Газета «Наш Мир»

     Большинство тех, кто приходит к Богу, — ведомы первобытным страхом небытия, страхом смерти, который живет в каждом. Мы проживем не так уж и долго. Кому-то отпущено пятьдесят лет, кому-то — шестьдесят, кто-то дотянет до девяноста. Наступит время, и придет Ангел Смерти — с крыльями, в потоках света, с пылающим мечом. Он скажет: «Жизнь кончается, и сейчас ты, родной, умрешь... А хочешь пожить еще?». И каждый скажет: «Хочу!» А тот в ответ спросит: «Для чего?». Перед лицом смерти люди обычно бывают честны, поэтому в ответ он услышал бы кладбищенскую тишину.

     Есть инстинкт самосохранения, то есть инстинкт жизни. Но всегда ли этот инстинкт полезен, всегда ли оправдан? Человек так же хочет есть. Но заметьте, человек, неограниченный в пище, хоть немного, всегда переедает. То есть, инстинкт удовлетворять голода полезен до первого куска. А после третьего этот инстинкт вредит. Так и с инстинктом жизни. В первые десятилетия целесообразно и полезно — жить, а дальше зачем? Чтобы переедать?

     Прожить еще семьдесят лет, чтобы съесть больше огурцов? А может быть, ты хотел бы пережить еще раз службу в вооруженных силах? Еще раз посидеть в тюрьме? Посмотреть еще двадцать тысяч телесериалов? Они одинаковы. Это первый телесериал впечатлял, следующие — это уже повторения, которые разнообразятся технологией. Чем больше читаешь, тем меньше узнаешь из книг. И уже в пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет каждая новая книжка читается просто в силу привычки к чтению. И новые идеи, что-нибудь такое, что впечатляло бы, по-настоящему вызывало бы слезы, случается редко.

     Жить еще семьдесят лет для того, чтобы иметь возможность любоваться природой? А сколько раз ты наблюдал, как падают листья, как светит это солнце, так, будто бы ты это видишь в первый раз или в последний? По пальцам можно перечесть! Сколько раз за последнее время ты выбирался на окраину города для того, чтобы просто созерцать? Выйдите на природу и попробуйте созерцать ее сорок минут. Всегда захочется найти какой-нибудь гриб. Вы не будете смотреть в небо, на облака, — вы будет смотреть вниз, на грибы. Вы будете думать про «поесть».

     И всего лишь ради того, чтобы еще семь раз на сорок минут забыть обо всем и увлечься заходом солнца, видом вечернего моря, вы хотите прожить следующие семьдесят лет? Так это можно сделать за неделю. Идите и сделайте это, наконец!

     А может, прожить еще семьдесят лет для того, чтобы что-нибудь написать, нарисовать, совершить ПОСТУПКИ?

     Посмотрим на тех, кто совершал поступки! Ньютон мог умереть в двадцать лет и все равно считался бы великим. Александр Македонский все свои завоевания совершил до тридцати лет. Он мог бы прожить еще сто лет - это бы добавило немногое. Толстой после «Войны и мира» мог уже ничего не писать. Все то, что он написал после, могло бы и не быть написанным, и даже лучше, если бы оно не было написанным, а он закончил «Войну и мир» годам к сорока. Для чего было жить дальше? Для чего было так долго жить Солженицыну? Последние двадцать лет он жил напрасно. И так большинство. Разве стоит жить так долго ради самоповторений?

     Но настоящая проблема заключается в том, что для большинства ближних ничего нового не будет уже после двадцати. Зачем тогда жить до сорока? Длить весь этот кошмар ради тех нескольких минут настоящего счастья или настоящего озарения, которое рассеяно по жизни?

     Сядьте и попробуйте на листочке выписать все те случаи, когда вы жили по-настоящему, когда вы отдавались по-настоящему сильным и высоким чувствам? Честно сосчитайте минуты. Вы получите пару часов. Несколько недель. За все это время.

     О чем, собственно, речь? О том, что вместо Ангела Смерти будет пьяный санитар. И никто не добавит даже пятнадцати минут, не то что семьдесят лет. И речь идет не о том, возможно ли сделать жизнь дольше. Наверное, невозможно, Но ее можно сделать толще!

     На самом деле в жизни у нас мало настоящих полноценных минут — минут настоящей борьбы, настоящей опасности, настоящего наслаждения. Мы могли бы вместить в нее тысячу раз по столько!

     Жизнь можно и нужно интенсифицировать, Все зависит от комплекса проблем, которые мы решаем. Один человек за полгода своей интенсивной жизни переживает столько, сколько другой пережил бы за десять, а то и за двадцать лет. Потому что мечты обычно сбываются, в отличие от экономических и социологических прогнозов, которые не сбываются никогда. В этом смысле дети полноценнее стариков. Они не разочарованы.

     Действительно, можно сделать жизнь толще. Объединение на базе общих ценностей, как раз и нужно для этого. Объединенная воля может действовать в каждом из нас, и все будет происходить быстрее и интенсивнее. Как только человек начинает резонировать со всеми остальными, и, главным образом, со своими задачами, создается контекст. Прорыв возможен только в сообществе.

