|
 Газета «Наш Мир»
Позвольте мне в порядке вступления сказать несколько слов о современной религиозной ситуации в Европе. Старый континент, ранее населенный одними католиками или протестантами (лютеранами или кальвинистами), ныне предлагает всего понемногу для всех и каждого: от антропософии с ее народным верованием в перевоплощение душ до сатанистских культов, а также сект, пытающихся повысить свое религиозное сознание при помощи употребления наркотиков а-ля Карлос Кастанеда.
На эти явления декаданса, сопровождающие постоянный упадок традиционных церквей, люди реагируют с чрезвычайной терпимостью. Мальчики с бритыми голова-ми, публично поющие хвалу Кришне, или вербующие прозелитов адепты индуистского движения Бхагвана не вызывают агрессии. Когда кинозвезда вроде Ричарда Гира обращается в буддизм, никто никаких вопросов не задает. Напротив, если вы решитесь стать шаманом в традиции индейцев Дакоты, вы несомненно вызовете много сочувственного интереса как со стороны телевидения, так и со стороны активистов движения за сохранение окружающей среды. То же относится к современным друидам, женщинам, принимающим на себя роль кельтских жриц, когда они путешествуют из Германии в Чатал-Хююк в Турции в поисках древних матриархальных обществ и их богинь[1].
Еврейская религиозная жизнь даже в своих самых крайних, фундаменталистских проявлениях встречает тот же позитивный подход. Сторонники движения «Хабад Любавич» в Нью-Йорке и Иерусалиме практикуют строгое следование религиозным установлениям: мужчины всегда носят шляпы и отращивают пейсы; во время шабата всякая работа прекращается; и, конечно, они не едят свинины и едят другое мясо, только если животное было зарезано по ритуальным правилам, точно так же, как это делается в Эйюп Султане. Западные СМИ никогда не задают вопроса о том, не нарушают ли эти еврейские традиции права человека; они никогда не оценивают ортодоксальных евреев как «фанатиков» или «обскурантов».
В самом деле, в религиозном отношении Запад стал плюралистичным. Прусский король Фридрих II (Великий) уже в XVIII в. высказал идею о том, что каждому должно быть позволено искать спасения по-своему[2]. К его совету прислушались. Сегодня в Европе вы можете быть неомарксистом или неотомистом, не относящимся ни к какой конфессии мистиком, верующим в астрологию, агностиком или атеистом, и никто даже ухом не поведет.
Но вот кем лучше не быть – это мусульманином. Фактически современный плюрализм и с виду безграничная терпимость внезапно иссякают, когда речь идет об Исламе. Привычки и обычаи, с которыми легко смиряются у других, у мусульман осуждаются как фанатичные, примитивные, антиконституционные и отсталые. В случае Че Гевары борода «прогрессивна»; в случае мусульманина та же борода «реакционна». Дева Мария никогда не изображается с непокрытой головой. Но если мусульманка носит платок на голове, ее исключат из школы во Франции.
Если у вас есть сомнения, так ли обстоит дело, попробуйте построить мечеть во Франции или Германии. Если только вам необычайно не повезет, вам придется обращаться в суд на каждом шагу административного процесса. В конце концов, через 8-10 лет вы, вероятно, получите разрешение построить свою мечеть – где-то за железнодорожными путями или возле бойни. У вас будут препирательства с властями за каждый метр предполагаемой высоты минарета. Вы услышите, что цементные фабрики и газовые заводы вписываются в европейский сельский пейзаж, а минареты нет. И при этом разрешение построить минарет еще не означает, что вам разрешили использовать его как минарет! Поэтому каким-то шутником было предложено изменить призыв на молитву: если муэдзин будет кричать, имитируя звуки церковных колоколов, то может быть, тогда все будет в порядке?
Если как мусульманин вы хотите, чтобы вам было позволено получать халяльное мясо так, как получают ритуальное мясо иудеи во Франции и Германии, вам будут отказывать, приводя аргументы, по которым следовало бы запретить и ритуальный забой скота иудеями. Двойные стандарты! То же самое происходит, когда мусульмане пытаются официально зарегистрироваться, подобно еврейским общинам, как религиозное объединение в соответствии с законодательством. Это право предоставлено в Германии общине в 30 тыс. евреев, но в нем отказано двум миллионам мусульман. Двойные стандарты!
