Секты — это уже не религия, а чистый бизнес с четкой системой управления, где человек и его способности являются всего-навсего «сырьем для мошенников». Так считает Вячеслав Демин, бывший сотрудник уголовного розыска, проработавший в МУРе и центральном аппарате МВД 25 лет. Почти восемь лет он занимается частным сыском. С Деминым мы знакомы несколько лет, он когда-то помогал мне выходить на разные подобные организации, показывал основные их «точки» и «хаты». Но тогда, еще каких-то 4—5 лет назад, всё было немного по-другому: сектантов можно было подкараулить в этой самой «точке», их удавалось выследить живьем, потому что первый этап вербовки людей часто происходил прямо на улице, скажем, возле здания какого-нибудь кинотеатра. Впрочем, уже тогда приглашения на «семинары», «лечение» и «занятия» также происходили в интернете. Правда, может быть, не в таких масштабах. Сейчас некоторые организации подобного склада почти полностью переместились в компьютер. Так для них безопаснее, проще, дешевле.

— Вячеслав, вы как частный детектив беретесь за дела, связанные с религиозно-оккультными преступлениями?

— В том-то и дело, что сегодняшние секты сильно изменились. Их теперь нельзя рассматривать как чисто религиозно-оккультные направления, они приобрели абсолютно криминальную направленность. Одной ногой секты стоят в политике, а другой — в экономике.

В 90-е годы почти все они старались регистрироваться как религиозные структуры, тогда это было выгодно в плане налогов. Но теперь они полностью поменялись по форме. Сейчас они почти перестали регистрироваться и это уже не церкви. Очень часто это просто определенные группы лиц, которые используют в своей деятельности элементы верования без явной причастности к какой-то религиозной доктрине. Эти организации называют себя «общественными некоммерческими группами единомышленников». У них нет четкого названия, есть только хорошо выстроенный механизм управления и манипуляции людьми. Базовый принцип сектантства — полное и безоговорочное почитание и подчинение своему наставнику — используется в интересах организации.

— Хорошо, а чем они тогда занимаются?

— Можно разделить их деятельность на три направления: чисто политическое (им это нужно для собственной безопасности, ведь чем выше ты забираешься, тем выше твоя безопасность), хозяйственное (это 80% всей их «работы») и разведывательное. Последнее предполагает приобретение источников информации в определенных отраслях науки, бизнеса и обороны. Для них особую ценность представляют физики, математики, военные, технари. Я их не отслеживаю, потому что меня туда не пускают, а если и нахожу какую информацию, отдаю в ФСБ.

— Зачем этим организациям люди?

— Человек стал товаром. Рынок живого товара сейчас догоняет обороты наркоты. В человеке цена — это его тело и знания. Элементы верования нужны для чистого мошенничества, а главный признак мошенничества — это когда соблюдается видимость добровольности. Будь то отъем квартиры, ценного имущества, подделка банковских карт, чеков и др. На веру, на какое-то учение, идеологию легко подсадить. Так называемые сектанты, переключившись с чисто религиозных дел, стараются привлекать специалистов из банковской сферы, финансистов, экономистов, программистов и разного рода компьютерщиков. Нужны им также и девушки, которых, по сути, отправляют заниматься проституцией.

— А как вербуют?

— Есть два основных вида вербовки. Первый — это целевая вербовка, когда выискивается какой-то конкретный человек, которого почти всегда обрабатывают при непосредственном контакте.

Скажем, это какая-нибудь богатая дама, было бы хорошо, если бы ее муж к тому же был каким-нибудь чиновником или депутатом. Во время целевой вербовки проходит целый подготовительный процесс, жертву высматривают, изучают ее привычки, следят за ней… Затраты на обработку объекта — около 10 тыс. долларов. Зато средняя прибыль — где-то 1,5 млн долларов, это с учетом ее «активов». Одновременно каждая группа обрабатывает таким вот образом 5—6 персон. Добавлю, что в большой цене сейчас дети, как их у нас называют, «рублевской армии». Выискивать их легко, достаточно лишь попастись рядом с Финансовой академией при правительстве РФ или с другими престижными вузами. С отпрысками богатых родителей, например, начинают «дружить» в кафе на Ленинградке рядом с этой Финакадемией.

