Нынешние торжества по случаю Дня независимости - самый подходящий момент, чтобы критически оценить ситуацию в Америке и ее место в мире. 'Страна-эксперимент', провозгласившая независимость в 1776 г., железом и золотом расчистившая себе путь через весь континент, в 20 веке превратилась в самую богатую и могущественную державу в истории. Но что ее ждет в нынешнем столетии?

     Двое экспертов по политическим вопросам, придерживающиеся разных политических взглядов, опубликовали недавно книги на эту тему. Они сходятся в одном: Соединенные Штаты останутся хозяином положения в мире, несмотря на множество проблем, на то, что правящий класс не полностью соответствует уровню стоящих перед ним задач, и даже на то, что другие крупные государства переживают впечатляющий 'взлет'.

     Одним словом, готовьте жаровню для барбекю - нам есть что праздновать.

    Эти аргументы по принципу 'апокалипсис отменяется' высказывает и Роберт Каган (Robert Kagan), советник сенатора Джона Маккейна (John McCain), в 'Возвращении истории и конце мечтаний' ("The Return of History and the End of Dreams"), и Фарид Закария (Fareed Zakaria) в 'Постамериканском мире' (The Post-American World); на одном снимке эту книгу - с закладкой - держит в руках сенатор Барак Обама (Barack Obama). В то же время оба автора отмечают: взлет других держав так или иначе обернется относительным ослаблением американского преобладания в мире. Кроме того, на вопрос о том, как Соединенным Штатам следует реагировать на сложившуюся ситуацию, они смотрят по-разному.

     В этом смысле оптимизм эмигранта из Индии Фарида Закарии - редактора Newsweek International, заметно контрастирует с пессимизмом Роберта Кагана - политолога и сына профессора Йельского университета, специалиста по античной истории.

     В бестселлере Кагана содержится четыре главных тезиса - три из них, что называется, бьют не в бровь, а в глаз, а четвертый - мягко говоря, выглядит странновато. Во-первых он, к прискорбию своему, убедился, что 'рост национального богатства и авторитаризм, как выяснилось, вполне совместимы'. Так, в России и Китае происходит экономический бум при одновременном подавлении инакомыслия в политической сфере.

     Во-вторых, Каган (при этом он ссылается на статью болгарского ученого Ивана Крастева) осознает, что авторитаризм подкрепляется последовательной системой убеждений. В глазах многих россиян и китайцев демократия - источник хаоса для их громадных стран с непростой обстановкой, и к тому же еще и ширма, прикрывающая эгоистические интересы Запада. Централизованная авторитарная власть, напротив, обеспечивает этим странам 'суверенность' - т.е. не допускает постороннего вмешательства в их внутренние дела и позволяет им осуществлять свое влияние за рубежом.

     Отсюда и призыв автора 'покончить с мечтаниями' о вечности и незыблемости либерального миропорядка. 'Благодаря десятилетиям впечатляющего роста, - отмечает он, - китайцы сегодня имеют основания утверждать, что их модель развития, сочетающая все большую открытость экономики с закрытой политической системой, может представлять собой реальный образец для многих стран'. Что верно, то верно - спросите хоть ту же Россию.

     В-третьих, указывает Каган, радикальный исламизм также отвергает демократию, но не дает собственного рецепта модернизации. Исламизм нигде не породил экономического роста на уровне Китая или России.

     Этот новообретенный реализм в том, что касается причин успеха и популярности авторитаризма, а также ограниченности исламизма, однако, превращается в невразумительную утопию, когда Каган переходит к своему четвертому тезису - о том, какие выводы следует делать из предыдущих трех наблюдений. В качестве панацеи он предлагает возродить идею Лиги демократий.

