 Газета «Наш Мир»
Почти десять лет назад все менее дееспособный Борис Ельцин предложил
сделать главой российского правительства Владимира Путина. Это совпало
как с началом резкого рывка национальной экономики, успешно выходящей
из кризиса 1998 г., так и с беспрецедентно благоприятной мировой
ситуацией для стран — экспортеров энергоносителей. И хотя теперь не
Путин, а Дмитрий Медведев ездит на международные саммиты и общается с
мировыми лидерами, бесспорно, именно Владимир Путин остается для
тамошних собеседников Медведева реальным лидером России.
Вся
политическая верхушка страны, включая самого нынешнего президента,
оказалась во власти только благодаря тому, что их туда вытащил Владимир
Путин. В высшей элите России нет ни одного человека, который оказался
бы там вопреки Путину, в обход ему или через какие-то параллельные
политические механизмы, будь то независимые выборы или внутрипартийная
борьба. Путин привел во власть всех. Даже лидеры парламентской
оппозиции являются таковыми ровно в той степени, в какой им это
позволено. Нет ни одного человека в верхнем эшелоне российской
политики, который бы этого не понимал и не чувствовал себя лично
обязанным. Все они, можно сказать, стали российской элитой «по
знакомству» с Путиным.
По этому же знакомству Дмитрий Медведев
стал президентом страны. Если бы в августе 1999 г. Борис Ельцин не
выбрал Путина преемником, большинство из них никогда бы не переступили
порогов Кремля и Белого дома, Государственной думы и министерских
зданий. Нынешний российский высший политический класс — это класс,
отобранный Путиным. Сегодняшняя Россия — это не демократическая или
авторитарная страна, как спорят политологи. Это не парламентская или
президентская республика, что иногда обсуждают юристы. Это страна
Владимира Путина со всеми его собственными плюсами и минусами, успехами
и проблемами, комплексами и фантазиями.
На протяжении веков
занятие высшей позиции в иерархии российской власти не сопровождалось
одновременным обретением новым лидером достаточной легитимности,
особенно в глазах национальной элиты. Для того чтобы утвердиться
полностью и окончательно, ему обязательно требовалась дополнительная
легитимизация через показательное разрушение основ предыдущего режима,
через смену элиты, удаление ее системообразующих фигур, а также мягкое
или жесткое опорочивание предшественника. В условиях отсутствия
эффективно работающего политического механизма только такое разрушение
обеспечивало право на реальную власть.
В отечественной истории
практически нет успешных примеров обратного политического поведения.
Ельцин уничтожал систему, создаваемую Горбачевым, который, как
известно, разрушил то, что получил от Брежнева и Андропова. Леонид
Брежнев, в свою очередь, долго боролся с людьми и системой Никиты
Хрущева, который до этого проделал то же самое в отношении Сталина и
его людей, разрушившего в свое время систему власти, создаваемую
Лениным, и уничтожившего почти всех его соратников. Эти примеры можно
довести вглубь истории до Петра Первого или Ивана Грозного. Успех
правителя в России в значительной степени базировался на дискредитации
предыдущего периода.
История России — это борьба ее очередного
неуверенного в своей власти лидера с наследием предшественника. Путин
тоже пошел по этому пути и достиг апофеоза своей легитимности и силы,
лишь развенчав «криминальные» 1990-е и обвинив предыдущее руководство в
коррупции, развале экономики и государства. Получается замкнутый круг.
Дискретность российской власти, отсутствие цивилизованного механизма ее
трансформации и передачи через реальные выборы вкупе с колоссальным
правовым нигилизмом, в первую очередь в истеблишменте, а также
неэффективностью представительных институтов всегда в России приводит к
тому, что очередной вождь просто не может не презирать национальную
элиту, а она его — бояться и бесстыдно пресмыкаться, пока не появляется
настоящий преемник. Тогда элита с наслаждением мстительно размазывает
по асфальту бывшего божка, пытаясь заслужить этим благосклонность
нового.
Я уж не говорю тут про обязательное теперь в таких
случаях перераспределение собственности. Русские бунты, которыми так
пугают сторонники «стабильности», — гораздо более редкое явление, чем
яростные и подлые русские внутриэлитные разборки. Они меняют вектор
развития страны гораздо чаще и куда круче, чем народные волнения, и
являются причиной того, что непредсказуемость России стала в глазах
всего мира самой предсказуемой ее чертой. Историк Василий Ключевский
писал, что, «чтобы защитить отечество от врагов, Петр опустошил его
больше всякого врага». Это потом сталинский «Краткий курс» по понятным
причинам именно из Петра сделал великого государственного деятеля.
Борьба
за стабильность режима не может быть самоцелью политики, ибо она в
первую очередь создает основы стратегической нестабильности всей
политической системы. Любой водитель знает, что для того, чтобы
уверенно ехать прямо, надо все время двигать руль. Каким президентом
станет Медведев, зависит сегодня не только от него самого, но и в
значительной мере от поведения Владимира Путина. Обретет ли Медведев в
глазах элиты, своего народа и всего мира президентскую легитимность,
которой у него сегодня нет? Или уже в обозримом будущем кто-то станет
демонстративно размазывать по асфальту теперь Владимира Путина с его
«победным десятилетием», только для того, чтобы утвердить свою
очередную «малолегитимную» власть в стране, которая будет и дальше
отталкивать всех от себя своей политической непредсказуемостью, ибо
непредсказуемый друг в этом мире гораздо опасней предсказуемого врага. |
