Существуя вполне независимо от поддержки извне и находясь в абсолютной изоляции, талибы напоминают два явления начала прошлого века - Боксерское восстание и большевистскую революцию в России в 1917 г.

Боксерское восстание или боксерский мятеж или, по-китайски, Движение общества праведной гармонии было насильственным движением 'Справедливых кулаков гармонии' или Общества справедливых и гармоничных кулаков в Китае (членов которого на Западе назвали 'боксерами') в 1898-1901 гг., направленным против иностранцев и христиан.

Большевистская революция чем-то напоминала движение талибов. Большевики провозгласили, что формальная капиталистическая демократия и 'права человека' служат лишь прикрытием власти богачей. Идеальное мусульманское общество талибов похоже на большевистскую 'утопию'.

Талибы, так же, как и большевики, отвергли все этнические и национальные различия. 'Истинные мусульмане' подобны 'настоящим коммунистам', и их не должно волновать этническое или национальное происхождение членов общины. Для обоих движений национализм был либо буржуазным, либо 'джахилия' (исламская концепция игнорирования божественного руководства) - идеологическим ядом.

И большевики, и талибы обладают мессианско-эсхатологической привлекательностью в глазах угнетенных и верят в то, что 'закон истории' - Бог в случае талибов - предопределяет их успех. Среди большевиков и талибов были или есть люди, готовые умереть за свое дело.

Похоже, эти характеристики могут объяснить выживание большевиков и позволяют утверждать, что могут выжить и талибы. Поколения западных, в том числе, американских историков провозглашали, что большевиков к победе привела преданность их элиты своему делу и поддержка масс. Однако силу большевиков не следует переоценивать.

Большевики не смогли улучшить условия жизни городского пролетариата, а крестьян возмутили реквизиции, однако очень немногие вступили в ряды белых - врагов большевиков, среди которых были представители практически всех партий - или не оказали большевикам поддержки. Главная угроза исходила извне. Большевиков, как и талибов, во всем мире объявили абсолютным злом, и все были против них.

Казалось, что Запад и Восток - по крайней мере, Япония - готовы общими усилиями сокрушить их. Их план казался вполне осуществимым - достаточно вспомнить о судьбе Боксерского восстания, когда толпы китайцев линчевали 'западных дьяволов' и осаждали их посольства в столице. В то время западный мир был расколот на военные блоки, но было сильное чувство солидарности и доверия, главным образом в силу мирного в основном характера девятнадцатого столетия в Европе.

Вера в международное право - по крайней мере, во взаимоотношениях европейских стран - казалась непоколебимой, и все это помогло европейцам объединиться и подавить восстание боксеров.

Казалось, что та же судьба ожидает большевиков, чья неоперившаяся армия вряд ли могла выстоять перед европейской армией численностью в пару миллионов человек. Даже Германия, находившаяся на грани разгрома в Первой мировой войне, была грозной силой для Красной Армии, которая готова была подписать 'похабный', по словам Владимира Ленина, Брестский мир, лишь бы избежать разгрома.

Однако мощная экспедиционная армия для свержения большевиков так и не была создана. Как и в других исторических событиях, причин тому было множество. Но, вероятно, важнейшей из них был опыт Первой мировой войны. Жестокость той войны, вопиющее нарушение международных договоров, голод и зверства в отношении мирного населения, потрясли не только побежденных немцев, но и победителей-союзников, возможно, на уровне коллективного бессознательного.

После ужасов Первой мировой войны европейцы уже не могли доверять друг другу как раньше и, хотя все они ненавидели большевиков, у них не было желания идти на жертвы ради победы над ними. В результате, они направили в Россию небольшие изолированные отряды, которые не могли переломить ситуацию.

То же самое можно сказать о талибах. Те, кто любит рассуждать о силе талибов, указывают на разгром британцев и Советов в Афганистане. Но в афганском движении сопротивления нет ничего необычного, и армии Запада и Востока, численностью, скажем в миллион человек - если бы они находились там достаточно долго и не боялись потерь - могли бы покончить с правлением талибов.

Такая армия нуждалась бы не просто в решимости мировых держав, но и в доверии друг к другу и готовности к серьезному сотрудничеству, как это было во время боксерского восстания. Но очевидно, что именно этого сегодня нет.

Европейцы никогда не простят США созданной ими финансовой пирамиды, громадной схемы Понци не просто одного негодяя, но целого правительства, которая теперь обрушилась на их головы. Иранцы никогда не забудут - даже если ирано-американские отношения улучшатся - что США рассматривали вариант ядерных ударов, которые стерли бы Иран в пыль.

А русские никогда не забудут о продвижении Североатлантического альянса на восток, бомбежках Сербии и цветных революциях, которые, как они считают, были задуманы Соединенными Штатами с целью подрыва позиций России в постсоветскую эпоху. В свою очередь, бывшие советские республики никогда не забудут о том, как Россия пыталась устроить смену режима в Грузии.

Следовательно, все эти страны, при всей своей неприязни к талибам, скорее, воспроизведут подход западных держав к большевикам, чем к боксерам. А это дает талибам множество шансов на выживание.