 Газета «Наш
Мир» Конец 2008 – начало 2009 года ознаменовалось многими различными
событиями. Но два из них кажутся авторам этого текста не просто тесно
взаимосвязанными, но и символичными: в мире разразился по-настоящему
глубокий экономический кризис, и при этом резко возрос интерес к
работам Маркса. «Волк пришел»:кризис и его причины, или почему мир стал зачитываться «Капиталом» Вообще-то
иные из марксистов так долго говорили о кризисе капитализма, что
подавляющее большинство аналитиков перестало воспринимать их всерьез. В
результате ситуация стала напоминать известную притчу о пастухе,
который все время кричал: «Волк! Волк!», а волка все не было и не было.
Но однажды волк пришел… Между тем серьезные марксисты, в отличие
от партполитпропагандистов советской поры, заговорили об угрозе
мирового финансового кризиса и потенциальной возможности превращения
его в мировой экономический кризис лишь относительно недавно – на
рубеже веков. Именно тогда стало очевидным: отрыв фиктивного
финансового капитала от нужд производства материальных благ и
человеческих качеств достиг опасной черты. Так, авторы данного
текста уже в 2004 г., подводя итоги анализа природы виртуального
фиктивного финансового капитала XXI века, сделали вывод о том, что
«вполне вероятный в обозримом будущем кризис мировой финансовой системы
может оказаться детонатором серии глобальных катаклизмов» (Бузгалин
А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. М., 2004. С. 228–229). В другом
тексте, посвященном анализу макроэкономической динамики в нашем
Отечестве, также был сделан вывод, что в этих условиях в России
результатом продолжения установившегося в 2000-х годах
государственно-олигархического капитализма, приводящего к фактическому
отказу от приоритетного развития социальных отраслей и вложений в
развитие Человека при продолжающемся доминировании топливно-сырьевых и
финансовых олигархических групп, станет «нарастание экономических
трудностей, неизбежное в районе 2008–2010 гг.» (Колганов А.И. Пример
классового анализа российского капитализма (кое-что о
макроэкономической мудрости журнала «Эксперт»)//Альтернативы, 2004, №2.
С. 89–90). И авторы были не одиноки в этом прогнозе. К сожалению, он сбылся. «Волк» пришел. Мировой кризис стал реальностью. Впервые
после долгого перерыва, вопреки всем рассуждениям mainstream’а об
окончательном торжестве в новом веке универсально-эффективных
механизмов рыночной саморегуляции, разразился всемирный финансовый
кризис, очень быстро ставший и социально-экономическим. Причем кризис
оказался на удивление «нормальным», очень похожим по всем основным
параметрам на «обычный» циклический кризис, описанный в учебниках по
экономической теории (политической экономии) еще в позапрошлом веке.
Одновременное появление массы необеспеченных («плохих») долгов, паника
на бирже и падение фондовых индексов, постепенно начинающееся сужение
потребительского спроса и сокращение производства, рост безработицы,
плюс – совсем уж необычное для современной экономики явление – угроза
дефляции (кризисного падения цен). И все это очень похоже на
классическую картину кризиса, как она была описана (точнее – выведена
из анализа природы капиталистической экономической системы) Карлом
Марксом полтора столетия назад. Вполне понятным в интерьере
описанных выше событий стал невероятный, лавинообразный рост интереса к
марксистской теории вообще и «Капиталу» К. Маркса в частности:
общеизвестно, что эта книга раскупается в мире с удивительной скоростью. Итак, Маркс вновь актуален. Назад, к «Капиталу»? Будучи
марксистами не по самоназванию, а по существу, мы должны предостеречь
легковерную публику и профессионалов. Здесь не все так просто.