Если вы нуждаетесь в дополнительном подтверждении этой тревожной ситуации, посмотрите на то, как западные СМИ освещают тему терроризма и воинственности. В свое время никому не приходило в голову называть Адольфа Гитлера католиком или Сталина – православным; да и Франко никогда не называли «католическим» фашистом или д-ра Караджича – «православным» поджигателем войны. Если, однако, кто-то в мусульманском мире - кто бы это ни был – применит оружие, ему наклеят ярлык «фанатичного мусульманина», даже если он является арабом-атеистом, коммунистом или баасистом, или же палестинцем-христианином.
Вы когда-нибудь слышали о том, что Нагасаки и Хиросима были разрушены «христианской» бомбой? Конечно, нет. Но когда мусульманскую страну, такую, как Ирак или Пакистан, подозревают в разработке ядерного устройства, о нем говорят как об «исламской бомбе». В самом деле, СМИ как будто зарезервировали такие оскорбительные клички, как «фанатик» и «обскурант», исключительно для мусульман. Каддафи, Хомейни, Саддам Хусейн – «фанатики», Милошевич – нет. Теракты в Северной Ирландии или Испании не совершаются «фанатичными» протестантами, католиками, басками, каталонцами. Но всякий раз, когда силу применяет мусульманин, даже в порядке законной самообороны, западные СМИ скорее всего назовут его фанатиком. Согласно этим критериям, я тоже фанатик, так как я молюсь, пощусь в месяц рамадан, отправляюсь в паломничество в Мекку и отдаю пожертвования на дело Аллаха...
Описанные мною факты враждебности по отношению к мусульманам реальны. Что можно сказать о их причинах? Моя гипотеза состоит в том, что антиисламские симптомы являются следствием антиарабской позиции – современной формы селективного антисемитизма – и памяти о турецких походах, а также ряда глубинных причин, на которые повлияли следующие факторы:
- бункерная менталыность и демонизация;
- ментальность и шок крестоносцев,
- синдромы предрассудков и зависти, включая сексуальную зависть;
- особые тревоги по поводу арабов и турок.
Все эти факторы в сумме составляют западную ментальность по отношению к Исламу. Выявлять их – не значит быть расистом. Я не говорю, что антиисламские установки содержатся у людей в крови. Однако некоторые из упомянутых факторов действительно являются «наследственными» в том смысле, что каждый волей-неволей разделяет с другими коллективную память своей нации.
Бункерная ментальность и демонизация
Люди на Западе все еще помнят о том, что Ислам начиная с VII в. с чрезвычайной быстротой распространился на большую часть известного мира.
ОНИ О НАС
Во времена императора Ираклия [610-641 гг. – прим. ред.] муж по имени Мухаммад - дьявол и первенец сатаны – восстал против истины и против христианской Церкви, [это человек], занятый плотскими непристойностями и искушенный в темных искусствах. С подсказки и с помощью того, кто есть лжец и отец всякой лжи, он сочинил закон, исполненный лжи и неправды, представив его так, как если бы он был изречен самим Богом. Он назвал эту книгу Алкоран [Коран], то есть собрание божественных повелений.
Риколдо де Монте-Кроче (ум. 1320 г.). Из трактата «Опровержение закона, установленного для сарацин Мухаммадом».
То, что христианство не будет последней и окончательной религией, что будет еще один виднейший Пророк после Иисуса, миллионами отвращающий христиан от своей веры, было не только несовместимым с христианским мировоззрением: сама идея этого казалась чудовищной провокацией.
Для спасения лица и веры христианский мир изобрел легенду о том, что Ислам распространялся и всегда будет распространяться «огнем и мечом». Это убеждение все еще живо и сегодня несмотря на то, что легенда об «огне и мече» была научно опровергнута: христианские народы, конечно, принимали Ислам либо потому, что исламское правление было более мягким, чем, например, византийское, либо потому, что христология Корана соответствовала их собственным (в основном все еще арианским) верованиям.
