Газета «Наш Мир»

    Оседание и коллективизация

    В начале 1930 года Голощекин внес еще одну директиву, которая, в сочетании с уже отмеченными явлениями, оказалась последним толчком к катастрофе. Это директива о «коллективизации на основе оседания». Голощекин всегда негативно высказывался о казахском кочевом хозяйстве, и утверждал, что требуется ликвидировать и кочевание, и проживание в мелких аулах по 5-6 юрт. 17 декабря 1929 года бюро крайкома ВКП(б) приняло резолюцию о коллективизации и оседании казахских хозяйств, и достижении уровня коллективизации в 30% в 1930 году. Но уже в апреле 1930 года он заявил о коллективизации более 73% хозяйств.

    План проведения оседания был огромный – 544 тысячи хозяйств в течение трех лет (то есть до 1934 года).Как можно судить из выступлений Голощекина, он всерьез рассчитывал на осмотрительность своего актива, на их способность учета особенностей кочевого и полукочевого хозяйства при оседании и создании колхозов. Потом он неоднократно критиковал исполнителей за отсутствие такого внимательного подхода.

    Но перед началом коллективизации и оседания у него уже не было действенных рычагов воздействия на свой актив, находившийся в аулах. Казахстан – страна большая, и тогда имела очень плохую связь и средства сообщения. Их трудно было даже проинформировать о чем-то, не говоря уже о контроле за ними. Контроль еще как-то можно было наладить вокруг городов и вдоль железной дороги, но в остальных местах активисты были предоставлены сами себе. В то же время актив уже представлял собой совокупность банд, которые пользовались крайкомовскими директивами как еще одним поводом для грабежа и злоупотреблений.Директива о коллективизации была ими воспринята как разрешение на грабеж, только теперь повальный и тотальный. Ранней весной кочевников стали срывать с зимовок и гнать на места оседания, не считаясь с падежом скота. Оседание с марта 1930 проводилось методом постановки в произвольно выбранном месте городков из юрт, выстроенных в прямые линии. Часть юрт отдавалась под скотные дворы, а их хозяев вселяли в другие юрты. В одном месте скапливалось до 300-400 юрт.

    Началась повальная коллективизация скота, во многих местах имущества, личных вещей. В результате коллективизации, 87% колхозных и 52% единоличных хозяйств совершенно лишились скота, и не имели даже одного барана.

    Скот исчезал с пугающей быстротой. Если в 1927 году в Казахстане было около 40 млн. голов скота, то в результате первой волны грабежа и заготовок он сократился до 29,5 млн. голов в 1930 году. При коллективизации началось отвесное падение его численности. В 1932 году в Казахстане было всего лишь 5,1 млн. голов. Основная часть его пала от бескормицы, от отсутствия ухода, но много скота было расхищено, продано, забито, в общем, разбазарено, как говорили в те времена. Разумеется, что актив, который насильно загнал кочевников в оседлые колхозы, взяв при этом значительную часть скота на свое личное пропитание, совершенно не позаботился о кормах, о сене. Резкое падение поголовья списывали на кулаков и баев, которые якобы «разбазаривали скот», и вымещали на них злобу за свои неудачи. При этом не прекращались кампании, хлебозаготовки, а зимой 1930 года новоиспеченных колхозников заставили сдать по 10 кг шерсти с хозяйства. Остриженные овцы вскоре пали. Были и другие подобные случаи.А что же Голощекин, знал он или нет, что происходит? Судя по выступлениям 1930-1932 годов, наполненных критикой, вполне был в курсе событий. Он неоднократно критиковал извращения, перегибы, коллективизацию кочевых аулов без подготовки, отсутствие учета особенностей хозяйства, административное принуждение и так далее. Но ничего не делал, ограничиваясь только словесными разносами. По всей видимости, он всерьез рассчитывал на сознательность своего актива. Кроме того, он подавлял малейшие попытки критики сложившегося положения, и занимался этим вплоть до снятия с поста.

    Катастрофа

    Голод начался в конце 1931 года, в начале 1932 года началась массовая гибель людей, а летом он вошел в полную силу. В КазЦИК пошел поток сообщений и телеграмм о голоде, о смертях, о бредущих в города умирающих людях, о людоедстве. Осенью 1932 года во многих аулах не осталось ни одного живого человека. Габит Мусрепов находил в степи такие поселки: «Мертвый город из белых юрт на белом снегу. Заходим в одну юрту, в другую: все вещи на месте, а людей нет». По всем дорогам и на улицах городов валялись трупы умерших, Тургай оказался окружен кольцом из трупов. Мансур Гатауллин по время поездки в Каркаралинскую область в поселке Кент нашел базу для скота, забитую штабелями трупов, а потом и казан в котором варились детские руки и ноги.

    Жертвами голода стали 1 млн. 750 тысяч человек казахов (42%). Другие народы тоже понесли чудовищные потери: украинцы – 200 тысяч человек (23%), узбеки – 125 тысяч человек (54%), уйгуры – 27 тысяч человек (43%). Это, конечно, неполные данные. Все народы в Казахстане пострадали от голода. В 1931 году откочевало 1 млн. 30 тысяч человек, в том числе 616 тысяч безвозвратно. Люди бежали от голода в разные стороны, кочевники Семиречья пробивались в Китай, несмотря на заслоны ОГПУ, истреблявшие беженцев из пулеметов. Сейчас потомки этих беженцев постепенно возвращаются обратно на Родину.