«Капитал» как таковой за эти полтора столетия существенно устарел. И
это подтверждение правоты марксизма: наша методология и теория всегда
требовали саморазвития и самокритики в соответствии с развитием самой
жизни*. В ситуации с нынешним кризисом все это вполне подтверждается,
ибо «классические» причины кризиса проявили себя в новом веке в новом
виде. Тезис первый. Предпосылка (не причина) кризиса – это
стихийность развития рыночной экономики. Еще год назад это положение
выглядело безнадежно устаревшим старомодным бредом. Несколько месяцев
кризиса заставили многих аналитиков признать: предпосылкой кризиса
стала волна дерегулирования и десоциализации экономики, которые
подарили «второе дыхание» внутренней закономерности капитализма:
периодически повторяющимся кризисам. Кстати, здесь же лежит и самая
глубокая тайна всех шагов антикризисного регулирования: сделать так,
чтобы производитель имел общественные, а не рыночные гарантии
производства (гарантированные инвестиции, дешевые кредиты и т.п.) и
реализации своей продукции (государственные закупки или «хотя бы»
кредитование реализации). Тезис второй. Возможность кризиса
связана с разрывом актов купли-продажи и относительно самостоятельным
движением денег. Эта «классическая теза XIX века в новом, XXI столетии
приобрела новое звучание. В мире образовался особый вид фиктивного (как
бы деньги, сделанные из денег, – акции, долговые обязательства,
фьючерсы и т.п.) финансового капитала: он стал виртуальным (живущим в
компьютерных сетях) капиталом-странником и радикально оторвался от
реального сектора. В последние десятилетия этот отрыв стал вопиющим:
если еще 20 лет назад мировые финансовые активы были примерно равны
мировому валовому продукту, то накануне кризиса они превышали его в 3,5
раза, а объем деривативов (очень грубо его можно сравнить с объемом
финансовых спекуляций) – в 12. Возник гигантский «пузырь», который
должен был лопнуть и лопнул. Тезис третий. Причина кризиса –
перенакопление капитала, невозможность его прибыльного применения. В
новом веке оно оказалось интенсифицировано ростом превратного сектора,
в котором производятся бесполезные для развития производства и
прогресса человеческих качеств продукты и услуги: от финансовых
спекуляций до масскультуры и символического [пере]потребления.
Экономика стала все больше создавать как бы блага, симулякры денег и
товаров: всяческие деривативы (как бы деньги: пока нет кризиса –
ликвидный ресурс, в условиях кризиса – бумага), брэнды (они раздули
капитализацию известных фирм, быстро лопнувшую в условиях кризиса),
престижные, но, по сути, бесполезные товары (от которых ныне вынуждены
отказываться и олигархи, и «средний класс»). Четвертый тезис.
Материальная основа кризиса – цикличность обновления основного
капитала, технологические циклы. К концу 2000-х годов мир столкнулся с
тем, что бум информационных технологий заканчивается. И главным образом
потому, что информационная революция пошла по тупиковому пути, когда
компьютеры используются по преимуществу офисным планктоном и
подростками, играющими в стрелялки, а Интернет стал более чем на две
трети источником подглядывания в замочную скважину (порносайты) и
симулятивного как бы общения на каких-нибудь «одноклассниках». О том, что такая траектория развития экономики и общества приведет к кризису, повторим, писалось давно. Да только нам не верили. Самое
смешное, что многие не хотят верить даже сейчас, предлагая решать
проблемы выхода из кризиса на пути… реанимирования тех причин, которые
его вызвали. За счет кого и как выходить из кризиса Именно так, социально-заостренно, марксизм ставит вопрос о том, что делать для преодоления кризиса. Сразу подчеркнем, что здесь возможны три решения. Первое
– то, что предложили Буш и Путин без малого полгода назад: надо взять
деньги у налогоплательщиков и спасать финансовых спекулянтов! Именно на
это – выкуп плохих долгов, поддержка катящихся в кризис частных
финансовых институтов, дешевые (и без обеспечения!) кредиты
коммерческим банкам – были нацелены план Ольсена в США (более 700 млрд
долларов) и первые предложения Путина (более 100 млрд долларов).
Аргументировалось это все необходимостью поддержания финансового
сектора экономики с целью (естественно!) обеспечения стабильности
финансовой системы для предотвращения кризиса, что отвечает интересам
всех граждан страны (предотвращение обесценения вкладов, сохранение
рабочих мест и т.п.). То, что для этого требуется поддержать
собственников финансового капитала и возместить им потери от их
неудачных спекуляций, – это вопрос «технический», это вопрос средств
выхода из кризиса, а не социальных (а уж тем паче классовых)
приоритетов. С точки зрения сторонников этого решения, другого выхода
из кризиса просто нет. Самое смешное, что они правы: сохраняя их
правила игры, выйти из кризиса иначе, чем путем вливания «нового вина»
(огромных ресурсов, полученных от налогоплательщиков) в «старые меха»
стоящих на грани банкротства финансовых корпораций, невозможно. Другое дело, что можно изменить правила игры. Но
это уже вторая группа решений. Она предполагает более или менее (в
