Газета «Наш Мир»

     В ночи благодаря Первому каналу посмотрел не первой свежести американскую кинокартину «Звонок». Очень хорошо!

     Например, мотив «передача опыта». Героиня истеричной Наоми Уоттс по неосторожности влипла в страшную историю, получила черную метку. И вот она с легкостью приобщает к этому кошмару своего давешнего любовника, но зато сердится и отчаивается, когда на тот же самый путь познания вступает их малолетний сынуля.

     Именно в этом месте я завыл от восторга, отложил сопутствующие дела и буквально прилепился к телеэкрану.

     Дальше — лучше.

     Бывшего любовника, как, впрочем, и себя, женщине не жалко: взрослые запачканы и обоюдными предательствами, и нелюбовью. Но мальчика-то, мальчика-то очень хотелось уберечь, хотелось сохранить в чистоте!

     Для родимого мальчика мама-фантазерка, видимо, сочинила отдельную судьбу; это они умеют. Однако страшный социально-психологический опыт родителей незаметно просачивается и всё равно затопляет детскую повседневность. Мальчик увидел, узнал, перепачкался навсегда.

    Про подобные жестокие механизмы хорошо знают как священнослужители, так и служители американского масскульта. В отчетной картине тотальная нелюбовь, случившаяся с героиней Наоми Уоттс и ее семейством, комментируется, доводится до логического предела посредством давешней истории некоего коннозаводчика, который категорически не хотел детей и руками своей истерички-жены убил посланную Небесами девочку.

    Старинная история коннозаводчика иносказательно договаривает то, в чем героиня Наоми Уоттс никогда себе не признается. Вместо того чтобы жить «внутри собственной кожи», по мере сил культивируя любовь, а нелюбовь — блокируя, эмоциональная героиня погружается в изощренные фантазмы, где вся ответственность возлагается ею на внешние силы…

     Знаете, что по-настоящему страшно? Американская кинокартина «Звонок» проходит в России по разряду «бессмысленные иррациональные страшилки». Никто ведь даже не усомнился! Так и живут.

     Гра-амотные.

     На деле же тут рационализация. Попытка приручить хаос, стремление дать массовому человеку, обывателю, психологическое оружие. Страшная видеокассета, сопутствующий телефонный звонок, обещающий скорую гибель, и волосатая тетя из колодца, эту самую гибель обеспечивающая, — дизайн «для интереса». На деле же тут кино про нелюбовь, которая страшнее смерти, которая смерть и есть.

    Я бы показывал эту картину в средней школе. В рамках курса «Основы православной культуры». Но даже если таковой курс введут, обязательно замучают детей каким-нибудь декоративно-иллюстративным «Островом».

     Поражает, насколько последовательна и логически непротиворечива авторская речь. В «Звонке» — ни одного разрыва повествовательной ткани, ни одной маньеристской хреновины. Два часа — только про главное. Нет даже намека на этический релятивизм. Тетя свалила всю вину на других, это да. Сконструировала систему иррациональных отмазок, так уж у виноватых водится.

     Однако авторы всё время начеку: корректируют тетины умолчания посредством хитроумных повествовательных приемчиков.

     Зло всегда рядом. Зло передается от одного человека к другому. Именно близкие люди заражают друг друга злом. А то у нас многие полагают, что зло живет во внеположенной злополучной кассете. Или же, например, в телевизоре.

     Корректно, но недвусмысленно защищая от меня так называемых грамотных, Денис Драгунский наезжает на отечественных простаков: «Людям некогда. Ну совершенно ни минуты свободного времени книжку почитать или хотя бы уроки выучить. Потому что по два-три часа в день люди сидят у телевизора. Как бы еще один рабочий день в неделю. Или даже два. Устанешь тут».

     Лично я смотрю телевизор гораздо интенсивнее. Часов, случается, и по пять, и по шесть. Нравится дураку! Зарекся публично дискутировать и, будьте уверены, с этого пути не сверну. В связи с размышлениями Дениса Драгунского позволю себе лишь пару развивающих тему этой колонки замечаний.

    Вот мой уважаемый оппонент говорит: «Неграмотному человеку надо сочувствовать и помогать ему, если он лишен доступа к знанию. Если самодержавие или нищета не пускают его в школу, не дают ему книжку. Сейчас все-таки другие времена. С легкой руки российских интеллигентов и социальных философов-практиков знание доступно всем. Учись не хочу. Осваивайся в родной культуре. Не хотят. Не желают. Чему тут сочувствовать?»

     Как бы это помягче, но и постремительнее возразить…

     Во-первых, современная Россия агрессивно и осознанно культивирует сословную иерархию. Ненавидя-презирая друг друга, грамотный с неграмотным огораживаются обоюдно. Так что сейчас как раз «те самые времена». И снизу не выберешься, и наверх не проберешься.

    Американцы, у которых сословности гораздо меньше, тем не менее регулярно тематику подобного рода прорабатывают. С ходу мог бы назвать десяток превосходных социально точных картин последних лет.

     У нас — ничего подобного, фигура умолчания. И только пропагандистские речовки в коммунистическом духе, вроде вышеприведенной. Верит ли сам Денис Драгунский в то, что говорит?!

     Во-вторых, мне плохо понятно это вот желание наезжать на так называемых простецов за спиной у простецов.

     Не глаза в глаза, а за спиной.

    «Частный корреспондент» по определению не читают те, на кого ополчился Денис Драгунский. Зато читают грамотные. Поэтому разбираться здесь с уровнем грамотных, мне думается, корректно. А опускать простецов — нет.