Второй стратегией идейной защиты была грубая клевета, особенно на Пророка Ислама, которого стали демонизировать как дьявольского Антихриста. Профессор Аннемари Шиммель некогда писала: «Более, чем любые другие исторические фигуры, Мухаммед возбуждал страх, ненависть и даже презрение в христианском мире. Данте в своей «Божественной комедии» лишь выразил то, что чувствовали бесчисленные массы средневековых христиан, когда он обрек Мухаммеда томиться в низшем круге Ада»[3].
Порочить Пророка Ислама все еще разрешается (и этому аплодируют), как показал пример Салмана Рушди. Никто не подумал о применении к нему действующих статей западных уголовных кодексов о святотатстве. Когда профессор Шиммель осмелилась обратить внимание на то, что Рушди задел чувства миллионов мусульман, в Германии поднялся адский шум – а это доказывает, что даже в 1995 г. было все еще «политически некорректно» проявлять сочувствие и отзывчивость к Исламу.
На этом фоне позитивные биографии Пророка, написанные Эмилем Дерменгемом, Мухаммедом Хусейном Хейкалем и Карен Армстронг, не оказали большого влияния. Как любит отмечать профессор Ганс Кюнг, даже католическая церковь, которая на Втором Ватиканском Соборе признала Ислам одним из путей к спасению, все еще не признает Мухаммеда как проводника на этом самом пути.
Ментальность и шок крестоносцев
Если немного поскрести внешний слой, покрывающий европейскую цивилизацию, то близко от поверхности можно найти незажившие шрамы и враждебные мотивации, уходящие корнями в крестовые походы. В самом деле, травмы, причиненные крестовыми походами, на Западе глубже, чем на Востоке. Одна из этих травм была вызвана шоком, который получили крестоносцы, когда они поняли, что якобы варвары и язычники мусульмане были более развитыми, более цивилизованными и имели больше достижений в естественных науках, чем они сами. Действительно, мудрость, рыцарство, честность, терпимость, щедрость и духовность великого военачальника – курда Салахаддина («Саладина») стали на Западе легендой.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Основных Крестовых походов было восемь. В результате Первого (1095-1099 гг.) крестоносцы захватили Иерусалим и образовали католические государства. Это была наиболее успешная кампания из всех восьми. По числу участников самым крупным являлся Второй поход (1147-1149 гг.), но из-за отсутствия твердого руководства и внутренних раздоров он закончился ничем. Третий (1188-1192 гг.) ознаменовался неудачной попыткой отвоевать Иерусалим, захваченный Саладином. Четвертый (1201-1204 гг.) завершился нападением на Константинополь, столицу Восточной христианской империи, что, возможно, было самым трагическим событием за всю историю крестовых походов. Пятый поход (1217-1221 гг.) был направлен против Египта, но армия крестоносцев попала в ловушку и, не видя иного выхода, заключила с мусульманами перемирие. Во время Шестого (1228-1229гг.) германский император Фридрих II вернул Иерусалим, также заключив перемирие, и это стало кульминацией короткого похода. В Седьмом (1248-1254 гг.) войска французского короля Людовика IX (Святого) были разбиты в Египте, а сам он попал в плен и пробыл там, пока его не выкупили. В 1270 году, во время последнего Крестового похода, Людовик отплыл в Тунис, где и умер. Его войска вернулись в Европу.
Роллин Армур. Из книги «Христианство и Ислам: непростая история».
К тому же многие крестоносцы дискредитировали себя жестокостью и жадностью. Разграбление Константинополя в 1205 г. – их величайший «подвиг» – оставил глубокие рубцы: непреходящее ощущение нечистой совести и подспудные сомнения в своем превосходстве. Тем не менее побуждения и риторика крестовых походов живы до сих пор. Изгнание мусульман и евреев из Андалузии после 1492 г. – ранний случай религиозной чистки во вкусе Караджича – явилось продолжением крестовых походов, как и безрассудная попытка молодого португальского короля Себастьяна рехристианизировать Северную Африку в XVI в.[4]
Западный империалистический колониализм – разве он не был тем же крестовым походом, теперь в глобальном масштабе? Разве не «белые отцы» (миссионеры) приплывали в колонии со второй лодкой, если не с первой? Разве не усеяли французы североафриканское побережье большими кафедральными соборами, посвященными «Богородице Африки» (Notre Dame d`Afrique)? Трудно поверить в то, что король Греции видел себя крестоносцем, когда он со своей армией сошел на берег в Смирне в 1920 г. Но иначе зачем он решил высадиться в той же самой точке гавани, где король Ричард I Львиное Сердце впервые ступил на землю Анатолии в 1190 г., будучи рыцарем Третьего крестового похода?
