглядов, проблемы женщин. Будьте способными к самокритике. При этом нужно учитывать характер диалога, актуальный для данной страны. Например, вы поедете в Африку, выйдите там на улицу и начнете беседовать. И это будет принято, в отличие от Европы, где неуместно такое поведение. Вы – россияне, вы лучше знаете психологию своей страны, вы сами знаете, как это сделать.

- Сейчас очень много говорится об интеграции. Какой смысл вкладывает в это понятие Запад, более-менее понятно. А вот когда мусульмане говорят об интеграции, что они имеют в виду?

- Если послушать французов, то очень часто они подразумевают под интеграцией ассимиляцию. В других странах звучит приблизительно так: да, вы можете сохранить свои традиции, религию, культуру, но также вы должны воспринимать те традиции, которые сделают вас британцами, датчанами и так далее. И общее в этих высказываниях то, что если вы хотите стать интегрированным европейцем, вы должны стать менее мусульманином. В нашем же представлении проблем к интеграции нет. 15 лет назад мы заявили, что хотим быть полностью мусульманами и полностью европейцами. И это был наш подход. И мы демонстрируем, что это возможно. Сейчас мы в фазе постинтеграции и постинтеграционных обсуждений. Мы - европейцы, мы - мусульмане, мы знаем, что у нас одинаковые обязанности, и теперь мы хотим одинаковые права. Но почему вы утверждаете, что мы одеваемся не по-европейски? Или что молиться 5 раз в день – это не по-европейски? Мы просим наши страны применять закон в равной степени ко всем гражданам. Это наш подход, мы здесь дома.

Но им это не нравится. Вы слышали историю, когда аннулировали брак, потому что жена солгала мужу? Это очень интересный случай. В частной жизни он спросил: "Ты невинна?". И она сказала – да. Он вышел на общественный уровень - женился на ней на основании того, что частным образом между ними было какое-то соглашение. Юристы признали: на общественных основаниях она солгала, она нарушила моральный договор. Не важна суть, о чем она солгала, а важен сам факт лжи. Они применили светский закон для расторжения брака. Зачем спрашивать – почему? Например, в Великобритании человек солгал жене, сказав, что у него степень философии, и брак был расторгнут. Однако во Франции задается вопрос: как может быть расторгнут брак из-за вопроса девственности? Это опять означает, говорят во Франции, что женщина в исламе подвергается дискриминации. Мы же отвечаем: какое ваше дело, вы не имеете права вторгаться в частую жизнь. Женщина сама призналась – да, я солгала. Но что обнаруживается в этой истории? Законодательства недостаточно. Вся проблема в восприятии того, кто такие мусульмане.

- Но где граница между интеграцией и утерей идентичности?

- Все, что требует от тебя быть меньшим мусульманином и больше россиянином, - это потеря идентичности. Я родился и вырос в Европе. Никто не мешает мне быть хорошим мусульманином. Я могу в Европе свободно высказываться, а во многих мусульманских странах это далеко не так. Совершенная неправда, что сегодня в мусульманских странах мусульманином быть легче, чем в Европе. Нужно очень ясно себе это представлять. Я не могу поехать в Египет, в Тунис, в Сирию, потому что там очень трудно говорить то, что думаешь. Поэтому и вам, российским мусульманам, никто в этой стране не может помешать быть хорошими мусульманами, если вы преданы своему делу, если вы даете образование своим детям. Но когда вы сидите и говорите – да, мы - жертвы и нас никто не любит, тогда начинаются проблемы.

Записала Лилия Мухамедьярова