Газета «Наш Мир»

      Ещё в 1998 г. А. Солженицын на общем собрании РАН, посвященном ее 275-летию, сказал, что "ещё никогда за три века своего существования на Руси наука не была покинута в таком пренебрежении и нищете". А инновационное развитие требует ой как много денег. С тех пор положение стало ещё хуже и в данной статье я попытаюсь это показать. В данной статье я попытаюсь оценить место нынешней России в науке, в частности в микроскопии твердого тела и в биологии и медицине, и сравнить с тем, как более бедная, чем Россия, Бразилия успешно развивает свою науку, наращивая свой человеческий капитал.  

          В последние годы с экранов телевизоров постоянно несутся восторги по поводу того, как здорово наши лидеры развивают российскую науку. До наступления мирового финансового кризиса, наш двуглавый лидер постоянно отчитывался об успехах в возрождении науки, часто были слышны заверения о необходимости инновационного развития - то Медведев на телеэкране премии молодым ученым раздает, то наш двуглавый лидер посещает институт ядерных исследований, то осматривает заводы, когда-то в советское время производившие на экспорт великолепные самолеты. Не хуже американских. Мол, и зарплату ученым повысили и, дескать, Нанотехнологическую корпорацию организовали (но для распила денег пригласили известного пильщика бабла Чубайса).    

        В последние же два года, действительно, зарплата российских ученых существенно возросла. В мае 2006 года Дума приняла закон о доплатах - доктору наук 7000, а кандидату наук 3000 рублей. Например, научных сотрудники Новосибирского Академгородка сообщали одному из моих знакомых о повышении их месячных зарплат то 20-30 тысяч, что вместе с грантовскими деньгами и премиями позволяло довести их чистые денежные доходы до 30-40 тыс. рублей.    

        Как говорили мне ученые, работающие в России, деньги в науку действительно пошли, да ещё как пошли (сейчас, правда, поток резко иссяк). Например, Ханты-Мансийский округ отхватил аж два конфокальных микроскопа по миллиону евро каждый. Купить-то купили, а теперь не знают, что с ними делать, запчасти импортные, дорогие, а рубль упал.  Хотя, как интеллектуальная мебель эти микроскопы завсегда сгодятся. Можно показывать друзьям и гордиться их наличием. Вот один из ведущих вузов медико-биологического профиля купил новейший электронный микроскоп ЛЕО-912 и он стоит у них в ящиках уже лет пять.    

        Некоторым научно-исследовательским институтам также удалось отхватить новое оборудование, которое бойко предлагали им западные фирмы, уверенные, что нефтяные рубли никогда не кончатся. В России, наконец, появились световые конфокальные лазерные микроскопы, электронные микроскопы, пригодные для томографии, биохимические анализаторы... В Пущино на Оке в одном из биологических институтов купили аж даже цайсовский электронный микроскоп Либра-120.      

      Не всегда приборы давались за дело и на дело. Но вот вопрос - зачем нужно дорогостоящее оборудование в России, если исследователи зачастую даже не знают, что исследовать? В основном - для престижа. Решения о выделении денег на оборудование принимаются не учеными, а чиновниками.        

        Российский ученый биолог, имеющий один из самых (если не самый) высоких индексов цитирования из ученых, работающих именно в России, Михаил Сергеевич Гельфанд, заместитель директора по науке Института проблем передачи информации им. А.А.Харкевича РАН, указывает, что финансирование науки в России распределяется "по понятиям" (руководство РАН называет это "процессом постепенного согласования между учеными", что, конечно, звучит красивее; впрочем, распределение лотов минобрнауки тоже вызывает много вопросов) [1].  

          А вот ещё одна схема из жизни. К директору приходит аспирант и просит подписать заявку на очень дорогой микроскоп. На вопрос, а кто даст деньги, аспирант отвечает - спонсор. Директор подписывает и (о чудо!) получает прибор, который потом превращается в мебель из-за отсутствия денег на сверхдорогое обслуживание или расходных материалов.    

        А как же нанотехнология, о которой Путин прожужжал все уши? Как пишет хорошо информированный Ю. Магаршак [2], "по европейским экспертным данным, в прошлом году в России было зарегистрировановтолько три патента, связанных с нанотехнологиями, в то время как в США 2400, а в Японии 876. Заявители из Израиля получили более 150 таких изобретений (т.е. в 50 раз больше, чем Российская Федерация). Думаете, клевещут недруги? Оказывается, наоборот: слишком великодушны в оценках. Согласно компетентным источникам, в России положение еще хуже. Так, руководитель Федеральной службы по интеллектуальной собственности, патентам и товарным знакам ("Роспатент") Борис Симонов, ответственный человек, знающий ситуацию не понаслышке, с горечью констатировал: "На сегодняшний день у нас нет ни одного нанопатента, хотя в мире их зарегистрировано уже около 10 тыс., и две тысячи имеют правовую охрану на территории РФ" (конец цитаты). Но все это было до кризиса.    