Ментальность крестоносцев никуда не исчезала и оказалась вполне пригодной к применению, чем и объясняется культурный империализм Френсиса Фукуямы[5] и Сэмюэла Хантингтона[6]. Их идея о том, что мусульманский мир рано или поздно либо исчезнет, либо полностью маргинализируется, восходит к европейскому мышлению в том виде, в каком оно сложилось еще в Век Разума.
В мои школьные годы мы еще осознавали, чем Европа была обязана более ранним цивилизациям, таким, как Греция и Рим. Все это, в том числе воспоминания о славных днях мусульманской Андалузии, сегодня, похоже, изгладилось из памяти. Начиная с XVIII в. европейский человек в своем высокомерии убедил себя, что он является мерой всех вещей и что его высший разум обеспечит ему вступление на вершины мира, благосостояния и счастья, когда-либо достигнутые за всю историю человечества. Поразительно, но две жестокие мировые войны, атомная бомбардировка, холокост и сталинизм не пошатнули этой убежденности. Напротив, западный человек вполне убедил себя в том, что его цивилизация – так называемый «проект современности» (а лучше сказать – американского образа жизни) – является наилучшей, окончательной цивилизацией, которой предстоит восторжествовать во всем мире. Ее Международное Право, Кодекс Прав Человека, ее экономическая система, научный подход и философия, подобно философии Людвига Витгенштейна, осуждавшего всякую метафизику, рассматриваются как существенные ингредиенты возникающей мировой культуры, творимой в США и в Европе.
Не будет натяжкой считать западную цивилизацию обязательной моделью для остальной части мира, поскольку многие в Азии, Африке и в Южной Америке, – не говоря уже об исламском мире, – отчаянно пытаются копировать западный стиль жизни. Манера приема пищи, мода, идеалы мужской и женской красоты, формы проведения досуга, сексуальные привычки, архитектура и музыка – что ни назови – все сводится к западной модели. Неотъемлемой частью этой тенденции к унификации является маргинализация религиозных аспектов и вытеснение их из общественной жизни. Религия заменяется всепроникающим грубым материализмом, служащим псевдоидеологии. Превращение веры в частное дело – первый шаг к ее полному устранению. Типичный западный мужчина или женщина уже не обладают чутьем к религиозным явлениям. Они видят, как их собственные религии тают, поэтому они вполне естественно верят, что Исламу тоже суждено исчезнуть, и не испытывают угрызений совести перед тем, чтобы помочь ускорить этот процесс. Несмотря на то, что несколько естествоиспытателей – лауреатов Нобелевской премии – глубоко религиозны, разум и религиозные убеждения все еще считаются не-совместимыми. В этом контексте мусульмане, приверженцы своей религии, выглядят как люди недостаточно сообразительные.
Синдромы предрассудков и зависти, включая сексуальную зависть
На этом фоне Ислам, отказывающийся исчезнуть и даже обретающий второе дыхание, – для европейского сознания это провокация, если не оскорбление. Представьте себе, эти отсталые мусульмане отвергают многие блага западной цивилизации и даже доходят до того, что выставляют Ислам как альтернативную модель для XXI столетия! (я, конечно, ссылаюсь здесь на свою собственную книгу «Ислам: альтернатива»[7]). И, что еще хуже, многие европейцы, перешедшие в ислам, – это лица, получившие научную подготовку, интеллектуалы и ученые. Как могут они поворачиваться спиной к собственной культуре?
ОНИ О НАС
И хотя около миллиарда человек — одна пятая часть населения Земли — принадлежат к исламской культуре, бросить вызов либеральной демократии на ее собственной территории на уровне идей Ислам не может. На самом деле в долгосрочной перспективе исламский мир представляется более подверженным влиянию либеральных идей, нежели западный мир — исламским идеям, поскольку за последние полтора столетия либерализм привлек на свою сторону многочисленных и обладающих властью приверженцев Ислама.
