Газета «Наш Мир»

    В настоящий момент никто не может с высокой степенью точности определить масштабы и глубину кризисных явлений в экономической, а, значит, и в социальной сфере постсоветских стран. Многие эксперты считают, что «нефтяная подушка» позволит минимизировать риски и избежать неконтролируемого роста численности тех социальных групп, которые окажутся в одночасье так близки к черте, за которой, как писал поэт, «начнутся мятежи и казни».

    Однако ни в Казахстане, ни в России никто до конца не верит в возможность социального Апокалипсиса, вспоминая, в том числе и события 1998 года в РФ, когда имел место дефолт, но он не привел к системным потрясениям, хотя, конечно, в какой-то мере ускорил процедуру передачи власти от одного вождя к другому.

    Но все же перспективы «размывания» среднего класса и неизбежное увеличение доли социальных аутсайдеров через сокращение  штатов предприятий и урезание   заработных плат власть держит в уме. Именно в такие «минуты роковые» проходит проверку на зрелость партийно-политическая система страны: ее гибкость и эффективность, способность власти через диалог с оппозицией «локализовать» протестные настроения, и не позволить им перейти в радикальное русло. В этом контексте в политических  экспертных кругах России и Казахстана все чаще говорят о будущих перспективах левых движений и политических партий, а Кремль, к тому же, на всякий случай, активировал и новый “правый проект”. Проблема однако в том, что “старые левые” структуры совершенно дискредитировали себя сотрудничеством с режимами управляемой демократии. Негативным моментом является не сам факт такого сотрудничества, а ощущение высокой степени внешней управляемости партий той части политического спектра, которые традиционно позиционируют себя как коммунистические, социалистические, социально-демократические движения.

    К примеру, обе казахстанские коммунистические партии давным-давно не являются серьезной силой в левом лагере. Старая компартия практически утратила свой прежний электорат, сомкнулась на антиназарбаевской платформе с движением ДВК, а КНПК, поговаривают, строилась под неусыпным надзором президентской администрации, когда в 2004 году нужно было заполнить все электоральные ниши, используя ресурсы подконтрольные Ак Орде, превращая оппозиционные силы страны в сугубо фантомный объект.

    Эта задача в общем-то была решена в 2004-2005 гг, но каким образом подобные партии или, допустим, социал-демократы в версии Жармахана Туякбая - смогут влиять на локализацию протестных настроений - открытый вопрос. Трудность идентификации новых политических образований по отношению к традиционному «красно-розовому» спектру политического пространства связана с тем, что партии строятся не с фундамента, а с крыши, выполняя функцию «сопровождения» конкретного политика. Создается впечатление, что, например, команда того же Туякбая выбрала красивую форму - социал-демократическую, но не определила, по каким правилам будет идти игра.

    Еще один не до конца использованный ресурс в нынешних трудных условиях - это казахстанские профсоюзы. Не знаю, в какой степени это обстоятельство учитывается властью, но примечательно, что представители многих крупных компаний и холдингов обратили свой взор на Россию, изыскивая возможность привлечения специалистов по разрешению трудовых конфликтов к работе в Казахстане на очень выгодных условиях. Рекрутируются в основном ветераны профсоюзного движения, еще лет десять назад перебравшиеся из Казахстана в Россию, но, очевидно, не утратившие необходимых навыков, приобретенных  в горячую пору забастовочного движения и невыплат заработной платы середины 90-х гг. Ну, а что же те, кому по долгу службы положено через официальные профсоюзные структуры разруливать нарастающий вал трудовых конфликтов? Их роль не столь заметна просто потому, что на протяжении последних нескольких лет подобная задача никем конкретно не ставилась, и представители “базовых профсоюзов” должны были решать совершенно иные, более прозаические задачи - типа “профсоюзы - школа...” и т.д. В старосоветском духе.  Навык безнадежно утрачен.

    Это в середине 90-х гг. Нурсултан Назарбаев мог звонить Леониду Соломину и приглашать его к «конструктивному диалогу» для того, чтобы остановить шахтерские забастовки. А сейчас, когда властная вертикаль укрепилась настолько, что заполнила собой все ниши и фактически не нуждается в каких-либо общественных дополнениях, всем кажется, что одной «Нур Отан» достаточно для того, чтобы эффективно решать возникающие социальные проблемы.

    Но в том-то и дело, что “народный характер” «Нур Отан» определяется только программными документами партии, а не ее реальной каждодневной деятельностью. И получается, как в одной из первых книг президента «Казахстан без правых и левых», есть профсоюзы, есть политические партии, есть НПО, а настоящего диалога с социальными аутсайдерами нет. Поэтому не случайно Н.Назарбаев постоянно говорит о необходимости формирования второй партии, альтернативной нынешней партии власти. В случае реализации негативного экономического сценария повторение событий в Шаныраке, с поправкой на кризисную пору, вполне реально, поскольку проще управлять виртуальными проектами, нежели доведенными до отчаяния людьми. Фантомы - слишком непрочная опора, даже если они имеют громкий статус “левых” политических сил и “народных” движений. Кстати, и антикризисные меры, вроде увеличения базовых пенсий, стипендий, как справедливо отмечают казахстанские журналисты, это не достижения профсоюзов, а президента Назарбаева и социальных корректировок правительства.

    Искусственное выращивание левой оппозиции в России и Казахстане неизбежно должно закончиться, с одной стороны, дискредитацией левого лагеря в глазах «обиженного» электората, а, с другой стороны, заметным усилением роли неправительственных движений и организаций, в том числе - правозащитного характера, а также радикальных молодежных протестных групп, что собственно в Казахстане и происходит на протяжении последних двух лет.

    Пока что значимость этих «левых» радикалов не слишком велика, но тот же Айнур Курманов, превращается в раскрученного общественного деятеля в масштабах всей страны, тем более что  личность руководителя Социалистического сопротивления Казахстана сама по себе вызывает интерес принципиальным отказом от конформизма и последовательностью взглядов. Хотя, методы “политического протеста”, выбранные А. Курмановым изрядно отдают “лимоновщиной”.

    Благодаря усилиям ССК только за последнее время встали на ноги новые общественные движения: “Оставим народу жилье!”, Союз жителей общежитий, Совет бесквартирных офицеров и теперь Народный Совет Алатауского района. В основном все они связаны с жилищно-земельными проблемами. Примечательна оценка текущей ситуации, которая опубликована на сайте Социалистического Сопротивления: “Конечно, очередной всплеск активности классовой борьбы не случаен. Глубокий социально-экономический кризис привел не только к обострению старых социальных конфликтов, как допустим в пригородах Алматы, но и к появлению новых групп и прослоек, потерявших все. Это не только разорившаяся мелкая буржуазия городов, сформировавшая отряд “новых бедных”, но и часть рабочего класса взявшая ипотечные кредиты. Ситуация будет только усугубляться и приведет к увеличению массовости и поддержки в обществе этих движений”.

    Вполне созвучно прогнозам российских экономистов. Тем экспертам, кто убежден в большей жизнеспособности “российских левых проектов” рекомендую ознакомиться с прогнозом Бориса Макаренко: “Справедливой России” не удалось стать второй после “Единой России” площадкой консолидации элит.  Два года назад Владимир Путин заявлял, что в стране должна быть конкуренция сильных партий. Но после этого конструкция с “правыми” и “левыми” ногами поддержки более не получала. Попрекать за это власть было бы неправильно. Сама партия в принципе не проявила себя как самостоятельное явление”. Все вышесказанное, в полной мере, относится и к большинству “левых” проектов казахстанской политики.

Эдуард Ковель