        Казалось бы, надо радоваться. Отечественная наука возрождается. Но что-то моя душа не фонтанирует сильной радостью. Либо мне завидно, либо что-то другое мешает. И это другое то, что состояние науки в нынешней России очень печальное. Я уже писал о кризисе российской науки [3, 4]. Может все наладится? - спрашивал себя я. Однако сомнения оставались. Но самое главное, а получен ли хоть какой-нибудь эффект? Но, как оказалось, эффекта пока нет. И это не просто моя желчь выбивается наружу. Ведь есть достаточно объективные показатели, позволяющие оценить качество российской науки. Кроме того, стоило наступить кризису, как зарплаты стали падать, премии кончились...    

        Ежедневный театр кремлевских миниатюр по программе "Время" показывает нашего двуглавого лидера за рутинной работой. Премьер и президент принимают министров, посещают, но вот никак  у них руки не дойдут до возрождения российской науки. Конечно, Куршавель и эти театры кремлевских миниатюр важнее.  

          КАЧЕСТВО РОССИЙСКОЙ НАУКИ    

        О качестве науки в нынешней России можно судить по общепринятым критериям научной значимости. По числу опубликованных работ за 1993-1997 годы Россия находилась на 7-м месте в мире, а вот по количеству цитирований на одну работу она занимала 89-е место среди 100 стран. В последующем положение продолжало ухудшаться. За последний период американский институт научной информации дает следующие цифры - в 2003-2004 годах, по общему количеству публикаций, Россия занимала восьмое место среди 145 стран по числу публикаций, и лишь 15 место по общему количеству цитирований.    

        Сейчас в среднем по числу цитируемости в расчете на одну статью российская наука занимает 120 место среди 145 стран (то есть скатились уже с 89 места). Российские статьи цитируют в среднем в 1.6 раз реже, чем, к примеру, греческие. Вывод отсюда совершенно простой - в настоящее время имеет место опасная тенденция к провинциализации и деградации российской науки. Даже неучёный Греф обратил внимание на то, что доля научных публикаций за последние 10 лет сократилась в два раза, и по этому показателю мы уж отстаем от США в 15 раз [5]. По данным В. Маркусовой [6], научного руководителя гранта INTAS (европейское агентство, финансирующее совместные проекты ученых Европы и стран бывшего СССР), вклад России в мировую науку за 15 лет сократился в 15 раз и ныне составляет 3.75%.    

        Другим проявлением кризиса российской науки стало резкое снижение качества научных журналов. Среди современных российских научных журналов только 100 (1,66 процента от мирового количества) имеют более-менее значимый импакт-фактор, остальные никто в мире не читает. Это значит, что 90 процентов российских научных журналов можно было бы и не издавать? Все это свидетельствует о том, что ученые в нынешней России производят в основном интеллектуальный мусор. Причем эта закономерность имеет тенденцию к нарастанию.    

        ПУТИН-КРАХ РОССИЙСКОЙ НАУКИ    

        А совсем недавно я купил книгу, где некто Логинов [7] провел колоссальную работу и свёл воедино в единую летопись все более или мене стоящие открытия, совершенные в мире начиная с 1800 г. В книге собраны все важнейшие открытия и технологические прорывы. Я проверил с точки зрения биолога и медика, правильно ли отобраны открытия в список и обнаружил, что, по крайней мере, в моей отрасли все важнейшие открытия поименованы - я нашел не более 5% ошибок. Я исключил из числа открытий те из них, которые имели только российскую новизну, когда что-то сделано впервые в России, но уже было опубликовано или сделано в мире (Рис. 1). В результате, у меня получилось, что среди оставшихся 5778 мировых открытий с 1800 по 2007 год 542 открытия и технологических прорыва совершены в России/СССР. Из них 359 (то есть 66%) сделаны в СССР.  

          В начале и середине XIX века открытий, сделанных русскими учеными, практически не было. Русские имена имеются в списке, но это в основном мореплаватели и путешественники с их великими географическими открытиями. До 1860 г доля России в мировых научных открытиях и технических прорывах не превышала 3,5%. В 1860-1879 гг. она составила 6,7%, в 1880-1899 гг. - 10,5%. В 1890-1899 гг. русские ученые и технологи сделали 11,3% от общего числа мировых научных открытий и технологических прорывов, включая географические открытия.      

