Газета «Наш
Мир» Где ты был? Гулял. С кем? С друзьями? Где? На районе. Они так
говорят: “На районе”. У них даже язык другой. Не совсем уже русский. Из-за
того что они существуют в параллельной жизни, мы, родители, никогда не
знаем, куда они вильнут. Свои выходки, приводящие нас в предынфарктное
состояние, они объясняют вполне логично и даже проникновенно. Легко
соглашаются, признают вину, дают обещания, клянутся исправиться. И так
же легко продолжают непонятно где проводить время. Мы, конечно,
больше всего боимся наркотиков. Спиртное, сигареты и беспорядочная
половая жизнь уже не кажутся чем-то ужасным. Мы вроде как давно
подозреваем, что все они там перетрахались. Но это ничего, это лечится.
Компьютер, несмотря на кажущуюся полезность, тоже пугает.
Дети сидят у экранов часами, причем, как правило, в ночное время. Что
они делают в этом Интернете? Какая напасть придет оттуда в наш дом?
Зоофилия, педерастия, религиозная секта? Наши тревоги и
подозрения не проникают в их параллельную жизнь. Мы не знаем, чем они
там занимаются. Но мы совершенно точно знаем, чем они не занимаются.
Учеба — вот чему там точно нет места. Не учатся, гады. Раньше родители
могли сказать сыну: “Учись, а то не поступишь в институт”. Сейчас это
не аргумент. Вопрос с поступлением все равно будет решен “по бабкам”.
Как это ни противно родителям, они обязаны любыми путями запихнуть сына
в вуз. Даже не ради того, чтоб он получил диплом, а чтоб не пошел в
армию. По степени угроз армия сопоставима с героином, потому что конец
одинаковый — и здесь, и там. Если бы молодежь занималась
спортом, ей не нужна была бы параллельная жизнь. Спорт отнимает время и
силы. Чем меньше у молодежи времени и сил, тем лучше для окружающих.
Но, несмотря на принятие федеральных программ и выделение денег на
строительство спортплощадок, редкий старшеклассник занимается чем-то,
кроме “литрбола”. Серьезный спорт у них совершенно непопулярен. К
девятому классу мои друзья поняли, что процесс воспитания зашел в
тупик, и отвели сына в спортшколу в секцию легкой атлетики. Он полгода
позанимался и выиграл четвертое место на первенстве Москвы — притом что
курит с семи лет, а на тренировки его гоняли пинками. Родители решили,
что остальные участники соревнований курят с пяти лет. Иначе они не
могли объяснить его успех. Дети уходят в параллельную жизнь лет
в тринадцать-четырнадцать. В среднем года три-четыре уходит на то, чтоб
удерживать их в русле — чтоб они не изнаркоманились, не спились, не
ступили на кривую дорожку. Этого времени хватает, чтоб признать свое
поражение и дальше стараться держаться от них подальше. Со
второго курса с ними стараются не пересекаться. Если в выходной день
они возвращаются домой, родители едут на дачу — от греха подальше.
Разговаривают осторожно, как с буйными. Готовятся, что они, как
Шариков, приведут существо противоположного пола и скажут: “Он (она)
здесь будет жить и столоваться”. Постоянно ждут звонка из милиции или
еще откуда-то. Всегда помнят, что милиция — не самое плохое, что может
случиться. Очень опасный момент наступает, когда лет в 19
ребенок решает заняться бизнесом. Он по максимуму вытягивает деньги из
родителей и отдает их товарищу, славному парню. Тот знает, куда
вложить, чтоб через месяц они удвоились, и спустя неделю исчезает с
деньгами в параллельной жизни. Там, куда нам нет ходу. Она,
конечно, когда-то заканчивается, эта их страшная жизнь. Обычно оттуда
выволакивает женитьба. Дети принимаются рожать, воспитывать,
зарабатывать и в результате постепенно возвращаются к людям. Но иногда
женитьба не срабатывает, через месяц они начинают жестоко разводиться.
Это значит, с первой попытки не отпустило. Но ничего. Будет
вторая попытка, третья. Когда-нибудь получится. Нам, родителям, надо
набраться мужества, собрать волю в кулак и, как бы ни штормило, ничего
не делать. Пока они гуляют “на районе”, нам остается только ждать. Юлия Калинина |