 Газета «Наш Мир»
Молодежные бунты последних недель в Греции (вкупе с таиландской «демократической революцией») стали новой страницей деятельности альтернативных движений. Греческие анархисты, при поддержке участников ряда других «альтернативных» традиционным партиям и идеологиям протестных движений, и прежде всего членами греческого Союза студентов (тесно связанного с Компартией Греции), буквально за несколько дней всколыхнули страну и остальную Европу. Лозунги типа «Государство-убийца», «Кровь пролилась и должна быть отмщена», «Один на земле – тысячи на улицах» наглядно продемонстрировали всю серьезность намерений участников акции, живо напомнив Париж во времена «Красного мая» 1968 года.
Захват молодыми греческими леворадикалами телерадиостанции в Патрах с выходом в открытый эфир со своими требованиями и декларациями протеста ознаменовал их попытку выйти в публичное пространство, чтобы заявить о себе привычному к подобным эффектам европейскому «обществу спектакля».
Среди собственно политических требований манифестантов следует выделить отставку правительства и организацию досрочных парламентских выборов. И хотя действующий премьер Костас Караманлис заявил о том, что Греция – это «страна, уверенная в себе, которая обладает, наряду с демократическими институтами, всеми необходимыми средствами, чтобы обеспечить безопасность своего населения», во все подобные декларации верится с трудом.
И едва ли участники уличных беспорядков примут на веру заявление премьера о том, что «нам нужно адекватное и ответственное правительство, а также «сильная рука», способная вести за собой, и поэтому не существует ни одного сценария, допускающего досрочные выборы или смену руководства». Ибо легитимность действующей власти и правомерность ее политики в свете произошедших событий оказались под вопросом.
Что же означает эта «вспышка» протестных действий со стороны греческих леворадикалов на афинских улицах? Что знаменуют собой эти новые формы активности гражданского общества в контексте происходящего в Европе и мире?
На взгляд автора, развернувшееся на наших глазах массовое движение протеста в Греции обобщает опыт движений протеста 60-80-х годов ХХ века, обходившихся без «классов, партий, элит и правительств», смысл которых состоял в исходящем «снизу» общества спонтанно возникшем протесте против существующих институтов, ценностей и элит. В итоге гражданское общество выступило как принципиальный протагонист государства, не выдвинув, однако, сколько-нибудь последовательной программы.
Что же говорят о подобных движениях, их свойствах и особенностях современная политология и социология? Определенный теоретический базис для их изучения был заложен Давидом Генри Торо в его классическом сочинении «Об обязанности граждан не повиноваться государству», в наставлениях Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга о ненасильственном сопротивлении властям. Значительное влияние на современные дискуссии о природе «новых социальных движений» также оказала «дискурсивная теория» Юргена Хабермаса, утверждающая принципиальную способность гражданского общества к критике, которая через гражданский диалог в рамках открытого публичного пространства приводит в итоге данное общество к политическому консенсусу (Habermas J. Faktizitaet und Geltung. – Frankfurt am Main, 1997). Известные исследователи политических транзитов Хуан Линц и Альфред Степан в своем труде «Проблемы демократических транзитов и консолидации» выделяют прежде всего мобилизующую роль гражданского общества в процессе осуществления общественных трансформаций. Вольфганг Меркель акцентирует роль гражданских институтов в деле стимулирования «системных изменений» (Merkel W. Systemtransformation. – Oplanden, 1999). Джон Хэлловэй, в свою очередь, подчеркивает роль протестных движений как носителей «анти-власти», что делает их, по мнению автора, ключевыми участниками процесса становления «нового глобального общества» (Holloway J. The changing World. – Muenster, 2002).
