Газета «Наш Мир»

    Известно выражение, что национализм создает нации. Однако есть примеры создания наций без национализма. Японии и Англии достаточно несложно было определить, кто есть “чужие”, а кто “свои”. Островное расположение этому благоприятствовало. Идентификация австрийцев затянулась с 1860-х до 1940-х гг., пройдя распад Австро-Венгрии, присоединение к гитлеровской Германии. В случае Австрии национал-социализм, взросший на смеси немецкого национализма, расизма и антисемитизма, отрицал существование австрийской нации, полагая ее частью немецкой нации. Что касается Казахстана и Средней Азии, то современные национальности – это результат многих десятилетий национально-государственного строительства, прежде всего усилиями “сверху”.

    До середины 1920-х гг., помимо узбеков, казахов, таджиков, туркмен, киргизов, каракалпаков и народов Горного Бадахшана были этносы, которые в процессе создания национальностей Центральной Азии в 1924-1925 гг., были включены в этносы, давшие названия новым республикам: в узбеков, туркменов, таджиков (в число казахов и киргизов иные этносы не включались). Включение этносов затронуло главным образом узбеков. Кроме настоящих узбеков – потомков кочевников, ушедших из степей Северного и Центрального Казахстана в начале XVI в., в создаваемую национальность включили сартов, чагатаев, кипчаков, карлуков, кураминцев, ферганских тюрков, часть каракалпаков и некоторые другие этносы. Если в узбекскую национальность могли включить двуязычных таджиков Бухары, то обратная картина наблюдалась в Таджикистане с этническими группами, имевшими тюркское происхождение, но испытавшим большее влияние таджикского окружения.

    В состав туркмен были включены также тюрки Копетдага.Процесс форсирования консолидации в укрупненные национальности стимулировался также внешнеполитическими соображениями: стремлением показать народам колониального Востока государственность народов Средней Азии. Возражения ряда видных ученых, в том числе крупнейшего востоковеда Василия Владимировича Бартольда, о несравнимости этнических процессов в Средней Азии не были приняты.

    Впрочем, научной и культурной элите в определении «национальной приписки» этнических групп, была отведена лишь вспомогательная роль. “Я сама родила множество узбеков” - эти слова одной из ученых отражают не всегда добровольный характер создания современных среднеазиатских национальностей. Протест в форме отдельных локальных выступлений имел место. Официальная история именовала их феодально-байским подстрекательством. Царский режим в этом отношении был более терпелив, обращая первостепенное внимание на религиозную принадлежность и язык.

    Что касается Казахстана, то процесс укрупнения этносов затронул, прежде всего, староверов, часть которых проживала на Рудном Алтае, другая частью принадлежала к уральским казакам. При Александре II (“Освободителе” от крепостного права) часть уральских казаков-староверов была насильственно выслана в Приаралье, в низовья Амударьи и Сырдарьи (эта мера не коснулась православных и затронула не всех староверов-уральцев). В Советское время, в отличие от царского режима, староверы были отнесены к русским.

    Эти меры форсированного создания национальностей не имели быстрого эффекта. В 1926 г., во время переписи населения, часть казахов продолжала называть себя прежним наименованием “киргизы”. Потомок уральских староверов, высланных в Северное Приаралье, рассказал автору этих строк, что он спорил с одноклассниками еще в конце 1930-х гг., доказывая им, что он не является русским. В ходе переписей населения 1959 и 1970 гг. некоторые опрашиваемые в Узбекистане указывали, что они кипчаки, карлуки, кураминцы. После 1991 г. появились работы в которых отмечалось, что локайцы Таджикистана, идентифицируются под этим самоназванием, отделяя себя от узбеков.

    Как видно, политика национально-государственного строительства в республиках имела разные варианты. Практические меры по воплощению этой политики затронули все признаки наций, отмеченные Сталиным в 1913 г.: “на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры”.

    Не следует представлять, что за всю советскую историю не было альтернативных позиций сталинскому проекту национального строительства. О возражениях со стороны Бартольда уже было сказано. Были сомнения и некоторых других ученых. Возражающие были и среди политиков в 1920-х гг. (например, идея тюркской нации Турара Рыскулова). Однако, если Конституция СССР (1977 г.), а вслед за нею Конституция Казахской ССР (1978 г.) заявили о новом характере государственности – социалистическом общенародном государстве – то концептуальные основы понимания нации (точнее, национальности) оставались в рамках сталинского определения. Если отбросить идеологический антураж, то советский народ представлял собой многонациональную и наднациональную общность, скрепленную силой коммунистической идеологии. Что касается Казахстана в 1920-1930-х гг., то именно в это время в так называемой Второй Казахской республике были заложены современные названия национальностей, определена в общих чертах территория республики, создавалась по сталинским лекалам национальная по форме культура. Например, Ленин в одной из работ упоминает, что отныне в республике председатель Совнаркома киргиз (До 1925 г. официально казахи именовались киргизами). С 1936 г. казахи получают нынешнее название, а 5 декабря 1936 г. принята Сталинская Конституция, в марте 1937 г. по ее образцу и подобию принимается Конституция Казахской ССР.