— А какой второй вид вербовки?

— Второй — это вербовка-предложение. Это когда под какой-то интерес набирается общая масса, потом идет оценка, отсев и остаются только те, кто обладает достаточной долей внушаемости и имеет необходимые качества для выполнения тех или иных заданий. В последнее время я стал наблюдать одну тенденцию — почти 80% всего вербовочного процесса в России проходит через интернет. Способ отличается тем, что работает на массовость, но рассчитан на продвинутую, умную молодежь.

— Под какой интерес обычно ловят?

— Компьютерные игры, НЛО, предложение работы (сейчас это очень обострилось в связи с кризисом), исправление ауры, подсчет биоимпульсов, привлечение удачи — поймать можно на что угодно. Даже на порнуху. Недавно мне указали на группу, которая отлавливала тех, кто интересовался порнухой со спящими.

— Как проходит вербовка-предложение?

— Вербовка проходит через переписку по интернету. Общаются на форумах, в сетевых играх… Например, сначала вам задают вопрос, или это может быть объявление: «Вы хотели бы быть богатым и успешным? Мы предлагаем вам комплекс упражнений». Переписка дает возможность выяснить о кандидате всё необходимое: его интересы, внушаемость, образовательный уровень, возрастной ценз и, главное, его полезность для организации. Переписка продолжается от недели до месяца.

— И что дальше?

— После этого человека пытаются вывести на непосредственный контакт. Кандидат приглашается на занятия какой-нибудь группы — как правило, по совершенствованию физиологии, адаптации к современным условиям и т.д. Они строго следят за тем, чтобы к ним не попали несовершеннолетние. Главный их контингент — это молодежь от 18 до 25—27 лет. Но можно и старше, если кандидат соответствует искомым требованиям. Когда человек напрашивается на занятия, отказу никому нет, но это как бы первый курс обучения. В группу обычно набирают человек по тридцать. Например, есть организация, которая тоже вербует людей через компьютер. Там проверяется степень внушаемости пришедших. Для «лучшего результата» в ароматические палочки подмешивают некое вещество, от которого один человек даже потерял сознание, но никто не открыл после этого ни окон, ни дверей. На таких занятиях вообще часто случаются головокружения.

— Что потом?

— Состав группы разрастается по принципу пирамиды, каждый принятый приводит друга. В деятельности этой организации прослеживается интерес к людям с финансово-компьютерными знаниями. Интересующие их слушатели (это где-то 5—6 человек) вводятся в так называемый круг посвящения, для них это как бы переход на второй курс. Насколько мне известно, это только одна из ячеек большой и разветвленной организации. Отобранные люди приглашаются на контакт с руководителем. Он представляется Семеном, но в водительских правах у него другое имя. На занятия он всегда приходит с ноутбуком. Семен приглашает к себе на посиделки домой. Скорее всего, чаепитие проходит с употреблением психотропных веществ. Мне известно, что они применяют аконит (входит в список № 2 ядовитых веществ ПККН РФ. — «Часкор») и белладонну. Это два растительных вещества, которые проходят по линии гомеопатии. Они без вкуса и запаха, их добавляют в чай, пишу. Препараты влияют на центральную нервную систему. По первости у человека идет обострение всех болячек. Через двое суток наступает стопроцентная возможность внушения. Обставлено это может быть по-разному. Например, тебе дадут что-то и скажут, что в ближайшие два дня из тебя будет выходить дьявол. На второй день людям дают еще дозу.

— И вот эти отобранные люди потом и выполняют задания?

— Есть основания полагать, что организация работает по взлому компьютерных систем. Наиболее приближенные адепты вывозятся в лагеря подготовки. Один находится в Московской области, другие в Омской, Новосибирской областях и Алтайском крае. Наибольший интерес представляет Омск. Как утверждает молва, именно оттуда происходит «управление на всю Россию».

— Обращались ли люди к правоохранительным органам?

— Мои клиенты всегда обращаются в правоохранительные органы на всех уровнях. Но результат очевиден. Если нет очевидных составов преступлений, а речь идет о безобидном с виду увлечении совершеннолетнего лица, то нет и уголовного дела. За отсутствием состава или события преступления. Которое, впрочем, может произойти позже.

— Что могут заставить сделать человека подобные организации?