зависимости от объективных предпосылок и субъективных условий)
радикальное изменение сложившейся финансовой системы, выход из кризиса
за счет сокращения не только доходов, но и богатств (собственности)
всех тех, кто активно инвестировал в финансовые спекуляции на
протяжении последних десятилетий: те, кто включился в азартные игры
казино-капитализма XXI века, должны расплачиваться (по правилам всякого
честного казино) не только текущим доходом, но всем своим состоянием. А
если нечем платить – идти в долговую яму. Общество за проигрыш в
финансовом казино никому ничего компенсировать не должно – таковы
правила рынка (ни о какой социальной справедливости здесь речь не идет
вообще). Средства госбюджетов в рамках этого сценария пойдут не
коммерческим банкам, а непосредственно на поддержку производства,
общественных работ, решение социальных проблем, не опосредуясь частными
финансовыми институтами (пример такого решения – прямое выделение в
Китае более 550 млрд долларов на развитие инфраструктуры,
строительства, решение социальных, экологических и т.д. проблем). Третье
(наиболее радикальное в рамках капиталистического способа производства;
социалистическая революция пока что не имеет достаточных предпосылок ни
в России, ни в США) решение – социализация финансов. По сути дела,
хирургическое вмешательство в финансовую сферу – удаление раковой
опухоли (финансовых пузырей) при сохранении общественно-полезных
функций этой системы. Эти шаги предполагают, в частности, но не только,
национализацию крупнейших банковских институтов при гарантиях
неприкосновенности вкладов и постепенной компенсации акционерам банков
стоимости их акций в размере, который они имели в результате кризиса
(ответственность за неудачные спекуляции должен нести спекулянт, а не
общество), принудительное слияние в несколько крупных структур и
передача под общественно-государственный контроль средних и мелких
банков и т.д. Что касается гарантий вкладов, то они могут и должны быть
осуществлены в полном масштабе только для мелких и средних вложений,
связанных с получением заработной платы, пенсионными сбережениями и
т.п. Вклады тех, кто хотел нажиться на спекулятивном финансовом буме,
вкладывая крупные капиталы под высокие проценты, гарантировать не
логично: отправляясь в казино, каждый должен знать, что он может и
продуться, и компенсировать потери от этой страстишки общество не
обязано… Для поддержания производства материальных благ и услуг
могут использоваться механизмы прямого государственного кредитования и
финансирования, жестко привязанного к реализации производственных
программ. Сказанное – не только авторская позиция. Эксперты,
работающие с международными НПО (в частности, с международной сетью
АТТАК, поставившей своей целью сокращение финансовых спекуляций еще в
начале 90-х гг. прошлого века) и социальными движениями (мировые сети
«Интеллектуалы и художники за гуманизм», Всемирный форум альтернатив и
др.), в течение последних месяцев не раз формулировали требования
выхода из кризиса не за счет граждан. Выделим только два аспекта. Требование №1. Отвечать
– причем не только своим доходом, но и своим капиталом, своей
собственностью, своим положением – за кризис должны те, кто виновен в
его инициировании. Виновны же в этом, во-первых, все инициаторы и
участники безудержной экспансии виртуального фиктивного финансового
капитала (очень упрощенно их можно назвать финансовыми спекулянтами в
самом широком смысле этого слова) – все те, кто «надул» огромный пузырь
фиктивных финансовых ресурсов. Во-вторых, в этом виновны все те
политические структуры (от президентов и правительства до партий,
одобривших и поддержавших эту политику, включая их идеологов, экспертов
и т.п. лиц), которые проводили, по сути дела, монетаристскую политику
безграничного доверия «невидимой руке» рынка, характерной для
большинства стран и «несвятой троицы» (ВТО, МВФ и МБ) в последние
десятилетия. Соответственно, кризис можно и должно преодолевать за счет
резкого сокращения их доходов и собственности (уже упомянутые
социализация и национализация банков, но не вкладов), расширения и
ужесточения общественно-государственного контроля за финансовой сферой
при полной прозрачности финансовых трансакций, закрытии офшорных зон и
т.п., при социальном ограничении инвестиций в финансовые спекуляции и
выдавливании капиталов из этой сферы (за счет прямых институциональных
ограничений, специального повышенного налогообложения и т.п.). Требование №2. Открытость,
гласность и прозрачность обсуждения и принятия решений по проблемам
выработки, принятия и реализации антикризисных программ. Да, финансы –
это дело профессионалов, но профессионалы уже привели мировую экономику
к вполне «профессиональному» кризису. Кроме того, есть разные
профессионалы, предлагающие разные модели выхода из кризиса. Наконец,
люди, гражданское общество каждой из стран и мировое гражданское
сообщество должны знать и понимать, кто и какую цену заплатит за выход
из кризиса, что, как и в чьих интересах (и за чей счет) будет сделано,