В рамках глобального контекста, по мнению социолога из ЮАР Патрика Бонда, можно выделить следующие основные типы массовых социальных движений:
- движения социальной справедливости (часто в комбинации с социалистической тради-цией либо анархическими/автономистскими движениями – примеры деятельности кото-рых мы и наблюдаем сегодня в Греции – авт.);
- движения в духе «национализма-Третьего-Пути» (с приверженностью различным поли-тическим традициям);
- движения в духе «пост-Вашингтонского-консенсуса» (часто связанные с различными версиями протективной социал-демократии);
- движения в духе «Вашингтонского консенсуса» (идеология неолиберализма);
- движения «новых правых» (различные версии неоконсерватизма) (См.: Bond P. Anti-G8-Bewegungen // Welttrends. – № 55. – Sommer. – 2007. – S. 39 – 40).
Целями таких движений, как утверждают некоторые исследователи, являются инициирование, продвижение и поддержка социальных изменений (Rucht V. Moder-nisierung und neue soziale Bewegungen. – Frankfurt am Main, 1997). По мере своего развертывания эти движения обнаруживают такие свои качества, как сетевые формы организации, приверженность ненасильственным методам борьбы, и в целом – неиерархический, горизонтальный и ориентированный на определенную проблему характер объединения людей в рамках этих движений. Завоевание государственной власти не является их целью, ибо они намерены изменить существующую повестку дня, характер и содержание политики властей в интересах новой «гражданской общности».
В понимаемом таким образом гражданском обществе социальные движения влияют на политику, не занимаясь самой политикой как таковой. Хабермас называет подобное явление «самоусилением гражданского общества».
В то же время, различные формы протеста, используемые гражданским обществом, рано или поздно приводят его в сферу «насильственного действия», когда «последним аргументом, придающим оппозиционным аргументам силу публично-политическое влияние, являются акты гражданского неповиновения» (Zimmering R. Revolution in der Demokratie ? // Welttrends. – № 61. – Juli/August. – 2008. – S. 38). Подобные средства включают в себя не только блокаду улиц, занятие стратегически значимых предприятий и др. Подобные акты направлены на адресатов второго порядка, чиновников, призванных пересмотреть характер и содержание принимаемых ими решений, и продемонстрировать всем справедливый характер своих требований. При этом подобного рода протест означает не «торг» с властью, а демонстрацию гражданами своего права на сопротивление. «Социальная система», выступающая как «внешняя сила» по отношению к гражданскому обществу, оказывается схваченным им, что оставляет власти весьма и весьма узкое поле для маневра.
Подобный протест, по мнению автора, и наблюдаем мы в сегодняшней Греции. «Низовое» по своим истокам движение леворадикальной молодежи, опирающееся на разветвленные «сети поддержки», способно в итоге привести в движение разнообразные категории недовольных современной политической «повесткой дня» и общей стратегией, взятой на вооружение «евробомондом».
И немудрено. Ибо глобальный финансовый кризис обнаружил банкротство европейских элит, пытавшихся объединить Европу на фундаменте экономического либерализма. В итоге «Европроект» стал пасынком в руках евробюрократии, намеренной директивно навязывать европейским обществам свои собственные прожекты. Европейское национальное государство, лишенное значительной части своего суверенитета в пользу обще-европейских институтов и постепенно отказывающееся от модели «государства всеобщего благоденствия», не воспринимается гражданами европейских стран как защитный механизм и адекватный выразитель их интересов. Ответом на это стало массовое движение социальных «низов», ознаменовавшееся в Америке триумфальным избранием приверженца «стратегии перемен» Барака Обамы, а в Европе – массовыми движениями снизу, способным существенно скорректировать архитектуру «европейского проекта» и стратегии его участников.
Таким образом, изучение новых протестных движений в контексте глобального кризиса представляет собой широкое «проблемное поле» для политологов и социологов. Пока же ободренные первыми успехами приверженцы глубоких изменений могут повторить известный лозунг радикалов сорокалетней давности: «Die letze Schlacht gewinnen wir!» («Последний бой выиграем мы»!). Поистине, «безумству храбрых поем мы песню».
|
