|
 Газета «Наш Мир»
К началу нынешней весны с как бы женским как бы праздником
телевидение окончательно определилось в гендерных вопросах. Вернее, ТВ
от этих вопросов просто отъехало, учредив de facto равенство женщин и
мужчин. Женщины — это не ударницы и не принцессы, не матери и
не топ-модели, не жены и не секретарши. Женщина являет свою
амбивалентную сущность как потребитель и объект потребления. И точка. Мужчина
тянется за женщиной. Он уже не рабочий и не ученый, не гаишник и не
шофер, не пианист и не боксер. Это всё частности. Главный архетип —
опять же потребитель. И что менее традиционно — он тоже объект
потребления, заботящийся о товарном виде и функциональности.
Мужчина тоже мечтает о вечной молодости, бодрости и отсутствии лишнего
холестерина. Он заинтересован в коже без морщин — и тоже проводит по
щеке рукой, проверяя, как там дела с увлажнением. Ему тоже
необходимо чистить зубы, а не только их лечить. Заметьте, что раньше
самую правильную зубную пасту выбирали всегда женщины, а мужчины в
белых халатах лишь направляли их выбор от лица медработников.
Равенство, достигнутое в рекламе, продолжается в прочих жанрах. Не
только женщины копируют мужской стиль, как «Женская лига», рифмующаяся
с «Убойной лигой» (ТНТ). Мужские образы развиваются по женским канонам,
что подчеркивается, к примеру, названием «Не родись красивым» (НТВ),
рифмующимся с «Не родись красивой». Наряду с героями —
следователями, оперативниками и судьями множится число героинь,
обладающих аналогичными профессиями. Есть даже женщина-спецназовец в
сериале «Морские дьяволы» (НТВ). Освоение мужских профессий — это
традиционный вариант женской игры по законам мужского мира. Однако все означенные ходы безнадежно консервативны, если не архаичны. Настоящая
бархатная революция осуществляется телевидением в концепции личной
жизни. Откровенная коммерческая реклама, конечно, убеждает в
необходимости и престижности счастья. Должна же быть большая цель у
всех покупок, акций и психологических установок. Счастье в
традиционном понимании — это счастье в личной жизни. Как формулировали
в излюбленном тосте на одной кафедре одного гуманитарного вуза: «Выпьем
за счастье в семейной и личной жизни!» Под личной и семейной
можно подразумевать и карьеру, и радости коллективного творчества, и
наслаждение чашечкой кофе наедине с этой самой чашечкой. Но теперь эта традиционная концепция счастья утрачивает если не силу, то безальтернативность.
Ведь потребителям и по совместительству объектам потребления добиваться
счастья друг с другом — это какая-то антигетеросексуальность. Мужчины и
женщины, они теперь как-то слишком одинаково скроены, чтобы слагать
полноценную пару. Совсем другое дело, если мужчины и женщины
попробуют сложить полноценные пары или треугольники с телевидением. Это
нечто здоровое и безопасное. ТВ всё чаще вкрадчиво намекает,
что само оно нуждается не в счастье, а в несчастье зрителей. Счастье
гроша ломаного не стоит. Каждые семьи, как известно, счастливы
одинаково, передачу из стандартной гармонии не сошьешь. Зато
если у вас есть интересные жизненные истории, позвоните в нашу
передачу, приглашает ток-шоу «Пусть говорят!». Драма чьей-то жизней —
хороший исходный материал для ТВ. Если вы подозреваете своего
партнера в нечестности, в измене, обращайтесь к нам, зовут ушлые
детективы из «Брачного чтива» (ДТВ). Человеческое несчастье в сочетании
с телевизионной его публикацией способно явить действительно счастливую
пару. Личная жизнь в сочетании с телевизионной ее интерпретацией и
коррекцией — вот союз так союз. В программе «Скажи, что не
так?!» на канале «Домашний» мужчина средних лет сетует, что не может
наладить нормальный контакт с молоденькой женой. Вот и обращается на ТВ
со своей проблемой. За дело берутся профессионалы, переодевают
жену из джинсов и куртки в офисный костюмчик и блузочку, меняют ей
прическу и возвращают мужу. Тот в восторге. Сидит на диванчике в студии
с букетом и обалдевает от результатов — перед ним не прежняя
жена-девчонка, а совсем другой человек. Быстро, просто, эффективно. В
«Давай поженимся!» (Первый канал) проблемы брака не решают методом
физических действий в примерочных и парикмахерских. Однако принцип
аналогичен. Людей приглашают заключать браки почти на небесах, то есть
в телеэфире, — и люди провоцируются с легкостью. Идут в телестудию,
чтобы там найти наконец идеального спутника/спутницу жизни.
Постепенно народу прививают две мысли. Первая — о том, что
самостоятельно с проблемами личного порядка разобраться невозможно.