кто и какую конкретно ответственность на себя принимает. Все эти
предложения не являются чем-то новым. Эксперты и интеллектуалы,
принадлежащие к кругу противников неолиберальной, монетаристской
политики и в России, и за ее пределами, уже давно и детально прописали
эти альтернативы, много более десяти лет назад показав, что финансовый
кризис в условиях безудержной «финансиализации» возможен в любой
момент. Поэтому у нас сейчас есть немалые основания для того, чтобы
потребовать от тех, кто делает «реальную политику»: прислушайтесь к
голосу тех, кто в отличие от вас показал, почему и как может наступить
кризис и давно предложил пути выхода из него за счет тех, кто его
породил, а не тех, кто страдал и страдает от финансовых спекуляций. А теперь о сценариях посткризисного развития. Сценарии посткризисного развития как пространство социально-политической борьбы Начнем
с констатации: если баланс общественно-экономических сил не сложится в
пользу большинства граждан, то выход из кризиса будет идти по сценарию
усиления концентрации капитала и дальнейшего укрепления некоторых
крупнейших финансовых институтов (кто-то из них, конечно же, проиграет)
при ухудшении положения большей части предпринимателей в реальном
секторе и резком ухудшении качества жизни практически всех слоев
наемных работников (в том числе занимавшего до кризиса явно
привилегированное положение слоя «профессионалов»-финансистов). И этот
сценарий пока что наиболее вероятен, судя по тому, на какие меры по
«оздоровлению» экономики нацелены программы правительств ведущих стран
мира. В случае реализации этого сценария мы можем прогнозировать
появление нового пути инволюции (инволюция – преобразование, которое
является обратным самому себе – Прим. ред.) позднего капитализма –
реверсивного даже по отношению к неолиберальной модели конца прошлого –
начала этого века. Это будет выход из тупика, в который в очередной раз
уперся (и кризис тому свидетельство) глобальный капитал. Но выход назад
и в сторону. Конкретные черты этой посткризисной модели мы прогнозировали еще до кризиса. Ныне они становятся все более рельефными. В
экономике на смену внешнему торжеству свободного глобального рынка
будет все более идти имперский протекционизм: сращивание власти мировых
мегакорпораций (с капиталами даже не в сотни миллиардов, а в триллионы
долларов) с государствами-империями при реколонизации остального мира.
Отношения наемного труда и капитала будут характеризоваться дальнейшим
ослаблением профсоюзов, растущей дифференциацией доходов внутри
социального слоя наемных работников (все более уходящего от
классического состояния однородного «среднего класса») при дивергенции
его на узкий слой высокооплачиваемых «профессионалов» и большинство
индустриального и доиндустриального пролетариата, а то и прекариата**. Для
обеспечения такой экономической модели потребуется проимперская
геополитика и еще более манипулятивная политико-идеологическая система,
оставляющая в лучшем случае видимость демократии. Для стран
периферии (полупериферии) останутся сценарии полуколоний («периферийных
империек»). Возможно также образование мощных антиимперских союзов
(тоже, впрочем, довольно реакционного толка). Идеологически все это будет сопровождать мощная волна правого неоконсерватизма. Есть
и умеренно-альтернативный сценарий, что-то в духе плана «Рузвельт-XXI».
Потенциал этого сценария (скажем, новой глобальной экономической сети с
«правилами игры», аналогичными тем, что сегодня есть в Норвегии или
Венесуэле: приоритет социально-экологических целей, ограничение
крупного бизнеса, социализация образования, здравоохранения, финансов…)
зависит от того, окажется ли достаточно мощным потенциал мирового
гражданского общества и ряда государств, уже сейчас проводящих такую
политику… Впрочем, этот сценарий, на наш взгляд, маловероятен,
хотя мы считаем важным его всяческую поддержку. Хотя бы для того, чтобы
обозначить идейно-теоретические альтернативы, а также побороться за
компромисс или, по крайней мере, соревнование в недалеком будущем двух
предложенных выше крайних сценариев посткризисной эволюции/развития. Стратегически
же выход возможен только при реализации качественно иной стратегии –
стратегии выхода за рамки капиталистической системы. Но это тема,
лежащая за пределами данной статьи. Александр Бузгалин д.э.н., профессор МГУ, директор Института социоэкономики МФЮА Андрей Колганов д.э.н., ведущий научный сотрудник МГУ *
Подробную библиографию работ и развернутое изложение позиции авторов по
проблемам развития нового – глобального – капитала можно найти, в
частности, в книге: Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал.
М.: УРСС, 2004, 2007. ** Термин, который на русский
язык, наверное, лучше всего перевести как «отверженные». Это те жители
(преимущественно городские) в странах третьего и отчасти первого мира,
а также России, кто «исключен» из сферы «легитимного»
социально-экономического бытия. Их созидательный, позитивный потенциал
прекрасно показан британским социологом Дж. Лестером на основе
многомесячного встроенного наблюдения (см.: Философия хозяйства, 2008,
№6). |