    Уже в июле-августе 1932 даже высшие руководители Казакской АССР поняли, что произошло. Все, кроме Голощекина. Когда в июле 1932 года получил письмо о голоде от пяти представителей крайкома (Мусрепов и Гатауллин были в числе подписавшихся), он заставил его авторов каяться на партсобрании и наказал выговором. После этого от него побежали даже самые близкие сторонники. В августе 1932 года Ураз Исаев, ближайший соратник Голощекина, решился написать Сталину о реальном положении в Казахстане. За что в то время не брался Голощекин, все валилось из рук. В 1930 году была создана Коммуна им. Голощекина, которая обанкротилась, разбазарив скот и имущество на 13 тысяч рублей, и сделав убытки еще на 13,4 тысячи рублей. Поселок имени Голощекина недалеко от Кустаная, в 1932 году вымер до последнего человека. Он же не нашел ничего лучшего, как устроить в октябре 1932 года в Алма-Ате «пир во время чумы» - помпезное празднование 12-летия республики.

    В феврале 1933 года, после вмешательства Сталина, Голощекин был снят с поста первого секретаря крайкома ВКП(б) и отозван в Москву. Вместо него был назначен Левон Исаевич Мирзоян. Ему досталось тяжелое наследство – умирающий от голода и заваленный трупами Казахстан, полный развал хозяйства. Поля с большим трудом вспахали, но зерно, по рассказу Мекемтаса Мырзахметова, весной 1933 года сеяли с самолета – семенное зерно боялись доверить людям. По указанию крайкома, людям начали раздавать скот: из колхозного стада – 470,7 тысячи голов, из совхозов – 273,9 тысячи голов, завезено – 120,2 тысячи голов. За 1933-1935 годы колхозникам было роздано 1 млн. 116,9 тысячи голов скота. На 1 января 1935 года без скота оставались 92,8 тысячи хозяйств – 18%. 

    Массовая раздача скота позволила подавить голод и остановить массовую смертность. Сытой жизнь после Великого джута трудно было назвать, но все же, жизнь стала налаживаться. Оставшиеся в живых стали работать в колхозно-товарных фермах, в совхозах. О возвращении к кочевью уже и речи быть не могло: не было скота, не было юрт и необходимого имущества, умерли, не передав знаний, старики, знающие секреты кочевья. Да и, похоже, люди просто стали бояться жить одним скотоводством.

    Левон Мирзоян приложил огромные усилия к становлению в Казахстане зернового хозяйства, добившись массовых поставок сельхозтехники. В 1935 году Казахстан обладал парком тракторов в более чем 13 тысяч машин. Роль Мирзояна в борьбе с последствиями Великого джута, до сих пор не находила должной оценки. Ведь именно он остановил губительный голод, и ему многие казахстанцы обязаны своим рождением. Он был чутким к людскому горю, был против высылки корейцев в Казахстан, а потом был арестован и расстрелян после того, как открыто заявил Сталину и Ежову свое недовольство методами НКВД. В Алматы и Астане есть улицы его имени.

    «Эй! В аду кричи, Голощекин!»

    Филипп Голощекин некоторое время жил в Москве, не обремененный работой, и получил должность главного арбитра СНК СССР. За свои действия он не понес никакого наказания, потому что был хорошо знаком с главой НКВД Николаем Ежовым. Однако, что весьма отрадно, долго так не продолжалось. Новый глава НКВД Лаврентий Берия подписал приказ об аресте Голощекина.

    Ему были предъявлены обвинения в участии в антисоветской организации, антипартийной деятельности, подготовке терактов, а также во вредительстве во время коллективизации в Казахстане. Все обвинения Голощекин отрицал. После завершения следствия, без суда было принято решение о расстреле. 28 октября 1941 года, в поселке Барбош, Куйбышевской области, Филипп Голощекин был расстрелян. Автор книги «Хроника Великого джута» Владимир Михайлов обнаружил, что все фотографии Голощекина в подшивке газеты «Советская степь», были перечеркнуты и подписаны «убийца». Причем, очень давно, чернила выцвели. Народ четко выразил свое отношение к организатору голода. И сейчас можно было бы поставить небольшой памятный бюст Берии с табличкой: «Лаврентию Берия за расстрел Голощекина». Так уж вышло, что он отомстил за голодную смерть почти половины казахов.

    Следы Великого джута

    Великий джут оказал огромное влияние на казахов, так, что можно сказать, что после этого страшного голода казахи стали другим народом. Был нанесен тяжелый удар по традициям и культуре народа: от кочевого скотоводческого хозяйства остались жалкие осколки, казахи в массе своей стали оседлым народом, стали жить в городах. Исчезли те основы, которые веками питали казахскую культуру.

    Когда-то казахи славились своей нарядной одеждой, богато украшенной орнаментом, много было красивых юрт с богатой обстановкой. Теперь они остались в основном, только в музеях и книгах. От ремесленной культуры, традиционных промыслов, тоже остались лишь жалкие осколки.

    Были подорваны условия развития казахского языка, устного и письменного творчества. В Казахстане казахи стали меньшинством, что не могло не сказаться на последующей культурной политике. Сегодняшние трудности сохранения и развития казахской культуры и языка во многом восходят ко временам этого голода. Слишком многое было утрачено, слишком много погибло людей, не сделавших свой вклад. Казахская культура не сдала своих позиций в эпоху ускоренной модернизации, не стала ненужной, как многие считали и продолжают считать. У нее был достаточный потенциал, чтобы найти свое место в новой эпохе, таланты, если бы не погибли, смогли бы соединить традиции с инновациями. Но казахская культура была убита голодом. Ее остатки сохранились только потому, что Голощекину не дали завершить его бесчеловечные социальные эксперименты и вырубить казахов под корень. Теперь казахский язык и культура, помимо всего прочего, являются памятником всем погибшим в годы Великого джута. В каждом казахском слове, песне, произведении, орнаменте живет частица этой памяти.