Фрэнсис Фукуяма. Из книги «Конец истории и последний человек».
Более того, исторические исследования основ христианского вероучения привели к потрясающим изменениям внутри как католической, так и протестантской церквей. С одной стороны, ныне установлено, что – в отличие от безусловной аутентичности Корана – большинство частей Нового Завета являются, мягко говоря, ненадежными источниками, с намного более поздними вставками. Многие христианские профессора богословия теперь признают, что было ошибкой в 325 г., на Первом Вселенском Соборе в Никее определять Иисуса как «единосущного» с Отцом. В результате многие христианские церковные деятели и их последователи с опозданием на 1600 лет теперь частично соглашаются с тем, что говорится о Иисусе в Коране.
Можете ли вы представить, что происходит в сознании человека, когда он начинает понимать, что люди, которых он научился презирать – мусульмане, – были с самого начала правы?
Среди множества видов скрытой западной зависти вполне реальным феноменом является сексуальная зависть. Для западного человека Восток – это сфера Кама-сутры, восточной культуры любви, эротики с большой буквы. В своей знаменитой книге о западном востоковедении профессор Эдвард Саид[8] открыл, насколько образ Востока как сладострастного, сексуально распущенного, практикующего полигамию по своему произволу, является лишь проекцией подавленных желаний и эротических мечтаний западных людей.
Еще более веским обоснованием западной тяги ко всему восточному, отраженной в пословице «Ex oriente lux» («свет исходит с Востока»), является тот факт, что все важнейшие религии зародились на Востоке – начиная с индуизма и буддизма, продолжая маздаизмом и зороастризмом и кончая тремя монотеистическими религиями.
До сего дня Восток сохранил качество жизни, еще не полностью, как на Западе, зависимое от количества имеющихся товаров; вплоть до сего дня отношения между людьми на Востоке, в том числе в Турции, остаются сердечными, тогда как на Западе они становятся все более и более холодными.
Особые тревоги по поводу арабов и турок
а) Антиарабизм. Существенным обстоятельством является то, что средний европеец рассматривает Ислам как арабскую религию, несмотря на то, что арабы составляют меньшинство в исламском мире. Ввиду этого все предрассудки против арабов, которых существует множество, переносятся на Ислам. Чтобы увидеть, как укрепляются такие предрассудки, достаточно посмотреть, как арабская тема воплощается в голливудских фильмах. Там неизменно показывают арабов как ленивых трусов, глупо наивных, фанатичных, не в меру сластолюбивых или сексуально озабоченных. Или вам демонстрируют арабских шейхов, окруженных женщинами с обнаженной грудью и возлежащих возле своей нефтяной скважины. Такие картины, возбуждая у западного зрителя чувство презрения и отторжения, все же отвечают его собственным тайным желаниям.
ОНИ О НАС
Так как турки — бич гнева нашего Господа и слуги гневного дьявола, первое, что надлежит сделать, — это поразить дьявола, их господина, и вынуть бич из Божиих рук, с тем чтобы турки сражались только своими силами, без помощи дьявола и без Божией руки... Если бог турок, сатана, не будет поражен первым, можно бояться, что турок непросто будет сразить. Кто будет сражаться против турок, не должен сомневаться, что сражается против самого дьявола.
Мартин Лютер.
Ислам в таких фильмах изображается как религия для простаков, лишенная духовности. Молитва выглядит как физическая зарядка, рамадан – как пора ночных оргий, а паломничество – как нелепый языческий обычай. Увы, такая форма антисемитизма вовсе не является табу в Европе или США.
Конечно, в Европе были такие личности, как Иоганн Вольфганг Гёте, который с большой симпатией относился к Исламу и стремился больше узнать о нем. Но в массе своей западные востоковеды и исламоведы, мне кажется, до недавних пор относились к предмету своего изучения без уважения, зачастую используя свои знания как оружие в интересах колониального проникновения в мусульманский мир.
