 Газета «Наш Мир»
Минувшие двадцать лет в жизни Русской церкви — годы стремительного развития, экстенсивного расширения. Ударно, по всей России, начали строиться и восстанавливаться из руин храмы, заселяться пустовавшие обители, заполняться народом тихие приходы. Процесс шёл очень быстро, очень бурно, очень живо и беспорядочно. Было много всего сделано непродуманного, временного, скоропалительного. Великое множество людей, самых разных, совершенно новых, порой и случайных, пришло в церковь. И это гигантское церковное хозяйство, этот многомерный мир монастырей и приходов, очевидно, нуждается в структурировании, в более чёткой организации.
Патриарх Кирилл — тот человек, который способен выполнить эту важную и чрезвычайно сложную задачу. Ибо он сам по себе — весьма рациональный, крайне структурированный человек, обладающий очень чётким сознанием и огромной «оперативной памятью». Он, в отличие от многих, способен помнить, учитывать и сочетать в своей голове колоссальное количество явлений, факторов сегодняшней жизни. Также, в отличие от большинства наших иерархов и вообще священников, Кирилл обладает особой энергичной лексикой, сочетающей в себе два языка — духовный и светский. И это особый дар, с помощью которого патриарх может напрямую говорить со светскими людьми, объясняться с властью и интеллигенцией.
Ведь одной из проблем современной церкви является её внутренняя замкнутость. Когда слушаешь какого-нибудь батюшку, пусть праведного и доброго, ты понимаешь, что между тобой и им существует целая подушка непонимания. И здесь виноват язык: ты слышишь другие обороты, другую интонацию, иногда рыдающую, плачущую.
Поэтому благодаря типу личности нового патриарха, благодаря его лексике, формирующей новую культуру взаимодействия с нецерковными средами, следует ожидать усиления экспансии РПЦ в мир.
Патриарх Кирилл — страстный и наполненный человек. По своему образу, по своему, может быть, несколько земному складу, новый патриарх напоминает преподобного Иосифа Волоцкого, который, как мы помним, активно взаимодействовал с властью, радел за устройство богатых и сильных земных обителей.
Но мы помним и то, что в период Иосифа Волоцкого в качестве духовного его соперника, на другом полюсе русского религиозного сознания, выступил преподобный Нил Сорский — аскет и мистик, представитель пылающего, огненного православия. Сторонники Нила Сорского, «нестяжатели» — противопоставляли земным уложениям «иосифлян» свое духовное, мистериальное начало.
Поэтому патриаршество Кирилла, его труды по церковному устройству будут уравновешены появлением другого течения, осуждающего чрезмерное сближение Церкви и государства, говорящего о забвении святоотеческого предания, обличающего стяжательство и экуменизм высшего духовенства.
Следует понимать, что впереди — напряженная духовная дискуссия, опасная с точки зрения церковного единства, но свидетельствующая о наполненности и жизнеспособности русского Православия.
Другой предтеча Кирилла — патриарх Никон. Это такая же воля, такая же сила, такая же народность, это такой же глобализм. Это вселенская мечта о превращении Православия во всемирную религию.
Патриарх Никон, воздвигший Новый Иерусалим, отвел России центральное место в христианской космогонии. Россия деяниями Никона превратилась в космодром, куда снизойдёт Господь в своем Втором Пришествии, для чего под Москвой были выложены "посадочные огни", сотворена Русская Палестина с топонимикой Святой Земли. И в этом был огромный церковный модернизм, продиктованный страстной верой во Христа и любовью к России. Такое свеххристианство Никона обернулось драмой русского Раскола, о чем патриарх Кирилл, конечно же, помнит.
Все русские патриархи были очень близки к трону. Да и не только патриархи, а все русские архимандриты, игумены, иереи. А преподобный Сергий Радонежский разве не был государственником, разве он не пропитал своим светом веры находящуюся под игом Русь, не он ли поднял её на борьбу с татарами?
Сегодня, когда духовенство вышло за пределы церковной ограды, оно всё теснее общается с властью. И в этом нет никакой беды. Ибо Православная церковь — это, быть может, единственное прибежище русскости в современном мире. Церковь собирает в свои стены русский народ, окружая его богоносными энергиями, спасавшими Русь в дни любых нашествий и напастей. В годину испытаний Россия пряталась в церковь.
Другое дело, что сближение Церкви и власти, если оно основано только на выгоде, на политическом интересе, ради увеличения богатств, усиления возможностей, – оно пагубно.
Церковь – это таинственное, мистическое сооружение, возвышающее нас над грешным, порченым, двухмерным миром. Наша глубинная вера, в своем высшем измерении, — не от мира сего. Церковь — это коллективный Христос, преобразующий материю, творящий новые Землю и Небо. Божественное, мистическое, светоносное Православие, конечно, должно главенствовать в Церкви. И сближение с государством не должно идти ему в ущерб. Иначе Церковь превратится в огромный комбинат по производству ритуальных услуг.
Сегодня нет в живых ни одного из великих псковских старцев. Среди нас, слава Богу, пока отец Кирилл Павлов. Бог продлевает ему жизнь, и его присутствие незримо чувствуется всеми нами. Всех нас укрепляет и спасает его пламенная жертвенная любовь, она передаётся нам через энергию вселенской молитвы.
Впереди — великие испытания и непосильные труды. Наша Церковь по-прежнему жива и богооткровенна. В нетленных чертогах по-прежнему цветут вечные зори. По-прежнему из неё идут в мир пастыри, радетели, мученики, способные окормлять народ, предостерегать владык, наполнять наши сердца нескончаемой верой и стоицизмом.
|
