На этой неделе в Страсбурге было шумно; в Совет Европы съехались эксперты из бывшего СССР и Восточной Европы. Серьезного в дискуссиях было немало - и комичного тоже в достатке. Русским, независимо от их политических ориентаций, все говорили примерно одно и то же: спрячьте кнут, достаньте пряник. Вот Америка дает; она хорошая; Россия - нет, она плохая. Дайте нам Абхазию - мы вас полюбим. Уберите Лукашенко - станем лучшими друзьями. Демократическая девушка из Минска долго слушала Гайдара, который объяснял, как устройство современных финансовых рынков пришло в противоречие с существующими политическими системами; в конце концов она сказала: ничего не буду комментировать, поскольку вы сказали Белоруссия, а надо Беларусь. Спокойный Гайдар изменился в лице и жестко объяснил, что есть законы языка, которые политикам неподвластны; называть Германию Дойчландом, а Рашу Расеей никому и в голову не придет. Девушка совсем обиделась; Гайдар ей показался шовинистом; в его руках ей привиделся кнут.

Между тем, Гайдар предложил и не кнут и не пряник; он предложил средство от всеобщего похмелья. И великорусского. И антирусского. Заключается оно в потере интереса к тому, как тебя поминают извне; хоть горшком назови. Важен лишь анализ собственных ошибок. Тогда и с чужими прегрешениями будет проще разобраться. Что касается нас, то после распада империи мы сделали много дурного и еще больше глупого. Нечего было подыгрывать сепаратизму в Грузии и Молдавии, расплачиваясь собственной Чечней за эти опасные игры. Нечего было нагло врать полякам, что Катынь не наших рук дело. Нечего было проявлять сначала полное равнодушие к судьбе русского меньшинства в Балтии, а потом демонстрировать истерическое внимание к его положению. Причем не ради меньшинства, а ради словесных разборок с Западом. Нечего было поддаваться на игру белорусского батьки и закачивать российскими деньгами его бесполезный режим, получая в ответ исключительно хамство. А в последние четыре года незачем было ссориться со всеми по всему периметру границ, жестко обостряя отношения там, где их следовало сглаживать. Или по крайней мере не усугублять.

Но когда ты слышишь, что исключительно Россия виновата в общих бедах постсоветского пространства; когда тебе всерьез говорят, что Абхазия ушла из Грузии только потому, что это запланировало КГБ (ФСБ, СВР), а Лукашенко не был бы избран белорусским народом, если бы не Черномырдин, - тут становится уже не по себе.

Разумеется, спецслужбы, что американские, что наши, всегда охотно дергают за нитки, но разве они эти ниточки создали? Разве Абхазия с Осетией (Карабах... Приднестровье... Косово) пошли на разрыв со своими государствами не потому, что государства вели себя предельно неразумно? Разве истероидное шутовство Гамсахурдиа и кровавые потехи имени Тенгиза Китовани не сыграли роковую роль в распаде Грузии? Разве источник власти Лукашенко заключается лишь в русской поддержке? Разве белорусская оппозиция захотела вовремя поговорить - не с европейскими чиновниками и американскими конгрессменами, а со своим народом, таким, какой есть, на данной стадии развития? она попыталась найти с ним общий язык - ценой отказа от части романтических иллюзий книжного национализма?

К сожалению, о собственных ошибках ни наши власти, ни сопредельные элиты думать не хотят. По крайней мере, вслух. Одни зациклились на происках России. Другие - на мысли о неблагодарности окраин, которых мы облагодетельствовали, а вот они.... Те и другие едины в одном; они внимательно прислушиваются к любому обидному слову противной стороны. Вы нас не любите - мы вас не любим... надо бы полюбить, ведь любили когда-то, да придется полюбить другого... ну и целуйтесь со своей Америкой. Слушаешь, слушаешь - и понимаешь, что интонации Михаила Леонтьева интернациональны; слова меняются на противоположные, а надрыв закомплексованной ревности неизменен.

Между тем, любить в политике совсем не обязательно. И даже, пожалуй что, вредно. В политике полезно поддерживать отношения. Не семейные, не родственные, а соседские. Без поцелуев взасос и без битья посуды. Без однозначности и цельности. В личной сфере трудно разделить: вот здесь мы вместе, здесь раздельно, а здесь посмотрим, кто кого. Любит - не любит; плюнет - поцелует. В сфере общественной без разделения не обойтись. Вот нейтральное целое, а вот его разнородные части. Здесь враги. Тут союзники. Там партнеры. По Абхазии мы в обозримом будущем не договоримся; признавая кавказское направление отечественной политики катастрофической ошибкой, в то же время нужно трезво сознавать: прошло слишком много времени, Абхазия привыкла к отделению от Грузии и приняла экономическую аннексию со стороны России. С этим ничего уже не сделаешь; де-юре и де-факто разошлись непоправимо. Разве что Грузия так расцветет, что Абхазия сама попросится обратно. Но из этого никак не следует, что можно вести себя так высокомерно, выстраивая визовый барьер, причем односторонний; закрывая русский рынок для грузинских вин и «Боржоми». Что до качества... не берите таможенных взяток и ведите в Роспротребнадзоре скромный образ жизни. Вот и все.

Не надо никого любить. И хватит ненавидеть. Наш единственный обоюдный шанс выстроить какие-то приемлемые связи - это потерять семейный интерес друг к другу. Вывести отношения в ноль. Забыть про братские народы. И про империи зла - забыть. Начать обучаться культуре соседства. То есть помогать, когда это нужно; конфликтовать, когда шумят за стеной; четко делить платежи в зависимости от занимаемой жилплощади, а главное - держать разумную дистанцию. Без объятий и мордобоя.

Что же до новой любви наших соседей к Америке... подождите лет десять, много - пятнадцать; не мешайте им перегореть. Битья тарелок, конечно, не будет, с Америкой на забалуешь; но будет новая обида на нового сильного друга, который много обещал и мало дал. В Страсбурге неизбежно зазвучат совсем иные речи; правда, нам до них не будет никакого дела. Вспоминаю рассказ покойного Сергея Сергеевича Аверинцева, великого русского гуманитария, о том, как он приехал в Вену преподавать в тамошнем университете; его стали приглашать на всяческие слушания политиков. В своей неповторимой манере, тягуче, в нос, слегка картавя, Сергей Сергеевич рассказывал: однажды выступал известный австрийский парламентарий; каждые две-три минуты он повторял рефреном: что же ты наделала, Америка?

Что же ты наделала, Америка? Ты полезла в дела независимых европейцев, заставила их униженно принять твою имперскую политику, ввела в Европе внешнее управление.

Что же ты наделала, Америка? Ты усреднила нашу жизнь, превратила ее в набор чужеродных стандартов, в сплошной Макдональдс.

Что же ты наделала, Америка? Ты вмешалась в естественный ход европейской истории, затопила наше пространство долларами, заболотила его плохим английским, втянула нас в военные программы.

И так далее, и тому подобное, и в таком же духе. А в конце своей пламенной речи (тут Аверинцев комично воздевал руки к небу и очи горе) австрийский парламентарий воскликнул:

Что же ты наделала, Америка? Ты потеряла воинственный дух! Ты никого не защищаешь! Как ты могла оставить нас один на один с этой проклятой Россией???