     Кажется, это называется прагматика высказывания? Ну когда задаемся вопросами «Кто говорит?», «Зачем говорит?». Когда я говорю здесь, что наши теперешние грамотные на деле полуграмотные и что они превратили национальную культуру в гнилое болотце, я призываю всех собравшихся на интернет-страницах и перед монитором к работе над ошибками и над собой.

     А вот если некто утверждает, что народ, который, повторюсь, сюда не заходит, ленив и нелюбопытен?

     Что-то вроде доноса, не правда ли?

     Но главное вот что. Пафос тех моих колонок, которые направлены против грамотных, таков: постсоветские грамотные обанкротились. Между тем они безостановочно переводят стрелки, объясняя гуманитарную катастрофу и провинциальность нашей нынешней культурки… ленью и нелюбопытством «потребителя».

     Господа, успокойтесь. Потреблять то, что вами производится, по меньшей мере неполезно. «Осваиваться» в родной для вас культуре — нет никакого желания.

    Замечательно то, что всё большее количество грамотных признает свои, мягко говоря, недоработки. Очень порадовался за популярного литературного критика Андрея Немзера: теперь этот суровый человек мне почти что брат!

     Вот здесь Немзер, кроме прочего, скорбит: «Маленькое очень культурное пространство! Вот нам всем показалось, что оно большое и свободное в 89 году, а оно оказалось маленьким…»

     Брат-то он мне, конечно, брат, но всё равно удивляюсь: в каких таких эмпиреях витали эти самые «мы», то бишь они? Кира Муратова ровно в то же самое время сделала страшный-престрашный «Астенический синдром». Кира Муратова, правда, не из Москвы, не из тусовки, но из Одессы.

     Я, кстати, описывал в прошлом году настроения лучшего нашего кинопродюсера Сергея Сельянова, который тоже в 1989-м торжествовал, а теперь-то, как честный человек, пригорюнился.

     Что общего между Сельяновым и Немзером? Как выясняется, почти всё.

     Они составляют сословие грамотных перестроечного призыва. Достойнейшие люди! Отчего же им внезапно поплохело?

     А вот еще один в высшей степени достойный человек — Михаил Эпштейн. Он удивляется тому обстоятельству, что постсоветские писатели не могут написать ни одной востребованной цивилизованным Западом книжки.

     Это теперь общие настроения в определенной среде: «Никто не признает! Мы провинциальны, караул!»

    Неужели Денису Драгунскому не душно в пределах той культурки, которую нам давно и регулярно поставляют? Счастливый, получается, человек. Зато я ни себе, ни своим детям этой культурки и этого спертого воздуха не разрешаю.

     Дело вкуса, а как же.

    Коротко говоря, постсоветские грамотные не умеют конвертировать базовые ценности в убедительную образность городского типа. Огородились, обиделись и на Запад, и на своих простецов, молятся на культуру позапрошлых веков (читай: на толковые словари).

     Вот характерное интервью с Кареном Шахназаровым:

     «Корр.: Но ведь и во всем мире кино страдает от дефицита художественных идей. Французское кино уже не то, что во времена Рене Клера, в итальянском нет новых Феллини и Антониони, в английском — тишина...

     Шахназаров: Да и в Америке кино уровня Стэнли Кубрика и Артура Пенна давно позади. И эпоха мощнейших американских актеров типа Де Ниро, Пачино, Хоффмана, Редфорда уже на излете…»

     Умереть не встать: «В английском — тишина…»

     И это говорится при живом Майке Ли.

     Как же нашим грамотным хочется опустить мощную мировую культуру до своего уровня!

     Кстати, даже у Шахназарова была одна по-настоящему серьезная работа — «Дни полнолуния». Там огромный и сложный человеческий мир предъявлен с точки зрения обслуги.

     Вот и вся наша (ваша!) современная культурка — такой же точно взгляд обслуги на Великое с Возвышенным.

     Вряд ли это наша задача, наша миссия — брать грамотных за нереализованные амбиции и за самолюбие как за жабры. Но так получается само собою!

     Повторю строчку из своей прошлой колонки: «И хотели бы мы, неграмотные, укрыться в гетто, да способ существования массового общества не позволяет».

     В субботний денек замечаю на том же самом Первом канале весьма продолжительный концерт Михаила Задорнова. Вот что говорит этот человек, обращаясь к почтеннейшей публике: «Ох-х эти журнашлюшки! Пускаю в народ новое словечко — журнашлюшки. Пользуйся, народ!»

     Вот это да. Грамотный, из телевизора, а натравливает. Народ — на журналистов. Получается, натравливает меня, Манцова, небогато живущего в самом сердце провинциальной России, на меня же, Манцова, публикующегося в некоторых столичных печатных и непечатных изданиях.

     Это и есть непоследовательная публичная речь, от которой 20 лет и тошнит, и кружится голова. Эта речь, эта двусмысленность, господа грамотные, инспирированы вами!

     Теперь, замечено, наиболее чувствительных из вас тошнит. Жить отныне будете сытно, но нервно. Ткачиха возвращается, и она окончательно превратит ваши грезы в ваши же кошмары.

    Недавно в Сети бурно и по большей части гневно обсуждалось выступление некоей молодой партийной активистки. На митинге. С горящими глазами (и выступалось так, и обсуждалось).

     Грамотные обижаются, что жить стало неэстетично.

     А ведь это очередное явление ткачихи.

     Было еще старинное советское кино «Член правительства», с Марецкой: «Вот стою я перед вами — простая русская баба!»

     Стоит баба и не уходит. 90 лет стоит. Случаются истерики, не без этого.

     Ваше символическое добро, грамотные, получите-распишитесь!

    Весь этот социокультурный ужас я предсказывал 15 лет назад, но тогда мне дозволялось писать только о кино. Поверьте, хе-хе, на слово.