    Территория Казахской АССР с первых лет Казахской республики определялась “сверху”. Вначале Ленину возражали руководители Сибирского ревкома (Сибревком) по поводу передачи части территории властям Киргизской (т.е. Казахской) автономии. По существу, власть Ревкома автономии первоначально ограничивалась западными областями Казахстана. В 1924 г. к Киргизской (т.е. Казахской) АССР по итогам национально-государственного размежевания Средней Азии и ликвидации Туркестанской республики были также присоединены земли современных Кызылординской, Южно-Казахстанской, Жамбылской, Алматинской областей и город Алматы. Несколько лет в составе КазАССР была Каракалпакская Автономная область (до 1932 г.).

    Признак “общности экономической жизни” на практике не совпадал с признаком этнического состава населения. В ходе национально-государственного размежевания вкрапления узбеков в территориях, населенных казахами, были отнесены к Казахстану (например, села Сайрамского района Южно-Казахстанской области). Проблематичной была ситуация с кураминцами. Признак “общности экономической жизни” (их оседлость и занятие земледелием) для власть предержащих взял верх над происхождением этой этнической группы, и их этническая территория была присоединена к Узбекистану, а они причислены к узбекам. Следует заметить, что при такой логике южные провинции Канады комиссия по размежеванию Средней Азии, могла бы присоединить к США.

    Формирование литературного языка отражает противоречивость отношения Советской власти и деятелей культуры. С одной стороны, в первые годы Второй Казахской республики сфера просвещения была полем активной деятельности виднейших представителей казахской интеллигенции. С другой стороны, партийный контроль за сферой культуры и за просвещением никогда не исчезал. В 1924 г. было позволено ввести реформированный Ахметом Байтурсыновым вариант арабской графики. Реформа алфавита упростила написание букв в соответствии со спецификой казахского языка. Другая ситуация сложилась в начале 1930-х гг., когда прежние активисты партии “Алаш” выводятся из аппарата советских учреждений, подвергаются критике, некоторые репрессируются. В 1929 г. происходит переход на латиницу.“Общность культуры” создавалась в противодействии деятелям бывшей партии “Алаш”. Если учесть, что практически все видные деятели казахской культуры в прошлом принадлежали к этой партии, то понятна линия партии большевиков на создание новой генерации писателей, поэтов, воспитанных в духе большевизма в его сталинской интерпретации.

    Итак, в годы Второй Казахской республики (1920-1936 гг.) на практике воплощались все признаки сталинского понимания нации. Относительная терпимость к деятелям культуры, интеллектуалам первых лет Советской власти с 1925-1926 гг. сменяется нарастающим неприятием. Коллективизация в Казахстане сопровождалась также установкой “сверху” на оседание прежних кочевников и полукочевников. Последствия этого освещены в научной литературе современного независимого Казахстана (массовая гибель и откочевки).

    В процессе унификации признаков национальностей Советская власть применила всю мощь идеологических, информационных, силовых, материально-финансовых ресурсов. С 1929 г. прекратились публичные дискуссии внутри партии. С бывшими оппонентами вне и внутри партии было покончено в недискуссионном порядке в конце 1930-х гг.

    Период Второй Казахской республики (соответствует Первой советской республике в СССР) показал, что реальный механизм осуществления власти был практически внеконституционным. Эта же практика сохранилась в период Третьей (1937-1978 гг.) и Четвертой Казахской республик (1978-1989 гг.). В период Третьей Казахской республики были заданы новые параметры национально-государственного строительства. Новая социальная структура казалось свидетельствовала в пользу советского и социалистического характера национальностей. Ушли в прошлое нэпманы и кулаки, все были уравнены в одном качестве – работников действующей по единому государственному плану социалистической экономики. Прежние кочевники были новыми оседлыми людьми, которых власть объявила казахской советской социалистической нацией. В период Третьей Казахской республики новой корректировке подвергаются все основные признаки нации: территория, алфавит, и, пожалуй, ключевое в казахской культуре – эпическое наследие.

