Пока что единственный положительный экспертный вывод относительно судеб глобального кризиса заключается в том, что раньше или позднее он закончится. Ни глубина, ни сроки падения не поддаются сколько-нибудь точным или хотя бы приблизительным оценкам. Такая полная неясность порождает два типа поведения ответственных (по должности, а не по уровню осознания проблем) политиков и экономистов.

С одной стороны, они весьма хаотично изыскивают подручные средства для тушения возникающих то здесь, то там очагов экономического пожара, сильно напоминая циркового артиста, который пытается удержать сразу несколько предметов, неизбежно роняя на арену то, что не помещается в двух руках. Назовем такое поведение не более чем сиюминутным, в лучшем случае - оперативным, поскольку на "тактическое" оно явно не тянет. Хотя бы потому, что тактика предполагает наличие неких промежуточных целей и позиций, на которых надо закрепиться для дальнейшего продвижения.

С другой стороны, не обладая ни возможностями, ни способностями заглянуть за ближайший горизонт, мировая (включая российскую) политико-экономическая элита занялась более перспективным делом: конструированием различных моделей посткризисного мира. Так, новое слово в геополитической инженерии прозвучало недавно от двух "монстров" американской внешней политики - Збигнева Бжезинского и Генри Киссинджера. Невзирая на разную партийную принадлежность, оба сошлись в одном: Соединенные Штаты должны стратегически ориентироваться на союз с Китаем, сформировав так называемую дуополию или "большую двойку" (G2), которой, объективно говоря, не сможет противостоять ни G8, ни G20, ни какой-либо гипотетический альянс.

Безусловно, в этой новой конструкции главенствует - пока? - антикризисная составляющая, поскольку в руках обеих этих стран фактически находится штурвал мировой экономики. К тому же они взаимозависимы, поскольку, с одной стороны, Китай сильно привязан к американскому рынку, а с другой - в Поднебесной накоплен огромный объем сбережений, тогда как в Соединенных Штатах он негативный.

О том, что Бжезинский и Киссинджер спроектировали отнюдь не "воздушный замок" и не "Химерику", как еще недавно иронично назвали союз Пекина и Вашингтона (China+America), а вполне реальную перспективу, свидетельствует уже тот факт, что в эти дни новый госсекретарь США Хиллари Клинтон совершает свой первый заграничный вояж именно в Азиатско-Тихоокеанский регион с посещением Китая и Японии. А накануне поездки она заявила, что новые власти США планируют "разработать новый, более всеобъемлющий подход", более соответствующий той "важной роли, которую Китай играет и будет играть по многим важным вопросам как на региональной, так и международной арене". По словам Клинтон, экономическая мощь Китая вовсе не превращает его в противника США. "Наоборот, - сказала госсекретарь, - мы считаем, что Соединенные Штаты и Китай могут выиграть от этого и содействовать успеху друг друга".

Стоит добавить к этому, что Барак Обама и председатель КНР Ху Цзиньтао уже договорились встретиться и начать, согласно официальному коммюнике, "более тесное взаимодействие в вопросах преодоления мирового финансового кризиса и решения других глобальных проблем". Таким образом, нетрудно заметить, что G2 приобретает все более отчетливые контуры, причем не только в экономическом, но и в политическом формате.

Если это действительно произойдет, то из кризиса мир выйдет и не однополярным, и не двуполярным, и не многополярным, а двуглавым. Всем же остальным сегодняшним "центрам силы" - Евросоюз, исламский мир, БРИ (уже без Китая) - достанется роль младших партнеров по развязыванию отдельных конфликтных "узлов" мировой политики. С Москвой, скажем, G2 будет сотрудничать в таких вопросах, как нераспространение ядерного оружия, Афганистан, Ближний Восток и, возможно, энергоресурсы, если только они не потеряют своего стратегического значения.

Такая перспектива уже вызвала нервную реакцию в России.

Кто-то сразу же углядел в вероятном союзе Вашингтона и Пекина "антироссийскую направленность". То ли по старому революционному принципу "осажденной крепости": кто не с нами, тот против нас, то ли в силу инфантильной обидчивости, когда ребенок надувает щеки из-за того, что двое других не взяли его поиграть в песочнице...

Упоминают еще и "китайскую угрозу": договорившись, мол, с Соединенными Штатами о "разделе мира", Поднебесная немедленно обратит свой взор на Север с его бескрайними, а главное, незаселенными просторами, чтобы направить туда полчище своих демографически лишних людей. При этом не учитывается, что Китай, несмотря на свою многовековую мощь и перенаселенность, никогда (просто в силу жизненной философии) не отличался территориальным экспансионизмом, а расширение своего влияния (экономического и прочего) всегда рассматривал в любом другом направлении, за исключением северного, наименее привлекательного, кроме всего прочего, с точки зрения возможного освоения и жизнеустройства.

Вообще-то обижаться за то, что тебя не взяли в "песочницу", надо только на самого себя. Конечно, после многолетних увещеваний о вредоносности однополярного мира и необходимости перехода к миру многополярному, после внедренного в общественное сознание ощущения, что Россия наконец-то встала с колен, неизбежно рождается иллюзия, будто теперь нас автоматически должны восстановить в статусе супердержавы - как если бы он присваивался голосованием или решением членов клуба.

Приобретается же такой статус иным путем, в сложной политической и экономической игре, где каждый просчитывает карты соседа, чтобы понять, сколько же у него на руках козырей. Россия долго, слишком долго сидела за этим многофигурным ломберным столиком фактически с одним "тузом" - своими энергоресурсами, которыми до поры до времени относительно успешно козыряла. Кризис, похоже, резко поменяет (если уже не поменял) этот расклад. По выходе из него у всех основных игроков могут оказаться сильные козыри и масти, позволяющие и дальше продолжать игру на выигрыш. И России, чтобы не выпасть из их числа, надо срочно разработать собственную программу модернизации. Той самой модернизации, о которой много говорилось на протяжении восьми "тучных лет" и до которой никак не доходили руки.

Да и сейчас посткризисная ситуация чаще всего видится отечественной политической и экономической мыслью исключительно как возврат к высоким ценам на нефть. Исходя из этого, формулируются и антикризисные меры, направленные лишь на то, чтобы как-то прожить, проползти через трудные времена к светлому нефтяному будущему (вернее, прошлому).

Так, может, сегодня организовывать стоило бы не только оперативные антикризисные штабы, но и "мозговые штурмы" с целью взять все же эту крепость под названием "модернизация". Ведь если мы за деревьями опять не увидим леса, нас так и не возьмут ни в какую "песочницу".