б) Тревоги по поводу турок. В средние века европейцы ассоциировали Ислам не столько с арабами, сколько с турками. В некоторых из самых ранних переводов Корана на европейские языки он преподносился как «полный турецкий свод законов»[9] или «турецкая Библия»[10]. Об этом важно знать, так как османские султаны имели привычку организовывать походы против Германской империи чуть ли не каждые два года. Они так и не заняли Вену, но их легкая кавалерия (akinci) добиралась до Баварии. Короче, еще примерно 250 лет назад турецкая угроза являлась постоянной европейской реальностью.
Сегодня турецкие рабочие приезжают на австрийскую границу не с кривыми турецкими саблями, луками и стрелами, но с визами и разрешениями на работу. Тем не менее они сталкиваются с реакцией, вызванной страхом перед турецкой агрессией, уходящим корнями в далекое прошлое. Со своими визами они попадают не только в Вену, но и в Берлин, и притом в таких количествах, что простодушные люди в Германии и в странах Бенилюкса начинают беспокоиться о том, смогут ли они сохранить свой привычный уклад жизни, не изучив турецкого языка.
Проблема, созданная наплывом в Европу значительных иноэтнических групп, еще более обостряется тем, что они исповедуют самую плохо понимаемую религию из всех – Ислам. При этом отнюдь не все турецкие рабочие, прибывшие с берегов Черного моря или из Восточной Анатолии, могут правильно продемонстрировать или объяснить Ислам своим соседям-европейцам. Ислам является частью их идентичности и для многих из них приобретает значение только тогда, когда они перебираются в Европу, как гордый ответ на дискриминацию.
Результат – больше обособленности и больше конфронтации. Действительно, мы должны признать, что возможность для европейцев жить рядом с мусульманами, а не только читать о них или видеть их в Анталье или Агадире, не устранила существующих предрассудков против Ислама; в ряде случаев она даже укрепила их.
Растущее исламское самосознание и активность иностранных рабочих в Европе, их фактическая реисламизация здесь сделали их интеграцию в европейское сообщество проблематичной. Более того, вероятно, к настоящему времени большинство европейцев пришло к выводу, что эти странные чужестранцы столь странны, потому что они мусульмане. Боюсь, что так называемый человек с улицы ныне полагает, что эти марокканцы, алжирцы, тунисцы и турки не в состоянии адекватно вписаться в Европу. О таких настроениях говорят люди в правительстве, но можно ли с уверенностью сказать, что они сами так не думают?
В смысле реальной интеграции европейцы не очень-то помогли делу своими призывами к мусульманским иммигрантам в Англии, Франции и Германии стать теми, кого они называют «современными мусульманами», или развивать «европейский Ислам». Этот лозунг предполагает наличие таких мусульман, которые поглощают большую дозу Европы и очень небольшую дозу Ислама.
Некоторые германские партийные функционеры даже выдвигали местных алавитов в качестве модели такого удобного, безвредного Ислама. Люди, которые не строят мечетей, не молятся и не постятся в рабочее время, не покрывают своих волос и не совершают паломничества, но которые пьют вино и пиво – такие люди действительно не создают проблем для интеграции. Не приходится и говорить о том, что эти предложения только повысили, а не снизили накал конфронтации в Германии – как между самими турками, так и между турками и немцами.
СМИ усугубили ситуацию намеками на то, что всплеск и новый подъем Ислама, его повсеместное возрождение по существу направлены против Европы. Даже в штаб-квартире НАТО были сделаны заявления о том, что после распада Советского Союза альянсу необходимо готовиться к возможному военному конфликту между Севером и Югом. Это провоцирует возникновение чувства угрозы, исходящей из регионов, где исламские движения, будь то в Алжире, Тунисе, Египте или в других местах, оспаривают легитимность своих правительств. На Западе не понимают – и это трагично – что молодые мусульмане почти повсюду призывают к установлению исламской демократии, причем акцент ставится как на слове исламская, так и на слове демократия. Несмотря на часто звучащую антизападную риторику, эти движения стремятся только к проведению реформ в собственных странах. Их лидеры ценят Европу за ее достижения: создание правового государства, защиту прав человека, отсутствие цензуры СМИ и свободу совести. По сути, мусульманская молодежь призывает у себя дома осуществить то, чему она научилась во время своего обучения в Европе. Антизападная риторика может только усилиться, когда молодежь в мусульманском мире поймет, что «Гринпис» и «Эмнисти интернэшнл», по всей видимости, больше озабочены спасением китов и судьбой узников в Китае, чем помощью боснийским мусульманам или политическим заключенным в соседних мусульманских странах.