    С точки зрения сталинского понимания нации – общность экономической жизни – важный признак, который в ряде случаев для союзного центра был превыше фактора этнического происхождения. Исходя из этого, территория Казахстана подвергалась неоднократным изменениям в течение всех десятилетий Советской власти. Так в конце 1950-х-начале 1960-х гг. часть земель Кзылординской области и Южного Казахстана была передана Узбекской ССР. Сравнение атласов СССР 1956 и 1991 гг. показывает, что хотя часть земель южнее Чардаринского водохранилища впоследствии была возвращена Казахской ССР, все же часть Кызылкумов и земель в долине Сырдарьи и вдоль реки Пскем (на восток от Ташкентского оазиса) остались в пределах Узбекистана. Ныне Пскемский коридор разделяет территории Казахстана и Кыргызстана, а прежде здесь напрямую соприкасались территории Казахской ССР и Киргизской ССР.

    Стремление создать автономию немцев в Казахстане вместо ликвидированной в 1941 г. автономии немцев Поволжья натолкнулось на противодействие местного населения (Целиноградские события 1979 г.) и нежелание самого руководства Казахской ССР. Все-таки после Сталина сопротивление республиканского руководства союзный центр не мог полностью игнорировать. Показательны попытки создания на территории республики новой автономии в 1940-е гг. Имеется документ – докладная записка от февраля 1947 г. Первого секретаря ЦК КП(б) Казахстана Ж. Шаяхметова в ЦК Всесоюзной Компартии (большевиков) о проекте создания Уйгурской автономной области. Однако содержание документа свидетельствует, что замысел создания автономии имел, прежде всего, внешнеполитическую направленность – активизацию борьбы уйгуров Синьцзяна. Но вскоре для ЦК ВКП(б) предпочтительными стали отношений с Компартией Китая, одерживавшей верх в гражданской войне против войск Чан Кайши. Замысел был положен под сукно, но оставил след в сознании целого этноса.

         Примечательно, что народный эпос оказался за пределами внимания сталинского определения нации. Историческая память, по Энтони Д. Смиту, присуща и этносу и нации. Историческая память в сконцентрированном виде отразилась в героическом эпосе кочевых народов Казахстана и Средней Азии. По опыту европейских наций известно, что героический эпос (например, эпос о короле Артуре у англичан, “Песня о моем Сиде” у испанцев, эпос о Нибелунгах у немцев) перешел в сокровищницу сложившихся наций.Однако история была изначальной проблемой для режима Сталина. В его эпоху историческая наука прошла как период отказа от ее преподавания в школах, так и дискуссий по поводу создания новой истории. При этом, народный эпос до поры до времени был вне зоны пристального внимания власть предержащих.В годы Великой Отечественной войны в национальных республиках патриотические настроения поднимались обращением к исторической памяти предков. В Казахстане схема обращения к памяти героев казахского народа Абылая, Срыма Датова, Махамбета Утемисова по существу воспроизводила сталинское обращение к памяти героев русской истории Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова.

    Альтернативная, народная версия исторической памяти, выраженная в героическом эпосе, также подверглась идеологической проработке после постановления ЦК ВКП(б) об идеологической работе Татарского обкома партии (1944г). В постановлении Эдигей был назван злейшим врагом русского народа (что не совпадало с позицией русских историков XIX в, поскольку Едиге (Эдигей) до похода на Москву помогал ей в противостоянии Великому княжеству Литовскому).

    Исключение эпосов в эпоху Третьей республики означало разрушение прежней конструкции исторической памяти. Были исключены Едиге и Шора - два ведущих богатыря из пятерки “старших богатырей” - Едиге, Шора, Кобланды, Камбар, Ер-Таргын. Исключение Едиге означало запрет всего цикла “Сорок крымских батыров”, где в основном повествуется о деяниях его потомков. Правда, после проверки на идеологическую приемлемость были оставлены имена Кобланды, Камбара, Ер-Таргына. Но целостная конструкция героического казахско-ногайского эпоса была разрушена. Сталинизм мог торжествовать победу – последний, до того несокрушимый бастион народного сознания был взят.

    Итак, сотворение национальностей Центральной Азии по сталинским признакам произошло при Сталине и сохранило основные черты после смерти “отца народов”. В этом смысле Сталин жив до сих пор.

Талгат Исмагамбетов, независимый политолог, кандидат политических наук, доцент.