— Да я и говорю, что и заставлять уже никого не надо, всё происходит как будто добровольно. Кто-то сам становится вербовщиком. Им также нужны хорошие специалисты, которые обладают либо знаниями, либо доступом к чему-либо. Очень часто такие люди участвуют в изготовлении ювелирных изделий из серебра и золота. Один мальчик стал работать на одну организацию и печатал для них товарные чеки. Некоторым людям дают указание на получение кредита, обналичивание денег по поддельным картам, разные финансовые работы через интернет, изготовление и сбыт фальшивых ценных бумаг, вход в бизнес и управление им. Кстати, того человека, который ходил на занятия, в ближайший круг не ввели, однако дали указание привести журналиста или студента журфака. Они у них тоже в большой цене.

— Зачем им журналисты? Я, например, приду туда и напишу про них что-нибудь не то.

— Не напишете. Людей там подсаживают на психотропные вещества. Стоит попить с ними чайку, и уже будете писать только то, что они скажут. Им же нужна власть — ради безопасности, поэтому нужны и вы.

— Я так понимаю, речь идет в основном о взрослых людях, но ведь в интернете сутками зависают дети-подростки. Они тоже попадают в группу риска?

— Да, но реже. С несовершеннолетними работают очень осторожно, потому что здесь сложнее обеспечивать себе безопасность. Иногда с малолетками вообще не происходит непосредственного контакта, всё только через компьютер. С ними также используют вербовку-предложение. Предлагая какой-то интерес, идет ловля на перспективу.

— Как именно?

— Самый распространенный случай — это какая-нибудь сетевая игра-стрелялка. Когда ребенок входит в стрелялку, то попадает на некоего партнера. Во время игры его ловят на обсуждении какой-либо темы — скажем, массовые расстрелы в США. Вербовщик выводит на экран вопрос: «Имеет ли он право быть свободным так, как считает нужным?» Все разговоры часто сводятся к тому, имеет ли человек право на какой-то поступок или нет.

— А пример такого разговора можете привести?

— Я сейчас зачитаю: «Право на чужую жизнь — высшая степень свободы. Собственная смерть — это освобождение, открытая дверь выхода из земных проблем. Ты свободен всегда и во всем, если собственной жизнью распоряжаешься сам. Смерть не страшна, потому что она неизбежна». Таким образом, человеку как бы предоставляют право на поступок. Вербовщики творят на глубинных уровнях сознания.

— Есть ли какие-то особые поведенческие характеристики завербованного человека?

— От малолетки вербовщики требуют строгого соблюдения порядочности по отношению к родителям, чтобы те ничего не заподозрили. Если ваш ребенок вдруг становится примерным и вежливым, стоит задуматься. Или он резко меняет стиль одежды и внешний вид. Следует также обратить внимание на другую особенность — если ребенок кидается что-то такое выполнять после того, как посидит за компьютером. Несовершеннолетние считаются идеальными исполнителями. Начало их использования похоже на игру и, как правило, остается без внимания взрослых. Потом начинаются сюрпризы. Одна мать как-то встревожилась поведением сына: сначала он сидел у компьютера, потом к нему приезжал такой же малолетка на велосипеде, передавал какие-то пакеты, парень надевал ролики и укатывал с этими пакетами за два квартала, там его ждал еще один малолетка. Потом он, выполнив задание, тихо возвращался к компьютеру и, как путевый и покладистый, погружался в занятия.

Между вербовщиком и человеком идет постоянная переписка. Человек периодически получает какие-то задания. На первый взгляд эти задания могут показаться пустыми и бессмысленными, но таким образом манипуляторы проверяют человека, готов ли он выполнять указания.

— То есть смотрят, насколько человек под контролем?

— Одного человека просили как-то повесить лифчик на балконе. Или был один случай, когда объект поехал в город Жуковский, нашел там в поле столб и поставил на нем крестик. В последнем случае можно не сомневаться, что человека пасли. Управление сознанием через интернет — это особая форма контроля. Она осуществляется без непосредственного контакта оператора и объекта. Так сказать, в виртуальном режиме. Далее идут поощрения. Не материальные, а именно похвалы. И так некоторое время: задание — похвала, задание — похвала, выражения, возвеличивающие подвиг, смелость и усилия героя. Так «герой» видит себя выше, красивее, чувствует себя нужнее. На нашем языке этот период называется консервацией, и в любую минуту человека можно будет использовать для чего-то. Метод нарабатывается и шлифуется, скоро он заявит о себе погромче.