КОЛИЧЕСТВО МУСУЛЬМАН В ЕВРОПЕ
Население Европейского Союза составляет 455 миллионов человек, 15 миллионов, то есть 3,3%, из которых — мусульмане. Об этом сообщило информационное агентство dpa. Особенно высока доля мусульманского населения в «старых» странах-членах Евросоюза: Нидерландах, Австрии, Франции и Германии, в то время как среди жителей стран, вступивших в ЕС в 2004 году, их доля минимальна. В ФРГ проживают 3,2 миллиона мусульман, что составляет почти 4% всего населения, поэтому Ислам в этой стране — вторая по числу приверженцев религия после христианства. Большинство мусульман (2,4 миллиона) — турки, остальные приехали в Германию в основном из бывшей Югославии, арабских стран или Ирана. Во Франции численность мусульман оценивается примерно в 6 миллионов, в то время как все население страны насчитывает около 60 миллионов. Официальная статистика отсутствует. Большинство мусульман иммигрировали за прошедшие десятилетия из бывших французских колоний в Северной Африке, многие также приехали из Турции. В Нидерландах сосуществование 15-миллионного местного населения и более 900 тысяч иммигрантов-мусульман, составляющих почти 5%, до недавних событий, начатых убийством кинорежиссера Тео Ван Гога, казалось безоблачным. Большинство из тех жителей Голландии, кто исповедует Ислам, имеют турецкое или марокканское происхождение. Религией примерно 340 тысяч человек из более чем 8-миллионного населения Австрии является Ислам. Это составляет более 4% населения. Многие въехали в Австрию из когда-то принадлежащей ей Боснии, позже к ним прибавились турки. В этой стране, в отличие от Германии, уроки Ислама проводятся на немецком языке. Население Бельгии равняется 10,3 миллиона человек, 380 тысяч (3,7%) из этого числа - мусульмане. Большинство - марокканцы и турки. Первые североафриканские гастарбайтеры приехали в Бельгию в 20-х годах двадцатого века для работы в горнорудной промышленности. В Греции официальной статистики о проценте мусульманского населения среди 10,6 миллиона жителей страны не существует, однако, по оценкам, их число составляет 380 тысяч. Особенно много мусульман проживает во Фракии, которая находится недалеко от турецкой границы. Среди примерно 60 миллионов жителей Великобритании около 2-х миллионов, то есть более 3%, исповедуют Ислам. Большая часть иммигрантов переселилась в страну из бывших британских колоний, особенно из Пакистана и Бангладеш.
Deutsche Welle
Воздействие сложившейся европейской ментальности на мусульманский мир долговременно и очень серьезно. Конфликт в Боснии показал, что там, где существует антимусульманская ментальность, антимусульманская пропаганда может привести к религиозным войнам даже в конце XX в.: сербских агрессоров не называли христианами, но жертвы называли мусульманами, и их преследовали именно за это, а не по какой-либо другой этнической, лингвистической или исторической причине. Можно спорить о том, было ли связано бездействие Запада в течение трех жестоких лет, когда он стоял в стороне, прикрываясь «гуманитарной помощью», пока шла резня, с религиозными предрассудками. Действительно, можно объяснить отказ Запада пойти на существенные жертвы обычной меркантильностью и углубленностью в свои проблемы. Фактически Запад ведет себя очень похоже на то, как он вел себя в 1453 г. во время осады Константинополя султаном Мехметом II. Согласно описанию Стивена Рансимена[11]span>, в то время Ватикан, Венеция, Франция и Англия оправдывали свое бездействие примерно теми же доводами, что и страны НАТО применительно к Боснии около 500 лет спустя.
Однако не будем обольщаться - в 1455 г. решения были также религиозно мотивированы. С точки зрения Рима, греко-православные византийцы были еретиками, упрямо отказывающимися воссоединиться с католической церковью. Такие люди заслуживали ада, так зачем же большой ценой спасать их от турецкого владычества?