Надо привлекать посторонних. Вторая мысль — о том, что эти
посторонние обитают не в милиции, не в медицинских учреждениях, не
среди друзей. Там человек с бедой будет для всех обузой. Здесь, на
телевидении, он почетный гость студии и желанный герой эфира. В стране,
где по-прежнему слабы институты гражданского общества, телевидение
претендует на универсальное посредничество между индивидами и
социальными группами. Священника, как известно, заменил
психоаналитик. Сейчас психоаналитика начинает подменять телеведущий.
Еще недавно у нас на ТВ разбирался с интимными вопросами только доктор
Курпатов. Телевизионные деятели посмотрели-посмотрели и подсознательно
решили, что тоже так могут. Теперь свои возможности демонстрируют. Психоаналитик
стал выгодно отличаться от священника тем, что не поучал и не напоминал
о долге, а выводил комплексы и завихрения пациентов за пределы
нравственных дилемм. Телеведущий выгодно отличается от психоаналитика
тем, что не склонен соблюдать конфиденциальность, но, напротив,
гарантирует опубликование частных биографических исповедей.
Набегут в студию приглашенные эксперты и просто зрители-статисты, и
пойдет разбирательство. Ну не к соседям же адресоваться, когда муж
вдруг вспоминает, что он мусульманин, и берет себе вторую жену, чем
приводит в шок первую. Пошумят, пообсуждают ситуацию в студии «Пусть
говорят!», пусть даже поглумятся — всё равно легче, чем наедине с собою
горе переживать. Публикация широко объявленного несчастья — это и есть счастье.
Беременная жена колотит любовницу мужа, с которой тот катался на
роликах, рвет при этом себе маечку, ругается и переживает. «Брачное
чтиво» (ДТВ) слегка затушевывает фрагмент обнажившегося в ходе драки
бюста и продолжает снимать происходящее с невозмутимо корректным видом.
ТВ просто делает свою работу. Никогда еще позор и слава не
синонимизировались до такой степени. Телеведущий действует от
имени всемогущего телевидения, которое есть машина, состоящая из
активно функционирующих людей. Эта машина-люди способна и эсэмэску
опубликовать на пол-экрана, чтобы вся Россия узнала, что какой-то Костя
ищет некоего Котика, Зайчика или Белочку из Самары. Эта же
машина-люди может разыскать дальнего родственника или еще более
дальнего супруга, контакты с которым прервались несколько десятилетий
назад («Жди меня», Первый канал). Велика Россия, но отступать
теперь есть куда, встречаться и оставлять конфиденциальную информацию
теперь есть где — в телеящике. Все там будем, как говорится. Телеящик
выгодно отличается от другого ящика тем, что безразмерен и охотно
работает с живым человеческим материалом. У влюбленных героев
повести Пушкина «Дубровский» было специальное дупло для обмена важными
посланиями. Телеящик работает как виртуальное дупло. Возможно, поэтому
данный способ общения и кажется многим столь романтичным.
Расклад внутри виртуально-гендерной пары индивид — теледупло бывает
всякий. Чаще, конечно, телевидение оказывается в роли активного
мужчины-потребителя. Если человек приходит на телевидение как
послушная тара для своей истории, ТВ берет инициативу в свои руки и
действует с этим пришедшим, как восточный деспот с очередной
добровольной пленницей. В общий гарем ее, до кучи. Кто-то
поменял себе пол, кто-то завел себе при этом ребенка, кто-то странно
живет, думает или чувствует, у кого-то не хватает каких-то частей тела
или функций, и они хотят запечатлеться в теледупле — они сгодятся для
очередного эфира. Но бывает, что и теледупло потребляют как
привлекательную и комфортную эфирную пустоту, предназначенную для
заполнения жесткой информацией, ради извлечения обоюдного удовольствия,
то есть выгоды. Если человек приходит на телевидение со своей
хорошо понимаемой сверхзадачей, рассчитав день и час, опираясь на
личные достижения и слабости эпохи, этот потребитель (не важно, какого
физического пола) по-мужски воздействует на телевагину. Накануне 8
Марта таковым активным, доминирующим субъектом, лидером в паре с
телевидением показала себя Алла Пугачева. Как грамотный
ньюсмейкер, она превратила тему своего ухода со сцены в тему
глобального эстрадного турне. Пугачева добилась того, что ее
пресс-конференцию повторяли по всем кнопкам и потом еще пересказывали в
разных форматах. Все каналы как-то сразу обрадовались — потому
как ничего радикально нового для 8 Марта не придумали. Женщина, которая
грозится перестать петь и откровенничает о причинах этого решения,
автоматически стала символом очередного женского праздника, оставив
далеко позади даже молодую Заворотнюк с ее «Кодом апокалипсиса» и
документальной лентой о превратностях личной жизни «няни».
Телевидение слагает новый стереотип престижной личной жизни — это
симбиоз интимности с публичностью, это любовный треугольник
мужчина/женщина + ТВ. Каковы будут масштабы и последствия бархатной
виртуально-сексуальной революции, прогнозировать рановато. Но революции без внешних границ и внутренних самоограничений вполне в духе XXI века.
| 
