Газета «Наш Мир»

Дети-билингвы, которые постоянно слышат речь на двух языках, обгоняют своих сверстников в развитии задолго до того, как начинают говорить. Уже в возрасте 7–8 месяцев они гораздо быстрее переучиваются со старых навыков на новые. Оборотной стороной этого преимущества могут оказаться затруднения с переводом с одного родного языка на другой.

Сейчас в мире появляется все больше детей-билингв, для которых сразу два языка оказываются родными. Они вырастают в смешанных семьях, где мама говорит на одном языке, а отец – на другом. Они получаются из мононациональных пар эмигрантов, будучи вынуждены учиться на одном языке, а в доме говорить на другом. Скорее всего, от года к году билингв будет становиться все больше и больше.

Вопрос о том, хорошо ли это для ребенка или плохо, остается предметом дискуссий. Конечно, одно преимущество у них есть по определению – они, как родными, владеют сразу парой языков, а значит, могут лучше понять большее число людей, чем каждый из их родителей. В современном мире умение понимать максимальное число собеседников является несомненным плюсом.

Приходится ли двуязычным детям чем-то платить за этот плюс, не ясно. Существуют некоторые указания, что билингвы, когда они только учатся говорить, с ходу хуже распознают звуки, неестественные для какого-то одного языка, и им сложнее приспосабливаться к принятому произношению. В любом случае эти отличия нивелируются с возрастом – значимых отличий в интеллектуальных способностях двуязычных взрослых и школьников обнаружить пока не удалось, а выдающиеся люди получаются и из моно-, и из билингв.

Однако, как выясняется, некоторые преимущества у двуязычных детей появляются уже тогда, когда они даже еще не начинают лопотать.

Уже в возрасте 7–8 месяцев билингвы обгоняют своих сверстников в способности переучиваться.

Так что, даже если в вашей семье все говорят по-русски, можете смело смотреть с ребенком мультфильмы на японском и английском, а фильмы – на французском, не опасаясь, что это каким-то необратимым образом запутает детскую психику. Если, конечно, сами мультфильмы не чересчур затейливы, а языки не слишком часто сменяют друг друга.

Агнеса Ковац и Жак Мелер из Международной высшей школы передовых исследований в итальянском Триесте сравнили успехи младенцев из одноязычных и двуязычных семей в трех тестах. 60 детей «контрольных» групп были чистыми итальянцами, а еще 60 детей слышали дома итальянскую и какую-то другую речь – по большей части словенскую, но также и французскую, испанскую, английскую, арабскую, датскую и даже русскую.

Ковац и Мелер посадили детей перед черными экранами мониторов, на которых справа и слева горели два белых квадрата. В первой части эксперимента ученые произносили бессмысленное трехсложное слово – вроде «ла-бу-да», после чего в одном из квадратов – допустим, правом – появлялся веселый разноцветный клоун непонятного рода и племени. Испытания повторялись 10 раз, и к концу большинство младенцев обеих групп, как собачки Павлова, выучивались в первую же секунду переводить глаза вправо, где их ждала визуальная «награда».

А дальше ученые меняли место появления клоуна и одновременно – сигнальное слово; последнее, впрочем, оставалось таким же бессмысленным. Поначалу дети, услышав сигнал, продолжали переводить взгляд направо (движения их глаз фиксировал специальный инфракрасный сканер), где они привыкли видеть картинку.

К концу второй серии испытаний билингвы по большей части «переучивались» на левый квадрат, а их одноязычные сверстники – нет.

Второй эксперимент несколько упрощал задачу. Вместо непонятных трехсложных слов ученые произносили непонятные слова с двумя повторяющимися слогами – вида AAB в первой части эксперимента и вида ABB во второй. Скажем, сначала было «бу-бу-га», потом «бу-га-га». Известно, что дети в возрасте 7–8 месяцев очень неплохо замечают такие подмены, так что Ковац и Мелер могли быть уверены, что замену сигнального слова осознали подопытные обеих групп. Однако, как и в первом эксперименте, переучиться смогли лишь билингвы.

В третьем опыте ученые заменили звуковой сигнал визуальным, показывая детям наборы из трех геометрических фигур – скажем, двух кружков и одного треугольника в первой части эксперимента и одного кружка и двух треугольников во второй. И опять билингвы показали лучшие успехи.

По мнению авторов работы, результаты которой опубликованы в последнем номере Proceedings of the National Academy of Sciences, последний опыт особенно ярко показывает, что дело не только в умении различать звуки.

У билингв лучше развита когнитивная контрольная система, позволяющая задействовать навыки, которые человек хочет использовать, и блокировать те умения и стремления, которые в данный момент нежелательны.

Конечно, это утверждение – всего лишь гипотеза, которая напрямую не следует из данных, однако она вполне разумна. Билингвам постоянно приходится переключаться с одного языка на другой, отграничивая друг от друга две понятийные системы, связывающие слова с их значениями. Безусловно, такая необходимость тренирует самоконтроль и вполне может вылиться в способность легко и быстро переучиваться.

Известно, что двуязычные дети легко выучиваются и третьему, и четвертому языку, и зачастую говорят на них так же чисто, как и на родных. Возможно, этому помогает как раз система самоконтроля. Впрочем, чтобы делать подобные выводы, придется провести некоторое подобие нынешнего исследования, но уже не с младенцами, а с детьми и молодыми взрослыми. Этим Ковац и Мелер намерены заняться в ближайшее время.

Гипертрофированно развитая способность отграничивать нужные навыки от ненужных может объяснить и странные затруднения с переводом с одного родного языка билингва на другой. Давно подмечено, что билингвы испытывают некоторые трудности при таком переводе, несмотря на то, что на обоих родных языках они изъясняются свободно. Возможно, это не так и удивительно: если жизнь постоянно учит возводить в своей голове стену, разрушить ее по первому желанию может оказаться проблематично.