— Погромче — это как?

— Обратите внимание на массовые и ничем не оправданные расстрелы людей в США и Европе — когда какой-нибудь подросток врывается в школу с пистолетом или ножом. У нас я помню два похожих эпизода. Часто после таких событий дается объяснение, что человек якобы просто наигрался в какую-нибудь стрелялку, перепутал игру с реальностью и пошел убивать. Но при массовых расстрелах с последующим самоубийством я бы заглянул поглубже в жизнь исполнителя. Минимум на месяц. Если за ним найдутся поступки странные и неоправданные, как и сам расстрел, то можно с большой долей уверенности говорить о третьей силе. Подобные преступления нужны им для чистой демонстрации силы.

— Неужели никто никогда не заглядывал в компьютер человека, который что-то подобное совершил или пропал без вести?

—Когда у этих людей изымают компьютер, там почти всегда находят какую-нибудь игру и стертый жесткий диск. Иногда на глазах остается ненужная переписка или письмо-расставание (что-то вроде «Когда надо, я вернусь…»), которые бы обеспечили версию для правоохранительных органов. Мое мнение, что это делается для безопасности самого вербовщика.

— Я помню, вы как-то раньше рассказывали про молодых девушек, которых точно так же уводят с помощью интернета.

— Это теперь абсолютно криминальный бизнес, они уже даже и не прикрываются религиозными делами. Да, через компьютер идет набор девочек для занятий проституцией. Всё очень просто — обычно набирают по объявлению на кастинг, участие в каком-нибудь шоу или просто пишут размыто, что предлагают работу с хорошей зарплатой. Причем новые девочки нужны им где-то каждые полгода, так как старые быстро изнашиваются. Одна из девушек, дочка моей клиентки, прислала матери СМС: «Я устроилась на работу. Сейчас очень занята. Потом позвоню». Такие СМС — признак того, что человек попал под контроль.

— Связана ли деятельность сект с участившимися исчезновениями людей?

— Бесспорно, да! Когда выходишь на организацию, не важно, религиозную или интимную, видно, что в них 5—6 человек точно значатся в розыске. Но я не всегда всё это могу проверить. Работать с этими делами сложно. Необходим анализ криминалистических характеристик событий. Сегодня люди пропадают не так, как в Советском Союзе, сейчас это целая отрасль теневой экономики. Вероятно, есть смысл с одобрения властей начать создавать какую-то информационно-аналитическую базу. Если люди будут мне сообщать о подобных ситуациях, я бы смог всё это систематизировать и было бы проще работать в дальнейшем и разыскивать пропавших без вести.

— Готова ли милиция, ФСБ раскрывать такие дела?

— Вербовщики не боятся нашего законодательства. У них есть только две опасности: это братва, поскольку у них пересекаются интересы, и если вдруг на самом деле серьезно подключатся правоохранительные органы по какому-то частному случаю. Но на самом деле у правоохранительных органов связаны руки. Когда родственники, заподозрив, что их жены или дети попали в сомнительную духовную организацию, идут в милицию, те могут лишь развести руками, поскольку в России свобода вероисповедания и свобода совести. За дела в основном берутся только в тех случаях, если в органы обратится сам адепт, чего практически не бывает. Но они отваливают сразу, когда наступает угроза их безопасности.

— А есть ли какие-то географические характеристики у этого вербовочного процесса?

— С юга России — от Ростова и Краснодара — полоса идет через Воронеж, Липецк на Москву и Питер, далее до Алтая. На самом деле это сейчас очень заметно в Краснодарском крае. Я так думаю, это связано с будущей Олимпиадой. Недвижимость там дорожает, вокруг края собираются и политики, и общественники. Вербовщики очень четко чувствуют, где можно поживиться. Понимаете, секта — это не религиозное забытье. Сегодня это особое состояние финансово-политической системы. Смесь мистики, политики и уголовщины. Наш мир не стал идеален, он всё больше уходит от простых и понятных определений справедливости.