     Считается, что уже в XVII веке итальянские художники редко достигали высот. Тогда уже прорывы в искусстве совершались на других территориях. Хотя учиться все ездили в Италию. Но если мы возьмем каждого из трех-, пятиразрядных художников Италии XVII века, мы увидим, что эти произведения необычайного технического совершенства. Обычная серая публика, не способная на прозрение, но только потому, что они были включены в это творческое сообщество, имели возможность достигать невероятных технических и технологических вершин в живописи. И если бы сегодня кто-нибудь мог применять такую технику в живописи, он, безусловно, считался бы великим художником XX века. Но сообщества нет. И поэтому такое невозможно. Даже серый, даже посредственный человек мог достигать таких вершин, которые сегодня представляются нам уже невероятными. А тем более невероятным представляется нам то, что это не одиночные случаи. А бывают времена, и бывают народы, бывают сообщества, которые такого рода субъектов — гениев на все времена — штампуют как подшипники. Потому что у них сообщество, у них контекст.

     В сообществе формируются те удивительно тонкие механизмы, которые дают возможность обычному среднему человеку вдруг достичь уровня, которого в иные времена могли достичь лишь гении человечества. Не знаю, удастся ли это нам. Но сама по себе эта попытка, собраться в Объединение на базе общих ценностей для того, чтобы создать контекст, благородна.

     Мы постоянно сталкиваемся с вопросом: «А какая у вас цель?» Неужели собраться, чтобы создать контекст — ущербная цель? Ущербная ли цель — самозащита?

     Когда Александр Великий собрал свою бригаду и решил завоевать Персию, перед ним стояла маленькая цель: расширить границы государства. Тогда все этим занимались, и он решил не отставать. С удивлением они обнаружили, что за Персией есть что-то еще. И можно пойти туда. И они просто пошли дальше. Перед ними не стояла задача перевернуть мир. Не было цели расширить эллинистическую цивилизацию. Тогда не было понятия об эллинистической цивилизации. Как Тартюф не знал, что говорит прозой, так они не знали, что они несут культурную миссию. Они просто шли. У них была узкая техническая задача. Но весь эллинистический мир родился из этой армии.

     Точно так же, как греческий мир родился из одной корабельной команды. И люди, которые сели на этот корабль и поплыли исследовать эти острова и неизвестные берега, — они не ставили перед собой цели создавать греческую культуру и греческую цивилизацию. Они хотели торговать — что-то продать и что-то купить, а по пути, если повезет, немного поразбойничать.

     И так было всегда. Все те великие свершения, которыми располагает человечество (и которые всегда были совершены совместно), были совершены, как нечто побочное. Люди захотели основать колонию, а выяснилось, что они открыли Новый Свет, люди просто захотели переехать с одного места на другое, а выяснилось, что таким образом начался научно-технический прогресс

     Когда самые первые пошли за Иисусом Христом, они просто отреагировали на чудо. Они пошли за Ним как за Пророком. Кто-то из этих апостолов хотел индивидуального роста. Возможно, кто-то хотел созерцать Чудо. Кто-то просто не хотел работать. Кто-то искал для себя маленький индивидуальный смысл, чтобы оправдать собственное существование. А выяснилось, что все было значительно больше, что они присутствовали при одном из самых значительных событий всех времен и народов. А они не знали об этом. Они просто пошли за человеком, который им понравился.

     И когда мы сегодня говорим об Объединение на базе общих ценностей, речь идет о движении в четко выверенном направлении. Главное решиться, собраться и пойти. Важно — что надо, наконец, собраться и пойти. Это себя всегда оправдывает.

     В этом, собственно говоря, и заключается цель нашей деятельности. Сколотить корабельную команду и выйти в море. Не знаю, Америка ли там впереди, или море мрака, которое обрывается в мировую пропасть; можно ли вообще доплыть, и главное — можно ли вернуться. Просто это нужно сделать, и мы обязательно откроем новые континенты, новые миры и новые перспективы для всего человечества. Так делали все те, кто шел до нас. И даже ошибки, даже наши глупости будут иметь гораздо больше смысла, чем нудная правда прагматиков. Когда Колумб отплывал, была тьма людей, которые говорили ему, что до Индии доплыть таким образом невозможно. И выяснилось, что Колумб ошибался! Он искал Индию, а нашел другое, то, что намного интереснее Индии. Тевтонский орден продвигался на север, потому что искал Гиперборею, сказочную страну на Полюсе. А там не было никакой Гипербореи. Искали Гиперборею — основали Пруссию — германскую империю — третий рейх.

     У нас там тоже где-то есть Гиперборея, даже у каждого своя. И поскольку она у каждого своя, наверняка можно сказать, что ее там не существует. Там что-то гораздо большее, чем Гиперборея. То, что не вмещается в наши нынешние представления.

     Искать ее стоит не для того, чтобы сделать свою жизнь длиннее — возможно, даже короче, но интенсивнее. Мы вместим туда приключения, подвиги, прозрения и много-премного пирожных.

Источник: Революция от кутюр