      Всего в годы царской России русские ученые, технологи и первооткрыватели совершили 6% за все годы. Если же включить в список только годы, начиная с 1860 г. когда наука и техника в России начала бурно развиваться, то получится 8,5%. За 1900-1914 гг. российские ученые и инженеры совершили 7,7% научных открытий и технологических прорывов. Причем в 1910-1914 годы процент научных открытий и технологических прорывов, сделанных в России, достиг 12%. Революция 1905-1907 гг. и война с Японией, а также 1 мировая война существенно снизили долю русских открытий в научном развитии.    

        В годы советской власти, когда страна оправилась от ран, нанесенных Гражданский войной, начался рост доли советских научных открытий. В годы советской власти СССР давал в среднем 13,9% общего числа мировых открытий и технологических прорывов. Если царская Россия входила  в число первооткрывателей за счет географических путешествий, то СССР в 60-70 г. выдвигался за счет ядерной энергетики и космоса.      

      За годы 1926-1940 гг. (бурная индустриализация) вклад составил 16,4%. За предвоенное одиннадцатилетие (1930-1940 гг.) вклад советских ученых в мировой научно-технический прогресс составил 17,6%. За все сталинские годы 1923-1953 вклад составил 14,4%. Сюда включены и годы страшной Мировой войны. Первый всплеск открытий и технологических прорывов был перед Великой отечественной войной. Второй через 10 лет после войны. Но на этот всплеск оказали влияние успехи в освоении космоса.      

      В СССР после войны практически прекратились открытия в области фундаментальной биологии, зато были выведены множество сортов для сельского хозяйства, что резко повысило урожайность полей. Большая часть финансирования шла в оборонку. Вопреки распространенному мнению, брежневские годы по эффективности были не ниже, а даже выше хрущевских. В 1970-1979 гг. вклад советских ученых составил 18%. Если посмотреть на график, то видно, что во времена Хрущева процент открытий из России стал снижаться. И только после резкого увеличения финансирования науки при Брежневе процент стал расти и достиг пика в 70-х годах.    

        Видимо, все дело в финансировании. И действительно, срезание финансирования науки после 1990 года сразу сделало невозможным открытия. И только деятельность ученых из Дубны и исследователей космоса поддерживали рейтинг российских исследователей вплоть до 2000 года.      

      Всего за годы существования нынешней демократической России доля российских открытий снизилась до 4,4%. То есть сейчас в нынешней России наука и технология в 2 раза менее эффективны, чем в годы царской России. По сути, сейчас наука России относительно мирового уровня откатилась на уровень начала XIX века. Интересно, что после 1991 года не стало открытий не только в России, но и во всех других странах социализма, а это более 20 новых стран. Значит, приход капитализма токсично сказывается на развитии науки в периферийных странах, а вот социализм давал обильные научные всходы.

            Итак, русская наука при царизме развивалась по восходящей. СССР стал вкладывать в науку денег больше и результаты стали ещё лучше. В 30-е годы открытия советских ученых лились потоком. В 40-е годы и во время войны удалось найти новые формы организации науки, нацеленной на практику. После войны наука продолжала развиваться. После ликвидации монополии отдельных ученых во время знаменитых научных сессий вновь пошёл поток открытий. В годы Сталина советская наука была очень и очень плодотворной. Она вновь стала плодотворной в брежневские годы.      

      Толчком к ускорению стало резкое увеличение финансирования науки. Но потом рост финансирования замедлился, и стала сказываться диссертационная ловушка. Ну а после разрушения СССР наступил настоящий коллапс российской науки. "Гениальность" Путина, видимо, состоит в том, что за 8 лет своего правления он довел российскую науку до самого низкого уровня относительно мировой науки за все годы, начиная с начала XIX века. Браво национальный лидер!    

        Советская наука лидировала, занимая второе место после американской. Советские ученые были широко представлены среди членов научных организаций зарубежных стран [8]. А в нынешней Росси ней не востребованы научные открытия и изобретения (я уже писал об этом [9]), а раз так, то  готовящиеся в вузах инженеры и исследователи, да и другие дипломированные специалисты не находят себе применения и либо переквалифицируются, либо уезжают из страны. Кроме того, без научной подготовки выпускники вузов получаются ущербными. Единственная условно производственная отрасль, которая кое-как сохранила советский тип организации и которая еще держится и продолжает самовоспроизводиться, является атомная отрасль.    

        Создается также впечатление, что лидеры России, или по незнанию или (не дай бог) по заданию Вашингтонского обкома целенаправленно разрушают хорошо работавшую систему высшего образования [10]. В вузах уже почти вообще нет науки. Если где-то  и осталась наука, то только в трех ведущих университетах, чуть-чуть в РАН, немного  в РАМН. Но, как оказалось, тот же процесс разрушения человеческого капитала продолжается и в сфере российской науки.