 Газета «Наш
Мир» Советским октябрятам и пионерам в обязательном порядке рассказывали
о героической судьбе рабочих Чикаго, вышедших на демонстрацию с
требованием 8-часового рабочего дня и расстрелянных американской
полицией. Тогда погибли не менее шести демонстрантов, общее число жертв
беспорядков составило несколько десятков человек.
День гнева
Если уж быть совсем точными, одну из многочисленных демонстраций,
устроенных социалистами и анархистами США и Канады в начале мая 1886
года, расстреляли не 1, а 4 мая. Именно поэтому, кстати, в ряде стран
«день солидарности трудящихся» не привязан строго к конкретному числу,
как у нас, а отмечается в первый понедельник мая.
Расстрелы демонстрантов в Америке (которая, заметим, уже тогда была
демократической страной) случались все-таки существенно реже, чем сами
демонстрации трудящихся. Да и мирные граждане в тот раз вели себя не
так уж мирно: восемь полицейских погибли от бомбы, брошенной кем-то из
анархистов. Факт убийства потряс общественность на Западе и вызвал
бурное осуждение, особенно в рядах левых. Три года спустя, после
широкого обсуждения в свободной прессе, в июле 1889-го члены 2-го
Интернационала (ныне Социнтерн) постановили отмечать в начале мая день
солидарности рабочих всего мира. И это был вовсе не веселый и добрый
«праздник весны и труда», а «день гнева», когда левые партии и
профсоюзы устраивали забастовки, шли на демонстрации и выдвигали
требования работодателям, главным из которых долгое время оставалось
введение 8-часового рабочего дня. Первые подобные акции в большинстве
стран Европы прошли 1 мая 1890 года, в Великобритании — в воскресенье 4
мая.
В царскую Россию Первомай пришел спустя десятилетие, хотя в 1890
году состоялась массовая забастовка в Варшаве, а в 1891 году первую
маевку провели социал-демократы Санкт-Петербурга. Никакой свободы
собраний, равно как и свободы слова в православной империи отродясь не
было, потому более-менее массовое участие рабочих в майских акциях
протеста наблюдается только с 1900 года. Да и то в крупных промышленных
центрах: Питере, Варшаве, Лодзи, Киеве, Харькове, Казани. Само собой,
занятие это было весьма экстремальное. Например, именно с 1 мая связан
расстрел рабочих в Петербурге в 1901 году — известная по школьным
учебникам Обуховская оборона. Свободное празднование Первомая
состоялось только 1 мая 1917 года, когда после Февральской революции в
стране были введены все необходимые демократические свободы. Ненадолго.
Первомай на службе
Владимир Ильич Ленин, а вслед за ним, как мы помним, и Василий
Иванович Чапаев были за 3-й Коммунистический Интернационал, социалистов
же не любили, поэтому тему авторства праздника 1 мая советские
пропагандисты предпочитали не педалировать. Смысл Дня международной
солидарности трудящихся в Советской России тоже изменился. Поскольку не
только 8-часовой рабочий день, но и вообще все мыслимые и немыслимые
блага для рабочего человека обеспечивала любимая партия, то и требовать
пролетариям при «диктатуре пролетариата» по большому счету было нечего.
Разве что принимать повышенные обязательства в соцсоревновании. Что же
касается классовой борьбы, то она теперь велась только за права
зарубежных товарищей.
Уже в 1918 году 1 мая был объявлен нерабочим днем, тогда же прошел
первый первомайский парад красноармейцев на Ходынском поле в Москве, а
в 1920-м — еще и субботник. В 1928 году выходным сделали и 2 мая. В
народе Первомай все больше принимал черты именно праздника — с
гармошкой, водкой и частушками. Власти этому способствовали: должен же
рабочий человек хорошо и весело отдохнуть, благо в условиях нашего
климата на начало мая приходятся первые более или менее теплые дни. Да
и хорошая замена «буржуазно-поповской» Пасхе. То, что «гуляем» по
поводу мрачноватого в общем-то события, связанного с гибелью людей, в
империи, теперь уже атеистической, никто не задумывался.
В нацистской Германии, как и в СССР, день 1 мая был государственным
праздником. Только назывался он — День национального труда. Это был
один из первых праздников, введенных сразу же после прихода НСДАП к
власти в 1933 году. В первый раз нацисты отметили его тем, что устроили
погром профсоюзов по всей Германии, после чего независимое профсоюзное
движение было запрещено. Еще в 1923 году Гитлер обращался к трудящимся:
«Первое мая может быть в жизни народа лишь прославлением национальной
творческой свободы, в противовес интернациональной идее разложения, и
освобождением национального духа и хозяйского порядка от
интернациональной заразы». Впоследствии первомайские обращения фюрера к
завоеванным им народам стали обычным рутинным делом, они
распространялись и на оккупированных территориях СССР в годы войны. День огородника
В последние десятилетия существования советского режима мало кто
вдавался в содержательную сторону пролетарского праздника. Для
большинства рабочих и служащих позднего СССР это были прежде всего два
выходных дня, когда можно вскопать грядки на своих шести сотках. По
мере того как усиливались перебои с продуктами в магазинах, копание
грядок в собственном огороде становилось делом все более важным.