Я допускаю, что и в Боснии негативное отношение Ев-ропы к исламу сыграло очень важную роль. Представьте реакцию НАТО и крупных держав на то, что сделали сербы, если бы они были мусульманами, а боснийцы, напротив, были бы христианами. Не сомневаюсь, что Запад решительно вмешался бы с самого начала во имя прав человека и европейского гуманитарного наследия. Разве Запад ввел бы эмбарго на поставки оружия беззащитному христианскому населению, которому угрожает истребление со стороны мусульман?
Также давайте не будем себя обманывать относительно бомбардировки сербских позиций НАТО в сентябре 1995 г. Решение перейти к действиям было продиктовано не заботой о мусульманах, а раздражением поведением сербов, отвергнувших сделку с Западом, даже выгодную для них самих.
Во всяком случае, за последние три года западные лидеры проигнорировали все без исключения уроки, полученные во время ежегодных учений НАТО по кризисному регулированию. Их угрозы прозвучали слишком поздно, со слишком большим предупредительным сроком и с постоянными сигналами другой стороне, что акцию НАТО не следует воспринимать всерьез. Указанных деятелей невозможно подозревать в некомпетентности. Из чего следует непреложный вывод: они вообще не хотели вмешиваться, так как жертвами были не христиане, а мусульмане.
Константинополь в 1453 г., Сараево в 1993 г.: что еще уготовано мусульманам в результате негативной европейской установки по отношению к Исламу? Она определяла отношение европейцев к борьбе в Алжире и европейскую реакцию на события в Чечне; в Европейском Парламенте она может оказаться решающей при голосовании по вопросу о приеме Турции в Таможенный Союз. Именно она доминирует в западной, особенно американской политике по Ближнему и Среднему Востоку.
Положение столь критическое, что надо что-то делать, чтобы изменить его. Но что? Столкновение между Европой и мусульманским миром вокруг Средиземноморья было бы катастрофой, которую нужно избежать любой ценой. Должны ли мусульмане эмигрировать из Европы, все 16 млн. или около того, и отправиться в новую хиджру? Куда? Нет, это тоже не решение.
Есть только одно разумное предложение. Все мы, поскольку это касается всех, должны приложить личные усилия к тому, чтобы постепенно изменить западное отношение к Исламу. Разумеется, это легче сказать, чем сделать. Это предполагает, с исламской стороны, чтобы мусульмане жили как настоящие мусульмане: т.е. таким образом, чтобы сделать духовность, терпимость и другие достоинства их веры очевидными для всех.
Обе стороны должны пользоваться любой возможностью для серьезного и честного диалога, особенно между политическими партиями, СМИ, университетами и религиозными учреждениями.
Конечной целью этого многостороннего диалога должно, однако, быть нечто большее, чем просто терпимость. Как сказал Иоганн Вольфганг Гёте, «терпимость должна быть лишь промежуточной позицией: она должна вести к признанию. Просто терпеть – значит оскорбить».
Мурад ХОФФМАН
[1] Christa Mulak. Auf den Spuren der Gottin. Marl, 1992.
[2] “Jeder soll nach seiner Facon selig werden!”
[3] Shimmel A. Und Muhammad ist Sein Prophet. Munchen, 1981. p.7 (переведено на англ. Язык под названием «And Muhammad is His Prophert, by Murad W. Hofmann»).
[4] Она закончилась в 1578 г. Битвой трех королей под Ксар эль-Кебиром в Марокко, где он был убит.
[5] Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York, 1993.
[6] Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs. Vol. 72. No. 3. Summer 1993.
[7] Hofmann M.W. Der Islam als Alternative. 2-nd ed. Munich, 1993 (англ. издание: Islam, the Alternative. Reading, 1993)
[8] Said Ed. Oreintalism. New York, 1979.
[9] Lange J. Vollstandiges turkisches Gezetzbuch oder… Mahomets Alrkoran. Hamburg, 1688.
[10] Megerlin D.F. Die turkische Bibl. Franfurt, 1772.
[11] Runciman St. The Fall of Constantinople 1453. London, 1964.
|