     В теории концепция выглядит вдохновляющей: демократические страны объединяются, чтобы защитить мир от 'хулиганов'. Но у демократических государств - как и у авторитарных - есть собственные прагматические интересы. Так, Южноафриканская Республика не рвется оказывать давление на президента Зимбабве Роберта Мугабе (Robert Mugabe). Германия не согласна с идеей исключения России из 'большой восьмерки'. Индия поддерживает дружеские отношения с бирманской хунтой. Более того, ни одна демократическая страна, помимо Соединенных Штатов, не выступает за создание Лиги демократий. Таким образом, как это ни парадоксально, подобный 'концерт держав' будет иметь демократический характер только в том случае, если Америка вдруг решит поступиться значительной частью своего суверенитета. Кроме того, ей пришлось бы отказаться от очень важных с внешнеполитической точки зрения дружественных отношений с рядом авторитарных режимов - в противном случае вся эта затея кончится для нее лишь обвинениями в лицемерии.

     Да уж - кажется, кто-то только что призывал избавиться от мечтаний?

     Государства действуют на международной арене и заключают союзы, руководствуясь в первую очередь не сходством политических систем, а другими мотивами - это подтверждает бесчисленное множество примеров. И задача внешней политики США - не раздел мира на два лагеря, демократический и авторитарный, как советует Каган. Скорее именно чрезмерная зависимость либерального миропорядка от Америки приносит многим государствам, в том числе и авторитарным, выгоду за ее счет. Другие страны громко протестуют против ее гегемонии, но при этом им очень часто удается 'проехаться на дармовщинку' на подножке американского трамвая. Ресурсы Соединенных Штатов явно перенапряжены - Америке необходимо разделить с другими ответственность за ситуацию в мире, но она упорно отказывается это делать.

     И здесь уместно перейти к бестселлеру Закарии: он утверждает, что взлет Китая, Индии и других, напротив, создает для США благоприятные возможности. Американский бизнес, замечает он, без лишних сантиментов извлекает немалую выгоду, адаптируясь к этому взлету. Однако политический истэблишмент США, сетует автор, склонен ставить знак равенства между 'компромиссом и умиротворением'. Закария предлагает: в мире 'одной сверхдержавы и многих великих держав', как говорят китайцы, Соединенным Штатам следует избегать западни неосуществимых грандиозных 'крестовых походов', стремиться к компромиссам и следовать классической модели коллективных действий. Рецепт непростой, да и выглядит как-то буднично.

     Одним словом, идеалист ратует за реализм во внешней политике.

     Тем не менее 'Постамериканский мир' (это типичный случай, когда название не соответствует содержанию) читается так захватывающе - несмотря на некоторую многословность - именно потому, что Закария постоянно демонстрирует: 'мир идет американским путем'. Хотя другие страны богатеют, США далеко опережают их в сфере высшего образования - 'самой эффективной отрасли американской промышленности', по выражению автора - и высоких технологий: на самых важных направлениях с точки зрения реальной гегемонии. Что же касается постоянного притока иммигрантов, то периодически это вызывает у американцев истерику, но в нем заключается другое решающее преимущество страны.

     Каган, похоже, боится конкуренции. Изумляясь тому, как авторитарные государства добились таких успехов, он упускает из вида тот факт, что впечатляющий потенциал сегодняшних автократических режимов во многом определяется тем, чего были лишены их предшественники - наличием американского рынка сбыта и ведущей ролью США в обеспечении порядка на мировой арене. Реальная - а не риторическая - конфронтация с Соединенными Штатами не имеет шансов на успех, да и никакой необходимости в ней нет. Китаю вполне удается 'и рыбку съесть, и косточки продать' - усиливать свое влияние, не пытаясь ниспровергать существующий порядок; вполне возможно, выгоды такой политики скоро осознает и Россия.

     Закария же в основном опасается самого страха. 'В период мира и процветания во всем мире мы ухитрились сами себя запугать', отмечает он: Америку беспокоят 'террористы и 'деструктивные государства', мусульмане и мексиканцы, иностранные компании и свободная торговля, иммигранты и международные организации'.

     Прослеживая перипетии мировой истории, он изо всех старается объяснить 'взлет Запада', затем слегка впадает в покровительственный тон ('туземцы оказались умелыми капиталистами'). Однако остальной мир 'глобализуется' уже немало лет, и книга Закарии представляет собой блестящую 'аналитическую справку' о том, как этот мир способен глобализовать даже Вашингтон.