Призывы помогать американским безработным вызывали иронию и улыбку.
Если уж и проявлять солидарность, то со своими рабочими, расстрелянными
в Новочеркасске или, в порядке интернационализма, с поляками в
Гданьске! Но такие речи можно было услышать только на кухне, и то не на
каждой. На комсомольских и партийных собраниях все обстояло уже далеко
не так, как в годы первых маевок.
В своем знаменитом труде «Истоки и смысл русского коммунизма»
Николай Бердяев сделал предположение, что «буржуазность в России
появится именно после коммунистической революции». Прогноз философа
сбылся, и притом довольно быстро. Празднование Первомая в позднем СССР
— характерный пример такого «обуржуазивания». Достаточно сказать, что
именно райкомовским «политтехнологам» пришла в голову идея платить за
участие в массовых мероприятиях. Не наличными, конечно, как сейчас, но
по тем временам куда более весомой валютой: за участие в демонстрации
советскому труженику полагался один отгул, а то и два — кто как
договаривался. А как еще было уговорить нормального семейного
горожанина оторваться в весенний день от тещиного огорода?
В Москве за обеспечение массовости демонстрации на Красной площади
отвечали райкомы. Каждое предприятие, ведомство или НИИ должны были
выставить определенное число участников по квоте. Примерно так в
Московском царстве XVII века крестьянские и посадские «миры» посылали
«даточных» на военные смотры в зависимости от того, сколько земель за
ними записано. За организацию каждой шеренги, «пятерки», отвечали
правофланговые из числа членов КПСС или беспартийных руководителей
среднего звена. На инструктажах в райкоме говорилось, что о любых
посторонних нужно немедленно сообщать в органы правопорядка, даже если
это дети.
Но и без этого оперативники в штатском тихо «отсекали» любых
чужаков. Колонны демонстрантов выстраивались за украшенным кумачом
лафетом, на котором красовалось название столичного района: Ленинского,
Краснопресненского, Октябрьского, Пролетарского и т.д. Крупные заводы
типа ЗИЛа, МЭЛЗа, «Серпа и молота», «Красного пролетария» катили свои
богато украшенные лафеты и несли транспаранты с лозунгами вроде
«Пятилетку в 4 года!», их многочисленные колонны специально
приветствовались в трансляции на Красной площади. А вне главной площади
страны иногда можно было увидеть и такое: на заводском лафете
разгоряченные весенним праздником трудящиеся катают своих вусмерть
пьяных товарищей. Колонны служащих отраслевых министерств и НИИ
выглядели сдержаннее, в лучшем случае флажки и цветы с райкомовского
склада.
Шествие занимало несколько часов, прежде чем выйти к Мавзолею,
демонстрация долго петляла по пустынному центру города. Когда же
счастливые советские граждане наконец проходили с одной из сторон
Исторического музея, выяснялось, что колонны по большей части двигаются
на столь почтительном расстоянии от Мавзолея, что невозможно увидеть не
только лица, но и фигуры вождей, стоящих на трибуне. Да и не до вождей
уже было — поскорее бы уйти куда-нибудь в сторону Третьяковки, а там —
на метро. Особенно непросто приходилось тем, кому поручали нести
красное знамя (умные люди от этого старались уклоняться): мало того что
тащить тяжело, так еще в конце обязательно нужно было его сдать. Однако
в суматохе многие попросту бросали пролетарские флаги и бежали по
домам. Последний Первомай с руководителями партии и правительства на
Мавзолее состоялся в 1990 году. Праздничная чехарда
После падения коммунизма — в России никак не могут договориться, что
и по какому поводу отмечать. В последние годы власти пытаются укоренить
новые праздники: аналогом советского 1 мая стало «шествие народов» в
День России 12 июня. Народы, правда, не всегда помнят, как сей красный
день календаря называется. Не менее странно выглядит и «день русского
националиста» 4 ноября с полуразрешенным, но от того не менее
популярным среди фашиствующей молодежи «Русским маршем». Выходной
1 мая уже полтора десятилетия используется политическими партиями, от
коммунистов и Жириновского до «единороссов» и правых, в качестве
возможности «засветиться», напомнить о себе. Народ на эти информповоды
почти не реагирует: пробки на выезде из мегаполисов в сторону заветных
шести и более соток превосходят любые колонны демонстрантов. Недовольны
трудящиеся разве что одним: почему власти не сделали каникулы с 1 по 9
мая, ведь как бы было хорошо провести все это время на даче! |
